Продолжается фестиваль в Локарно

Фестиваль кино

На фестивале в Локарно показали уже половину конкурсной программы, а по вечерам публику развлекают более легкими фильмами на пьяцца Гранде. Из Локарно — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

В этом году в конкурсном соревновании участвуют несколько мэтров и классиков, чьи новые фильмы обычно идут премьерами в Канне или Венеции. На сей раз эта номенклатурная участь по разным причинам миновала ветеранов — и они оказались в Локарно, что придало здешнему конкурсу, в целом ориентированному на молодежь, академический и ностальгический акцент.

"Не домашнее кино" бельгийки Шанталь Акерман — интимный портрет ее престарелой матери, которую дочь, находясь на другом конце света, снимает полускрытой камерой посредством скайпа. Эти технические новшества иллюстрируют главную идею фильма: "Мир маленький". А в содержательном плане ее раскрывают воспоминания героини о том, как евреи с приходом Гитлера бежали из Польши в Бельгию, наивно полагая, будто они теперь в полной безопасности.

Концепцию маленькой Европы, которую ничего не стоит разрушить, развивает в своей новой работе "Зимняя песня" Отар Иоселиани — уже даже не ветеран, а патриарх режиссуры. Фильм начинается с казни на гильотине — читай: с якобинских революционных репрессий пошли беды современного мира. Его основы подрывают бандитские войны, главная цель которых грабеж и разбой: одна из таких войн бегло показана в фильме, не важно, где она происходит — в Сирии, Абхазии или ДНР. Основная часть действия сосредоточена в сегодняшнем Париже, и как же он изменился со времен "Фаворитов луны" — первого фильма, снятого Иоселиани за границей в 1984 году. Тогда казалось, что режиссер, куда бы он ни попал (а он снимал в ту пору и в Африке, и в Тоскане, и в Венеции), просто воспроизводит на новых территориях родную Грузию, которую всегда носит в своем сердце. И потому Париж был увиден словно из проема тбилисского дворика, а все персонажи жили практически в одном доме, будучи связаны скорее родообщинными патриархальными отношениями. Даже воры — эти фавориты луны, вырезавшие живописные полотна из рам под покровом ночи,— выглядели романтично.

В "Зимней песне" все то же самое, и так же отчетливо просматривается грузинский след. Только Париж утратил остатки цивилизованного лоска и превратился во вселенский вертеп, где консьержи приторговывают оружием, а человека на глазах у всех расплющивает каток — и собутыльники просовывают под дверь его ставшее плоским тело. Боевые позиции традиционных галльских клошаров пополнили бомжи--беженцы со всех континентов, и даже вино, которое приносит главным героям в их любимом бистро арабский официант, приходится вылить за полной непригодностью. Распад аристократических, а вслед за ними и буржуазных традиций, превращение элитарной культуры в массовую — эти процессы Иоселиани наблюдает уже даже не столько с грустью, сколько с гадливостью. Его фирменное кино, в которое вносят свой вклад такие персонажи, как гениальный комик Пьер Этекс, играющий в эпизоде, выглядит усталым и не столь математически выверенным, как в былые годы,— и тем не менее это кино с настоящими мыслями и чувствами.

Чего не скажешь о некоторых молодых фильмах: возьмем хотя бы мексиканскую "Обещаю тебе анархию" Хулио Эрнандеса Кордона. История двух юных любовников (один из богатой семьи, другой — из бедной) напоминает "Мой личный штат Айдахо" Гаса Ван Сента, но рассказана грубовато и без поэзии, потому и не затрагивает сама по себе. Интерес представляют лишь атмосфера саспенса и насилия, ощущение постоянного присутствия криминалитета в жизни мексиканцев. Один из героев, связавшись с бандитами, вовлекает в аферу с нелегальной сдачей крови близких друзей и еще кучу народа: их всех увозят в неизвестном направлении — и, похоже, безвозвратно. Намек на недавнюю расправу со студентами, которая потрясла Мексику, однако намек слишком лобовой, что убивает художественный эффект.

После деградирующего Парижа и полного опасностей Мехико зритель нового фильма Джадда Апатоу "Девушка без комплексов", показанного на пьяцца Гранде, имел возможность отдохнуть душой в гедонистическом Нью-Йорке. Девушку с нестандартным лицом и фигурой играет стендап-комедиантка Эми Шумер, написавшая также сценарий картины. На вопрос директора фестиваля Карло Шатриана, отражено ли в этом сценарии что-то личное, Эми ответила словами своей героини: "Не твое собачье дело". Она еще долго потешала публику фривольными шутками — точно так же, как в картине, совсем не глупой комедии нравов. Даже если не все шутки прозвучали убийственно и отличались утонченностью, их мишени всегда были выбраны правильно: это секс, болезнь, смерть и заповеди политкорректности. Попутно досталось идеологам сексуальной революции и полигамии, спортсменам и журналистам. И главное, все поделом.