Снятие санкций с Ирана изменит ситуацию на нефтяном рынке

Всемирный банк прогнозирует падение цены на нефть из-за Ирана. После выхода Тегерана на мировой рынок стоимость барреля рухнет на $10 — до 55. Иран сможет экспортировать до 1 млн баррелей в сутки, следует из прогноза Всемирного банка. Партнер компании RusEnergy Михаил Крутихин ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Натальи Ждановой.

— Скажите, согласны вы с таким прогнозом Всемирного банка?

— С точностью цифры я могу не согласиться, но тенденция четкая, когда Иран выйдет на рынок со своими объемами нефти, цена, естественно, просядет.

— А конкретные цифры называть вы пока затрудняетесь? Это $10 — больше или меньше?

— Я не исключаю, что будут прыжки, но в конце концов в результате выхода Ирана на рынок я думаю, что должна установиться более или менее стабильная цена где-то в коридоре со средней планкой на уровне $45 за баррель марки Brent.

— Но при этом Всемирный банк говорит об уровне в 56, сейчас вроде как их прогноз 66, а после выхода Ирана на рынок это будет 56 в среднем, вы думаете, меньше?

— Я не думаю, что будет такая высокая цифра, скорее всего, будет ниже. То есть где-то в районе 45, со скачками, может быть, даже к 40. И я думаю, что на это повлияет не только Иран, но и другие производители нефти, в частности, мы видим, что до конца года в Соединенных Штатах Америки собираются снять эмбарго на нефть, что тоже повлияет на цены. Так что вместе с увеличением добычи в Саудовской Аравии, увеличением добычи в Ираке, иранским фактором и Соединенными Штатами нефти по предложению будет намного больше, чем по спросу, и цены будут испытывать серьезное давление вниз.

— О какой перспективе мы говорим, что касается Ирана, например, это в течение этого года может произойти или позже?

— Да, с Ираном может произойти уже начиная с октября, поскольку я думаю, что в ближайшее время будет достигнута, согласно дорожной карте по заключению соглашения о его ядерной программе, достигнута будет договоренность, и затем по дорожной карте где-то в конце октября может быть уже начало инициатив по снятию международных санкций.

— Как это отразится на доходах бюджетов стран-экспортеров нефти и России в первую очередь?

— Естественно, это будет отрицательное влияние на российский бюджет. Мы уже видим, что с начала года доходная часть бюджета от нефти сократилась на 40%, а если цена нефти опустится еще ниже, то сокращение доходов бюджета будет еще ощутимее.

— В таких реалиях, вы говорите, цена будет меньше $50 за баррель, и сколько лет нам придется жить, и возможно ли вообще повышение этих нефтяных цен до какого-то более или менее приемлемого для России уровня, до тех уровней, которые были, скажем, полтора года назад — такое вообще возможно?

— Если не произойдет каких-то чудовищно драматических событий, вроде войны в Персидском заливе, которая помешает экспорту примерно трети мировой нефти на внешний рынок, то положение, которое складывается сейчас, без учета трагических событий, говорит о том, что года два мы будем видеть уровень низких цен. Предсказания того, что нефть повысится до $80 или даже $200 за баррель, они пока никаких оснований под собой не имеют.

— А что должно произойти, если мы не рассматриваем такие радикальные явления, как война в Персидском заливе, есть ли какие-то у России рычаги влияния?

— У России никогда не было таких рычагов влияния, Россия всегда следовала за мировыми ценами, и даже отсчитывала свою марку Urals от марки Brent, которая тоже является довольно-таки виртуальной, поскольку собственно нефти Brent на рынке уже давным-давно нет. Россия — не законодатель моды в ценах на нефть, поэтому она должна будет просто наблюдать за тем, что происходит, и видеть, как опускается цена на ее родную марку Urals.

— Смириться этими цифрами и что-то придумывать иное, не связанное с нефтью?

— Да, я думаю, что давным-давно обозначенные приоритеты диверсификации нашей экономики как-то оказались не у дел, и, судя по всему, с сырьевой иглы придется слезать.