Александр Руцкой об отношении к распаду СССР: «Однозначно сожалею, не просто сожалею, а глубоко сожалею. Почему такое отношение в обществе? Прошло время, которое стерло в памяти то, что называлось Советский Союз, не более того. На это влияет и обучение в школе. Моему младшему сыну 16 лет. Я, разумеется, смотрю учебники. Учебник по истории — это просто мрак. Это сплошное извращение реальности, подтасовка. Это все направлено на искажение сознания человека».

О событиях августа 1991 года: «Тогда шла дискуссия о сохранении или несохранении СССР. Пять республик вышли из состава СССР. Что касается Прибалтики, то этого делать нельзя. Этого не надо было делать. Надо было заниматься Новоогаревским процессом, где шел разговор о формировании нового союзного договора. Мало того, формирование нового союзного договора подкреплялось результатами референдума. Народ СССР сказал «Да» Советскому Союзу. Было два предложения: конфедеративное или федеративное устройство государства. Большинство настаивали именно на федеративной модели. Но что сделал Горбачев? Он самоустранился от этого процесса, называя по-прежнему это все перестройкой. Эта сплошная демагогия привела к тому, что в марте появилась идея создания ГКЧП на всякий случай, это была его идея. 20 августа должно было состояться подписание союзного договора. 15 августа Горбачев уехал в Форос отдыхать. Это был маневр, принцип курятника.

Руководство страны, оставшееся на своих рабочих местах, понимая, что 20-го числа будет подписываться новый союзный договор, а остальные главы республик, почувствовав, что президент СССР пасует, берут на себя решение, руководствуясь прежней мыслью о создании ГКЧП, создают ГКЧП с идеей спасти Союз. Это была глупость, этого не надо было делать. Надо было привлечь к ответственности Горбачева. Сдрейфили в отношении одного человека, но не сдрейфили в отношении всей страны».

О том, как он воспринял новость о том, что Советского Союза больше нет: «Когда происходило это в Беловежской пуще, я провожал президента. Я сказал: "Борис Николаевич, а какова цель? Мне же надо людям отвечать, куда улетел президент". Он мне сказал, что они летят подписывать договор с Белоруссией об экономическом сотрудничестве. А утром я слышу по радио, что больше Советского Союза нет. Я приносил присягу на верность служения Родине, я военный человек. И я слышу, что Родины у меня больше нет. Представьте, что у меня происходит в сознании. Горбачев не соглашался с моими предложениями. Что мне оставалось? Когда ратифицировали этот "Беловежский сговор", а это сговор, потому что мандат никто не давал и право на подписание такого документа Ельцину никто не давал».