Защитники семьи усомнились в традиционной ценности анонимного оставления младенцев

Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов продолжает вести борьбу против использования в России бэби-боксов — специальных помещений, куда мать может анонимно сдать нежелательного новорожденного. Вчера господин Астахов вместе со своими общественными советниками обсудил недавнее происшествие в Ставрополе, где ребенка оставили в бэби-боксе без ведома матери. Депутат Госдумы Виталий Золочевский поддержал омбудсмена и даже представил законопроект, предполагающий уголовную ответственность за оставление ребенка. А в РПЦ и вовсе объявили бэби-боксы специальным «видом вооружения для уничтожения русской семьи».

В четверг на заседании Совета по защите семьи и традиционных ценностей при детском омбудсмене вновь рассматривался вопрос допустимости использования бэби-боксов. Так называют специально оборудованный контейнер при медучреждениях или религиозных организациях. Предполагается, что женщина, которая хочет избавиться от нежеланного ребенка, может анонимно поместить его в этот контейнер. Через несколько минут срабатывает специальный сигнал, и ребенка забирают врачи или священники. Эта система давно работает в европейских странах, в католической Польше ее активно поддерживает церковь, считая альтернативой абортам. Однако Павел Астахов неоднократно критиковал бэби-боксы, называя их аморальными и противоречащими международному законодательству.

В России первые бэби-боксы появились в 2011 году, с тех пор они спасли жизнь 36 детям, из которых пятерых вернули передумавшим матерям. Но 10 сентября бэби-боксом в городской больнице Ставрополя воспользовалась женщина, пожелавшая избавиться от 1,5-месячной внучки. Уже на следующий день мать ребенка пришла в больницу и потребовала вернуть ей дочь. Но органы опеки потребовали вначале представить документы о состоянии здоровья матери, справку из органов внутренних дел и другие бумаги. Эта ситуация возмутила господина Астахова, который обратился к председателю Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину с письмом (есть в распоряжении “Ъ”). В нем омбудсмен называет «разрушительным» внедрение бэби-боксов в стране и просит провести проверку действий бабушки оставленного ребенка.

На вчерашнем заседании господин Астахов попросил совета у главы патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоирея Дмитрия Смирнова: «Что делать, отец Дмитрий?» — «Отдать мне»,— сразу нашелся представитель РПЦ, не уточнив, впрочем, как бы он поступил с младенцем. А вот по поводу бэби-боксов Дмитрий Смирнов был категоричен: «Это отдельный вид вооружения для разрушения русской семьи, самоходная гаубица, которая бьет в этот сектор».

На тлетворность западных социальных технологий указал и депутат Госдумы Виталий Золочевский (ЛДПР). Не откладывая проблему бэби-боксов в долгий ящик, он тут же представил проект закона об уголовном наказании за оставление ребенка «в целях избавления от него в нарушение установленного законодательства». «В других странах и Кончита Вурст есть, и половое воспитание с шести лет,— сетовал господин Золочевский.— Неужели и нам это нужно?» За оставление младенцев депутат предложил наказывать ограничением свободы сроком до четырех лет со штрафом до 200 тыс. руб., либо пятью годами принудительных работ, либо лишением свободы на тот же срок. Этот законопроект ушел на рассмотрение правительства, правда, позже депутат признал, что разработал его «лишь для привлечения общественного внимания», и вообще назвал свой же документ «гротескным».

Другой законопроект по бэби-боксам в августе на самом деле внесли в Госдуму сенаторы Константин Добрынин и Вадим Тюльпанов. Этот документ, напротив, тщательно упорядочивает работу пунктов анонимного отказа от ребенка. «Проект законодательно закрепляет взаимодействие медучреждений и органов опеки, которое сейчас не отрегулировано»,— пояснил “Ъ” руководитель проекта «Перспектива» Общественной палаты РФ Александр Свинин. Законопроект был передан в профильный комитет ГД, но дата его рассмотрения пока не определена.

Кроме убежденных противников и, наоборот, сторонников бэби-боксов на заседание попали и неопределившиеся. К таким, казалось, принадлежит и специалист службы региональных связей синодального отдела Московского патриархата Владимир Борзенко, который в своей речи попытался представить позицию РПЦ как компромиссную. Зал не оценил попытку — от представителя церкви потребовали определиться здесь и сейчас. «Какая у вас позиция?» — строго спросила член совета Элина Жгутова. «Умеренного одобрения»,— попытался уклониться от прямого ответа господин Борзенко, но ему это не удалось. «Да или нет?» — настаивала госпожа Жгутова. «Не мучайте человека! — вступился за докладчика Павел Астахов, но сам на всякий случай уточнил: — У вас есть полномочия говорить от лица РПЦ?» Господин Борзенко признал отсутствие полномочий, после чего был вынужден покинуть трибуну.

В своей речи Павел Астахов поделился с коллегами, что его смущает прежде всего отсутствие четкой правовой базы для использования бэби-боксов. По его словам, ставропольские органы опеки имеют право потребовать проведения генетической экспертизы, но непонятно, кто в таком случае должен будет оплачивать ДНК-тест стоимостью в 25 тыс. руб.

«Процедура возвращения ребенка очень простая»,— заочно возразила уполномоченному в беседе с корреспондентом “Ъ” Елена Котова, руководитель фонда «Колыбель надежды» (координирует работу бэби-боксов в России). Госпожа Котова пояснила, что органам опеки, как правило, достаточно представленных матерями документов, а ДНК-тест можно сделать за счет государства, обратившись в суд. На это может уйти больше полугода, но за деньги клиента лаборатории готовы подготовить заключение в течение 14 дней. «Ситуация в Ставрополе — сигнал, что на эту семью надо в любом случае обратить внимание,— указала Елена Котова.— Павел Алексеевич усмотрел здесь состав преступления, а я вижу реальную трагедию в семье».

Анна Макеева, Александр Черных