Экономисты уже не верят в сверхбыстрый рост из-за развития компьютерных технологий

Профессор Йельского университета Уильям Нордхауз, занимающийся проблемами экономического роста, в своей новой работе утверждает, что «экономическую сингулярность» — сверхбыстрый, выше 20% ВВП в год, рост мировой экономики как следствие масштабного развития вычислительной техники — следует ожидать не ранее чем через 100 лет. Прогресс от внедрения компьютерных технологий пока очень плохо измерим, однако ожидания на этот счет 20-летней давности были завышены. Хотя вычислительные мощности сравняются с производительностью мозга человека ориентировочно к 2017 году, «экономическая сингулярность», как и технологическая, призванная сделать людей неумелыми придатками компьютеров, явно не на пороге.

Внедрение компьютеров пока не позволит добиться масштабного роста мировой экономики, во всяком случае ожидать взрывного роста производительности труда при компьютеризации производства оснований нет, считает экономист Йельского университета Уильям Нордхауз. Его предварительный доклад (working paper) о так называемой экономической сингулярности на этой неделе был опубликован в серии исследований ассоциации NBER.

Концепция «экономической сингулярности» — масштабного роста экономики, который должен был бы возникнуть из-за массового распространения мощных вычислительных машин,— образовалась полтора десятка лет назад (работа оксфордского экономиста Робина Хэнсона на эту тему датирована 1998 годом). Как обобщает Нордхауз, оптимисты верили, что состояние «экономической сингулярности» будет характеризоваться экономическим ростом (динамикой мирового ВВП) до 20% в год. Сейчас, по данным блогов singularityhub.com и singularity2050.com, оценки наступления этого состояния сдвигаются к последней трети XXI века.

Ранее одним из первых, кто попытался понять, как компьютеры повлияют на макроэкономическую ситуацию, был экономист Герберт Саймон. В 1965 году он писал: «В наше время компьютеры смогут делать все, что может человек», и это — прямой путь к увеличению продуктивности труда в мировом масштабе. Но от идеи масштабного неограниченного экономического роста как следствия компьютеризации производства экономисты потом отказались. В экономической мысли более весомым оказался доклад «Пределы роста», подготовленный Римским клубом в 1972 году: в нем ученые предупреждали о коллапсе мировой экономики, который возникнет при сохранении темпов экономического роста и потребления природных ресурсов. Прогнозы о влиянии техники на экономику ограничились скорее частностями, например, футуролог и экономист Рэй Курцвелл предсказал интернет-поисковики и компьютеры, которые смогут обыгрывать человека в шахматы.

Нордхауз выделяет несколько критериев, которые можно было бы оценить как признак приближения состояния мировой экономики к «экономической сингулярности» (судя по его работе и тому, что эти критерии он выделяет сам, отчасти опираясь на предшественников, подобная футурология в экономике — довольно редкое явление). Среди критериев — рост доли информационного капитала (основанного на обмене данными) в экономике, рост совокупного выпуска товаров, широкое использование номинального капитала (то есть акций и производных финансовых инструментов), снижение цен на товары реального сектора по сравнению с используемым капиталом, рост зарплат. Нордхауз соглашается с тем, что в последние годы удешевляются компьютерные технологии и ускоряется технологический прогресс в этой сфере, развиваются облачные, параллельные и высокопроизводительные вычисления. Так, по предварительным данным, в 2017 году самые продвинутые компьютеры сравняются по мощности операций с человеческим мозгом (условно — 10^18 вычислительных операций в секунду).

«Но, в общем-то, и что? — спрашивает экономист.— Потребители могут любить свои айфоны, но они не могут съесть его начинку». (Вероятно, эта реплика — отсыл к расхожей цитате Джобса «Мы сделали иконки на экране такими хорошенькими, что вам захочется их лизнуть».) Нордхауз сверяет замеченные им тенденции с данными экономической статистики США за 1949–2014 годы и отмечает: ожидания «экономической сингулярности» пока тщетны. Более или менее подтверждаются два критерия из семи: доля капитала в совокупном доходе и доля дохода от информационного капитала растут, хотя и медленнее, чем этого можно было ожидать. При этом автор предполагает, что, судя по тенденциям, возрастающие возможности компьютеров приведут к состоянию «сингулярности» через столетия. Тогда искусственный интеллект сможет справляться со многими действиями, сейчас доступными только человеку и, соответственно, оцениваемыми рынком труда. Это не только вычисления, переводы и распознавание речи, но и медпомощь, и оказание бытовых услуг.

Правда, концепция светлого технологичного будущего в деталях даже через 100 лет экономисту пока не так ясна. Нордхауз пишет, что в утрированном виде «работы, требующие квалифицированного труда, исчезнут, и все люди станут неумелыми придатками к компьютерам» (очевидно, компенсацией за это будут преимущества ежегодного 20-процентного роста ВВП). Но, по мнению экономиста, сложно измерить, насколько взаимозаменимы технологии и человеческий труд, это требует дальнейших наблюдений. Нордхауз оговаривается, что продуктивность, например, Кремниевой долины США сложно оценить, так как нет достоверных методик измерения, а стандартные для этого не подходят. По крайней мере одно занятие для человека останется в эпоху технологической «сингулярности» — защита людей от сверхинтеллектуальных (superintelligent) компьютеров, иронизирует господин Нордхауз.

Отметим, что определенные сомнения в том, что компьютерные технологии действительно станут фактором, который обеспечит в будущем экономический мировой рост, в последнее время достаточно популярны. Так, на прошлой неделе аналитики ОЭСР опубликовали исследование (на материале 70 стран как членов организации, так и развивающихся рынков), согласно которому пока даже широкое использование компьютеров в школах не улучшает результаты учащихся. По данным ОЭСР, нет ни одной страны, где широкое использование компьютеров и интернета в обучении привело бы к статистически фиксируемому улучшению успеваемости учащихся. Напротив, ученики, использовавшие в школе компьютеры чаще своих товарищей, демонстрировали худшие показатели в чтении, естественных науках и в математике (измеренные в ходе серии международных тестов PISA, в которых участвовала и Россия). Успехи ученика в письме и математике для получения равных возможностей в цифровом мире важнее, чем простое предоставление доступа к гаджетам и компьютерам, сделали вывод исследователи.

Софья Окунь