Кремлевский балет отметил 25-летие

Юбилей балет

На сцене Кремлевского дворца труппа "Кремлевский балет" отметила свой 25-летний юбилей, представив в двухчастном гала сливки своего репертуара, который ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА сочла уникальным. Как и саму труппу.

Кремлевский балет, родившийся за год до распада СССР, на самом деле вовсе не продукт перестройки, а законное дитя позднего застоя. Труппа появилась на свет благодаря активности Андрея Петрова (солиста, заведующего труппой и балетмейстера Большого театра), ставшего почти бессменным худруком и определившего ее облик в соответствии со своими представлениями о прекрасном. А самым прекрасным в творческой жизни Андрея Петрова был как раз конец 1970-1980-х, когда всевластный Юрий Григорович разрешил своему подопечному ставить в Большом театре, куда не допускались хореографы, способные не то что затмить, но хотя бы пошатнуть авторитет главного балетмейстера. Андрей Петров таковым не был: во-первых, он свято верил в совершенство художественной продукции своего наставника, во-вторых, при творческой плодовитости отличался редкой банальностью хореографической мысли.

А потому новорожденный Кремлевский балет, в который артистов набирали с бору по сосенке, зато большую часть педагогов-репетиторов составили пенсионеры Большого, с первых лет был обречен на консервативные (и адаптированные под возможности труппы) версии классики XIX века, постановки изгнанного из Большого Владимира Васильева и отстойную "современность" в виде балетов своего худрука. Многоактные, костюмные, сюжетные, комичные в своей архаической обстоятельности, постановки Андрея Петрова представляли главное развлечение 1990-х. Незабываемое впечатление производил "Зевс", а в нем — адажио Леды и игривого бога с шапочкой лебедя на голове, клювом которой он щекотал меж ножек любимой; неповторимой осталась в истории величественная эпопея "Наполеон Бонапарт", в которой три танцовщика разной комплекции представляли три ипостаси Наполеона: юного корсиканского честолюбца, узурпатора и пылкого любовника. К середине 2000-х фантазия худрука Петрова поиссякла, в труппу перенесли пару шлягеров Григоровича, но спасли Кремлевский балет не они, а явление Андриса Лиепы с его фейковыми балетами "Русских сезонов", которые активный продюсер ставил с труппой, а потом катал по миру, выдавая за научные реконструкции. Деятельность Андриса Лиепы протекала так бурно, что в прошлом году он сместил Андрея Петрова с поста худрука. Впрочем, к юбилею Кремлевского балета находчивого Лиепы в труппе уже не было. Равно как и его "дягилевских" постановок в программе праздничного гала, которая не смогла вместить все дорогие сердцу худрука репертуарные жемчужины 1990-х.

Показали лишь фрагмент из "Наполеона Бонапарта" — с нищим французским народом (почему-то в шинелях), клоунской аристократией, тремя Наполеонами, корсиканской мамой во вдовьем уборе, трогательной Жозефиной и процедурой коронации в Нотр-Дам. Неведомым курьезом проскочило бирюзово-золотое па-де-де Ханумана и Золотой рыбки, в котором хореограф Петров смешал индийский и китайский танцы из "Щелкунчика" Юрия Григоровича, добавив несколько собственных прыжковых и пальцевых кунштюков. Слишком долго и нудно резвились берендеи из "Снегурочки" во главе с Купавой и Мизгирем — те в своих игрищах активно использовали приемы знаменитой вариации из "Баядерки", заменив прозрачный шарф алой лентой.

Были еще "Сады Наины" ("Сады Черномора", как указывает программка), в которых вероятный Ратмир таскал возможную Наину за ногу-за руку, было шаловливое па-де-де Папагено и Папагены из недавней моцартовской "Волшебной флейты". Показали лучшее адажио из васильевского "Макбета", которое выглядело сущей пародией, поскольку потрясенный убийством шотландский тан (Амир Салимов) в возбуждении скашивал глаза к переносице и корчил невероятные рожи, а неустрашимая леди Макбет (Алина Каичева), утешая мужа, неудержимо хохотала. Старательно, как на уроке актерского мастерства, была представлена бойня из "Ромео и Джульетты" Юрия Григоровича: Меркуцио тянул на четверку, Ромео с Тибальдом выше тройки не заслужили, а вот леди Капулетти с ее наклеенными ресницами и фальшивыми рыданиями над телом племянника стоило бы вкатить чистую пару.

Стоит отметить, что большинство солистов этой труппы, независимо от возраста и титулов (там есть лауреаты всяких конкурсов и даже заслуженные РФ), выглядят либо необстрелянными школьниками, либо тертыми пенсионерами. В их танце, разваливающемся на отдельные движения и поддержки, нет ни органичности, ни музыкальности, ни технической, ни актерской свободы. Странно однако, что Наталью Балахничеву, самую харизматичную приму труппы, не допустили до ее коронной Жизели, доверив лишь мизерную роль Снегурочки (впрочем, даже в крошечном адажио с Мизгирем она успела явить свой фирменный лиризм, затмив всех работниц па-де-де). Среди танцовщиков подлинным премьером можно считать разве что Михаила Мартынюка с его легким, виртуозным и грамотным танцем — вариация и кода цирюльника Базиля стали танцевальной кульминацией гала. Увы, маленький рост и подвижная острохарактерная физиономия ограничивают амплуа артиста — в роли принца Дезире ему лучше не фигурировать. Впрочем, кадровые проблемы преследовали Кремлевский балет все 25 лет, и, пожалуй, сейчас еще не худший период его недлинной, но уникальной жизни. Жизни исторического заповедника, который представляет ушедшую застойную эпоху во всей полноте ее эстетической безнадежности.