В какой экономической реальности живут россияне

Земля стоит на трех слонах, мыши самозарождаются в сыре, в болоте живет кикимора — такими были бы представления россиян об окружающем мире, если бы они находились на том же уровне, на котором находятся их представления об экономической реальности. Они верят в рубль, недвижимость и знать не хотят о налогах и обязательствах государства.

НАДЕЖДА ПЕТРОВА

Налоговое бессознательное

Человеку свойственно ошибаться, и многим свойственно ошибаться даже в том, что им по роду занятий, казалось бы, следовало знать. Например, абсолютное большинство москвичей, занимающих руководящие должности, не знают, какие налоги получает (или должно получать) государство с их трудового коллектива. Опрос, проведенный в июне консалтинговой компанией "Дымшиц и партнеры", показал, что адекватное представление об уровне налогообложения рабочей силы есть только у 20% столичных руководителей. Среди предпринимателей осведомленных еще меньше — всего 8%. В целом по выборке, рассказывает гендиректор компании Михаил Дымшиц, правильный ответ дали всего 10% респондентов. О существовании НДФЛ знают 65% опрошенных, о взносах в Пенсионный фонд РФ известно 61%, взносах в Федеральный фонд обязательного медицинского страхования (ФФОМС) --18%, и, наконец, 33% догадываются о взносах в Фонд социального страхования.

Кстати, еще не факт, что догадываются. При массовых опросах, как отмечает директор проектов ООО "инФОМ" Людмила Преснякова, трудно оценить, действительно ли респонденту что-то известно или же он только говорит об этом. На фокус-группах обычно выясняется, что, даже если люди утверждают, что знают, как устроен "весь этот комплекс сборов", на самом деле многие не разбираются, что и зачем они платят, констатирует Преснякова. Дымшиц, чтобы иметь возможность сделать "поправку на комфортность респондентов", в число вариантов ответа включил несуществующие сборы "на образование" и "на оборону" — и в разных группах от 3% до 10% респондентов заявили, что знают об их существовании.

С учетом этих данных реальный уровень осведомленности, к примеру, о взносах на обязательное медицинское страхование можно оценить в 10%, то есть, поясняет Дымшиц, "всего около 10% населения действительно знает, что медицина финансируется не из неизвестно как формирующегося "бюджета", а за счет грубого отъема части их зарплаты". "Пока в платежных ведомостях не будут указываться все виды платежей, которыми облагается заработная плата, знание о том, насколько же дорого обходится получаемый уровень государственных медицинских и других "благ", в обществе не сложится",— подчеркивает он.

В неведении, конечно, есть свои удобства. "Люди не любят и не хотят платить налоги в нашей стране,— замечает доктор социальной психологии профессор Максим Киселев.— Налоговое законодательство представляется им не совсем оправданным. Для предпринимателя само осознание, что налогов очень много, является травмирующим. Поэтому включается описанный еще Фрейдом механизм вытеснения, мотивированного забывания, направленный на то, чтобы удалить из сознания вещи, которые причиняют страдания — а налоги их причиняют в полной мере".

Однако за психологический комфорт приходится расплачиваться. И в том смысле, что, как напоминает Дымшиц, предпринимателям налоговая безграмотность грозит ошибками в бизнес-планах: "Затраты на рабочую силу просто нигде правильно не считаются!" И в том смысле, что у людей не возникает, по его словам, "никакой связи между теми требованиями, которые им государство предъявляет в виде навязанных платежей, и тем, что за них должно быть предоставлено". Соответственно, они не стремятся контролировать качество госуслуг и почти не следят за действиями правительства: по данным "Левада-центра" (июнь 2015-го), о сокращении расходов бюджета на медицину и образование сумели ничего не услышать 69% граждан. Впрочем, понятие "гражданин" тут, возможно, уже не совсем уместно.

"Это не гражданин государства, а подданный государства,— полагает политолог Станислав Белковский.— Потому что гражданин — это человек, который платит налоги и формирует тем самым государство. Но в России абсолютно патриархальное, патерналистское сознание, при котором не граждане кормят государство, а государство граждан. В российской реальности философия взаимоотношений государства и человека состоит в том, что государство получает деньги за экспортный товар (он менялся на протяжении тысячелетий: мед, пушнина, водка, энергоносители) и распределяет их между подданными. Здесь нет никакого гражданина. Здесь места налогам нет в принципе. Какие налоги?! Где?! Это распределительная система, где отец выдает детям некое пособие и у них нет никакого морального права спрашивать, сколько он прокутил в казино".

Божественное сбережение

Этот отец-благодетель, честно говоря, не пользуется ни большой любовью, ни доверием. Предприниматели, по выражению Дымшица, "государство не любят по определению", даром что "весь уровень ущерба, им наносимого, не знают". И даже не слишком продвинутые граждане (используем это слово) опасаются полагаться на государство: например, большинство убеждено, что на государственную пенсию в старости не протянешь. Но это убеждение не имеет практических последствий, словно с ним соседствует уверенность, что отец родной, если что, не бросит.

