Джесси Беринг

Corpus

Джесси Беринг — известный американский биолог, научный журналист и открытый гей. Последнее — важно. Его книга находится на пересечении научно-популярной литературы, фривольной проповеди и автобиографии. Она написана человеком, чьи сексуальные предпочтения еще совсем недавно считались в обществе неестественными, а не так давно — вовсе незаконными. Книга Беринга, конечно, не про то, что гомосексуальность это не порок. Он идет гораздо дальше, пытается доказать следующее: все, что мы привыкли считать отклонениями, перверсиями, странностями, от зоофилии до фут-фетишизма,— все это "естественно", обусловлено теми или иными требованиями природы, необходимостями выживания. Что ненормальной сексуальности нет — или же что вся она нормальна. В своем подходе Беринг остроумно сочетает две вещи. Первая — историческая критика сложившихся представлений о сексуальности в духе Мишеля Фуко, ехидное разоблачение юридических, медицинских, моральных "норм". Вторая — эволюционная биология, примененная не к древним предкам, а к вполне современным людям. (Так, например, Беринг, замечает, что упомянутое влечение к стопам всякий раз появляется как широко распространенная страсть во время эпидемий венерических болезней — гонореи, сифилиса, СПИДа,— когда интересоваться частями тела, не имеющими пространства для пенетрации, оказывается безопасней для жизни). Все это очень интересно, весело и часто убедительно. Единственная проблема: Беринг нарочито вытесняет, сбрасывает с корабля удовольствия весь символический уровень сексуальности, почти все, чем занимается психоанализ. Говоря об "извращениях", он как будто отрицает самую важную вещь: то, что делает любую перверсию, а вообще-то и любую сексуальность, притягательной, желанной — это ее запретность, хотя бы частичная. Тот самый стыд, который справедливо и увлекательно высмеивает эта книга.

Барабанщик и шпион. Марсельеза Аркадия Гайдара

Ирина Глущенко

Высшая школа экономики

Новая книга культуролога Ирины Глущенко, написавшей исследование "Общепит. Микоян и советская кухня". Забавный литературоведческий этюд — скорее большая виньетка, чем маленькая монография. В центре ее — "Судьба барабанщика" Аркадия Гайдара. Аляповатый хит сталинской детской литературы о том, как сын заключенного становится сознательным членом общества, рвет с преступным окружением и совершает подвиг, Глущенко вводит в контекст "большой литературы". Она ставит повесть Гайдара в парадоксальный ряд главных книг — не столько для контекста самих 1930-х, сколько для позднейшего либерального канона. Это — "Дар" Набокова и "Мастер и Маргарита" Булгакова. Три эти произведения, чьи авторы, вероятно, возненавидели бы друг друга, начинают выглядеть в ее анализе как почти один и тот же текст — будто пропповская структура волшебной сказки, с чуть разнящимися вариантами развития сюжета. Это, конечно, фокус, но любопытный.