В этом году на Зальцбургском фестивале всего три драматические премьеры. Каждую ждали с особым нетерпением. В том, что иногда надеяться бессмысленно, убедился АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Малоизвестная пьеса Шекспира «Комедия ошибок» не стала открытием на фестивале в Зальцбурге, бедном на театральные премьеры
Фото: Salzburger Festspiele / Ruth Walz
Шекспир не самый любимый зальцбургский автор, если судить по частоте его постановок. Но он универсален, подходит ко всякой программе и ляжет на амбразуру любой дыры в афише. В этом году Зальцбург лишился своего главного хита последних лет — конкурса молодых режиссеров, поставлявшего свежие театральные идеи и силы со всего света. Одним из первых его победителей был Алвис Херманис. С тех пор он стал не только любимым режиссером венского Бургтеатра, но и оперным постановщиком в самом Зальцбурге, причем ему доверяют работу со святая святых — с Анной Нетребко (их совместный «Трубадур» идет здесь уже второй сезон подряд). Важную роль сыграл конкурс и в жизни лондонской труппы «1927», ставшей теперь благодаря «Голему» любимицей и Чеховского фестиваля в Москве.
Но после того как главный спонсор проекта — фирма Montblanc объявила о завершении своей поддержки, конкурс прекратил существование. Говорят, временно, но конца у этой паузы пока не видно.
Соответственно, сократилась и драматическая программа — до трех премьер. Наряду с гетевским «Клавиго» и новой версией «Трехгрошовой оперы» в нее вошла и «Комедия ошибок» — пьеса столь же странная, сколь и нехарактерная для Шекспира. Достаточно сказать, что при жизни автора его первая комедия так и не был издана, а играли ее всего два раза, и то не для широкой публики, а в «закрытом режиме»: один раз в лондонской школе юристов в 1594 году, другой — десять лет спустя в театре короля Якова I.
Режиссеру Генри Мейсону и художнику Михаэле Манделю досталась площадка в бывших соляных складах Халляйна неподалеку от Зальцбурга. В огромном ангаре давно уже идут спектакли, от постановщиков зал требует особого обращения с пространством.
Действие происходит в Эфесе. Мандель выстраивает город на воде, покрывающей всю сцену,— 18 см высотой, 80 тыс. литров на спектакль. Через островки перекинуты шаткие мостики, и даже музыканты — звучит в основном джаз — сидят на выступающем из воды подиуме, а на поклоны выходят, как и актеры, босиком, поднимая вокруг себя кучи брызг.
«Комедия ошибок» стала похожа на мюзикл, костюмы Яна Майера напоминают о стилистике 1950–1960-х годов, а герцог Эфесский Солин (Маркус Блум играет еще и слугу) выглядит мафиози, пытающимся изображать джентльмена, и охрана у него такая же. Его обращение с почтенным Эгеоном (Роланд Реннер) напоминает о новорусских нравах начала 1990-х: купец приехал в поисках своих пропавших детей-близнецов, но сиракузцам в Эфесе не место. Выбор — штраф или казнь.
Потерянные близнецы в итоге находятся вместе со своими слугами, тоже близнецами, и вся эта история о невозможности (само)идентификации кончается общим танцем, бессмысленным и веселым, как и положено комедии. Она стала бенефисом Флориана Тайхтмайстера из венского театра в Йозефштадте. Тот играет обоих слуг-близнецов Дромио, формальная разница между которыми лишь в надетой наизнанку шапочке, и успевает перевоплотиться за секунду. Два года назад он сразил местную публику игрой в «Лумпацивагабундусе» Нестроя, где его партнером был Николас Овчарек, с тех пор понятно, что комедия его стихия.
Сейчас с Тайхтмастером в паре играет знаменитый актер берлинского Театра Максима Горького Томас Водянка. Оба его Антифола, Эфесский и Сиракузский, уступают слугам в обаянии и эмоциональности, хотя дерутся не на шутку.
Возможно, в этом состоял замысел режиссера: приблизив сюжет к современности, он оставил персонажей плакатными. Остроумие не помогает им выйти за пределы приросших стараниями Мейсона масок. Пара тревожных сцен, когда герои перестают понимать, кто они, не избавляет от ощущения, что шутки здесь выглядят гэгами, то есть надоедают в зависимости от настроения зрителя.
Мейсон, известный работой в альтернативных и молодежных труппах Линца и Вены, считается специалистом по Шекспиру. Он не раз его ставил, в том числе в Зальцбурге, где свел воедино пьесу «Сон в летнюю ночь» с музыкой Мендельсона. Критики воздали тогда должное оркестру под управлением Айвора Болтона, но удивились непритязательной режиссуре, годной скорее для самодеятельного театра, чем фестиваля мирового уровня, и задались вопросом: а так ли уж Зальцбургу нужен Мейсон? Время показало, насколько они были правы.