Георг Базелиц в Русском музее

Выставка живопись

В Мраморном дворце (филиале Государственного Русского музея) открылась большая монографическая выставка одного из самых дорогих современных художников мира Георга Базелица. Ностальгическое название "Как это начиналось..." отсылает к ретроспективной составляющей экспозиции: на выставке представлено около 60 живописных и графических произведений, выполненных в последние 20 лет, но отсылающих к работам куда более ранних периодов. Шутки со временем от самого Базелица рассматривала КИРА ДОЛИНИНА.

Георг Базелиц для немецкого искусства — священная корова. Очень известный, безумно дорогой, выставлявшийся везде, где только имеет смысл выставляться, невероятно продуктивный и при этом еще даже не очень старый — ему всего-то 77 лет. Если учесть, что его "золотой период" пришелся на 1960-е годы, то легко представить, насколько прочно он вошел в учебники, да и вообще в культурную мифологию Европы. Ему позволены некорректные высказывания (как, например, то, что женщины не могут быть хорошими живописцами) и взбрыки в сторону властей (особенно тогда, когда власть пытается ограничить вывоз художественных ценностей из страны); ему можно (ужас-ужас) быть любимым художником канцлера Шредера и главным художником чемпионата мира по футболу 2006 года; ему давно уже присвоен статус абсолютного классика, и в этом статусе как бы несколько умильно принято смотреть на его игры со своим же прошлым. Мол, было время, были люди, "богатыри, не мы", а теперь старик чудит, все у него декоративное, дорогое и слишком красивое. Выставка в Русском музее странным образом (ведь смотреть ее будут в основном люди, не видевшие воочию "классического" Базелица) эту снисходительность опровергает. Старик еще о-го-го как крепок. Но по-другому.

Значительная часть работ на выставке принадлежит к серии "Ремиксы", которую Базелиц начал в 2005 году. Фирменные приемы и образы (перевернутые с ног на голову фигуры, портреты деревьев, портреты ног, кепки, кулинарная книга), но вместо тяжелой, плотной, тотальной живописи 1960-1970-х — легкая прорись светлыми красками и танцующими линиями. Декоративно? Коммерчески соблазнительно? Безусловно. Облегченно? Нет. Это не живопись "новых диких", которой прославился Базелиц: тут нет буйства, отваги, отчаяния и иных экспрессионистских страстей. Тут скорее очищенный годами и мудростью прием, который именно в таком отшлифованном виде обрастает классицизирующей броней. Эта живопись про прозрачность границы между абстракцией и фигуративностью, про то, что современное искусство растет из искусства классического, про линию Пуссен--Энгр--Пикассо, к которой способны примкнуть самые отъявленные экспрессионисты, про линию Делакруа--Мане--Кандинский, которая как превращала цвет и линию в событие, так и продолжает это делать до сих пор.

Вторая серия, которая доминирует в экспозиции,— это "Русские картины". Впервые она была представлена Базелицем в конце 1990-х. В полной своей версии это потянуло бы на пародийную хрестоматию по социалистическому реализму, но и в том, что доехало до Петербурга, есть все, что необходимо для такого прочтения. "Ленин в Смольном" Бродского, "На старом уральском заводе" Иогансона, "Сбор помидоров" Зинаиды Ковалевской — Базелиц чтит композицию, но вертит героев то на 90, а то и на 180 градусов, лишает их фона, освобождает от земного притяжения и темных, "реалистичных" красок. Он снимает с советской живописи то, что было ее сутью,— повествовательность, словесность — и оставляет ее просто наедине с самой собой. Обращение Базелица к соцреализму имеет сильный автобиографический подтекст. В 1956-м его, тогда еще Ханса-Георга Керна, занесло в Высшую школу изобразительного и прикладного искусства в Восточном Берлине, но очень скоро его оттуда выгнали за "общественно-политическую незрелость". Продолжать учебу он будет уже в Западной Германии, где и станет Базелицем — в честь саксонского городка Дойчбазелиц, в котором он родился. Но уроки "политически зрелого" искусства он запомнил на всю жизнь. Его личная вендетта с соцреализмом растянется на долгие годы, он будет много говорить об этом; в 1977 году он откажется участвовать в шестой "Документе", потому что там впервые в истории легендарной кассельской выставки показали восточногерманское официальное искусство, а в 1990-х возьмет и перепишет хрестоматию своего первого курса на свой лад, и будет вполне запрограммированной иронией судьбы то, что Иогансон войдет в историю мирового искусства не сам по себе, а через Базелица.