"Мы спрашивали сравнительно недавно (в августе 2014-го.— "Деньги"): на что вы собираетесь жить в старости и в какой мере вы рассчитываете на государственную пенсию? Получили нормальные парадоксальные ответы,— рассказывает Преснякова.— Большинство людей (70%) на вопрос, на какие источники собираются существовать, отвечают: государственная пенсия, то есть они на нее рассчитывают. Но при этом они понимают, что ее будет недостаточно, на нее особо не разживешься и рассчитывать на нее незачем. И ничего не делают для того, чтобы обеспечить себе эту пенсию самостоятельно".

Чаще всего, по этим данным, люди говорят, что и после оформления пенсии будут работать, пока есть силы (37%), и поэтому, добавляет Преснякова, предложения не выплачивать пенсии работающим пенсионерам воспринимаются гораздо более болезненно, чем даже идея повышения пенсионного возраста: люди рассчитывают на пенсию как на прибавку к доходам. Правда, когда речь заходит о работающих пенсионерах с зарплатой от 83 тыс. руб. в месяц, 46% меняют точку зрения — но это история уже не про "свою пенсию", а про "социальную справедливость": "Эти уже и так богатенькие, зачем им еще пенсии платить? Обойдутся".

На одну пенсию планирует жить 21%, еще у 26% она составит большую часть доходов. Добавить к этим источникам сбережения планируют всего 27%, и это довольно абстрактные планы. По данным опроса, который "инФОМ" проводил для ЦБ в июне 2015-го, сбережения есть у 38%, но всего 1% россиян формирует сбережения именно в расчете "на будущую пенсию". "Если люди и делают сбережения, то в основном (21%) "про запас, на черный день" и в основном их делают люди старшего возраста,— констатирует Преснякова.— У нас в принципе люди с очень коротким жизненным горизонтом. И очень маленькая доля смотрит вперед дальше собственного носа".

"Это родилось не вчера и не несколько лет назад, и я не думаю, что это результат многочисленных в российской истории революций и переворотов,— говорит Киселев.— Короткий горизонт планирования — это в российской ментальности. В нашей стране для людей характерно не думать о будущем в реальных чертах. Мечтать по-маниловски — сколько угодно. А в реальности: "Зачем мне думать о пенсии, когда мне еще до нее 20 лет?" Мне кажется, это явление имеет глубокие историко-культурные корни и связано с православной этикой, противоположной протестантской в том, что касается использования жизненного времени и достижения успеха. В православии не очень важно, успешна ли ваша жизнь "здесь", потому что "там" уготована лучшая".

Сомнительные привычки

Православная традиция влияет на то, какие способы получения дохода россияне считают приемлемыми. Согласно исследованию Дымшица, страхование своей жизни назвали "справедливым" заработком 67% россиян. Показатель, конечно, лучше, чем у воровства (4%), попрошайничества (7%), игры на бирже (49%), лотерей и тотализаторов (63%), но не так уж велик. "Это следствие установок отношений с Богом и с семьей: чем они более личные и договорные, тем больше склонность к страхованию жизни; чем сильнее установки на общинность и неконтролируемость Божьей воли, тем меньше готовность страховаться,— объясняет Дымшиц.— Поэтому евреи страхуют жизнь легко, протестанты тоже и конфуцианцы не сильно отстают. Католики хуже, православные еще хуже, а мусульмане вообще не страхуют". "Здесь отсутствие навыка долгосрочного планирования накладывается на мотив, присущий российскому сознанию: что мне бог положил, то и будет",— соглашается Киселев.

В выборе валюты для сбережений здравого смысла ненамного больше. По данным "инФОМ", сейчас 35% россиян держат их в рублях (напомним, имеют сбережения 38%). Доля обладателей валютных запасов за год ни разу не превысила 5%, на события на валютном рынке население реагировало с большим опозданием. Некая объективная причина у этого есть: "долларов полстраны в глаза не видело", напоминает Преснякова, и "люди не понимают, как формируется курс, почему он двигается в ту или иную сторону, тем более когда все настолько волатильно". В то же время, по словам социолога, основная аргументация здесь "не только не экономическая — она даже не рациональная": "Мы спрашивали в одном исследовании, почему люди верят в рубль, и народ отвечал: ну как же, это же наша национальная валюта, в нее надо верить. То есть этот энтузиазм определяют не реальные экономические факторы, а социальные и политические".

И достаточно устойчивым оказывается убеждение россиян в том, что самый надежный актив — это недвижимость: по данным ВЦИОМа, несмотря на спад на рынке, в июне этой точки зрения придерживались 47% населения (для сравнения: банковские депозиты предпочитали 23%). Это меньше, чем полтора года назад (в конце 2013-го недвижимость считали лучшим выбором 55% респондентов), но существенно больше, чем, к примеру, во время зимней паники (в феврале был зафиксирован минимум — 39%). Так, того и гляди, окажется, что единственная полезная привычка, приобретенная россиянами за время кризиса,— с осторожностью относиться к кредитам — тоже проживет недолго. Сейчас, по данным Национального бюро кредитных историй, вклад необеспеченных кредитов в непродовольственную розницу достиг пятилетнего минимума — 7,3% (в 2013 году — 19,1%), и 52% россиян, по данным "Ромира", характеризуют кредит как "долговую яму, из которой трудно выбраться". Стоит банкам понизить ставки — граждане вновь в нее полезут.