Совладелец ФК "Уралсиб" Николай Цветков о капитале, резервах и новых инвесторах

В последнее время ситуация в одной из крупнейших в России финансовых групп, ФК "Уралсиб", выглядит все более напряженной. Регулярно возникают слухи о финансовых проблемах банка вплоть до перспектив санации и информация о сделках по его возможной продаже. Основной владелец "Уралсиба" НИКОЛАЙ ЦВЕТКОВ рассказал "Ъ" о реальном положении дел, грядущих и сорвавшихся сделках, судьбе непрофильных активов и благотворительных проектов.

— В последнее время ходят слухи о проблемах во многих банках, и "Уралсиб" — на пике этой волны. Уже неоднократно в СМИ публиковалась информация о скорой санации банка. Почему вы до сих пор не реагировали на эту информацию, ведь, очевидно, она провоцирует панику среди клиентов?

— Это было наше принципиальное решение — не комментировать слухи, потому что если ты комментируешь, то как будто признаешь, что они обоснованны. Важно другое — как собственник, я здесь, в Москве, я никуда не скрываюсь, я постоянно в диалоге с Центробанком и выполняю все рекомендации регулятора в положенные сроки. Как собственник, я поддерживаю банк, и это важнее публичных выступлений. В текущем году я докапитализировал банк на 17,6 млрд руб., что позволяет снять большинство текущих вопросов по капиталу. Относительно спекуляций у меня возникает только два вопроса: как можно заявлять о санации банка, когда регулятор возможную санацию отрицает и как можно претендовать на роль санатора, когда у самого потенциального оздоровителя не меньшие финансовые сложности. Многое, что говорится о нашем банке, откровенная неправда. При этом важно, что, даже несмотря на эти слухи, у нас нет оттока вкладов. Мы продолжаем работать и выполняем свои обязательства перед клиентами. И в этой непростой для нас сегодня ситуации я оцениваю положение как рабочее. Я не скажу, что оно нам нравится, но оно рабочее.

— Однако, насколько я понимаю, привлечение нового инвестора неизбежно. Когда вы пришли к мысли, что надо искать покупателя на банк?

— Пока рынок в нашей стране рос, таких мыслей у меня не было. Было понятно, как делать бизнес в той структуре, которая существовала. Капитала хватало для развития, и банк нормально зарабатывал. Но после 2008 года ситуация изменилась. В первую очередь, для страны в целом. Ликвидности для существующих проектов не хватало, а их надо было реализовывать. Ожидания по диверсификации экономики тоже не сбылись. А банковский бизнес во многом был ориентирован на эти прогнозы и оказался их заложником. В общем, после 2008 года мы столкнулись с ограничениями по росту бизнеса, прежней динамики уже не было. Но даже тогда мы обсудили эту ситуацию с топ-менеджерами банка и решили развиваться самостоятельно. И тем не менее, как бы трудно это ни было, обратите внимание, что мы сохранили позиции в топ-30 российских банков, не получая никакой помощи ни от государства, ни от партнерских структур. Окончательное понимание того, что партнер нам необходим, появилось в прошлом году, когда ситуация на рынке коренным образом изменилась — наступил период сильных и малопредсказуемых колебаний курса рубля и процентных ставок, и это на фоне ужесточения регуляторных требований к банкам. А главное — общее снижение рыночной активности повлияло и на нас. Сейчас мы ищем партнеров.

— По нашей информации, переговоры с разными участниками рынка и в разных конфигурациях, хотя и велись с прошлого года, не увенчались успехом. При этом у регулятора, похоже, на этот счет довольно однозначная позиция: банку необходимо найти инвестора.

— В рамках нашего диалога с регулятором действительно обсуждается поиск партнера, и это часть нашей программы дальнейшего развития.

— Установил ли ЦБ крайний срок, к которому вы должны найти инвестора?

— Такие сделки не делаются за неделю. В среднем, это процесс на шесть-девять месяцев. Сейчас мы ведем переговоры с тремя потенциальными участниками. Я не могу раскрывать детали до окончательного согласования сделки, но все эти инвесторы совершенно разные, и сценарии, которые мы обсуждаем с каждым из них, очень различны. Относительно сроков сделки я надеюсь, что до конца года мы вопрос решим, и это обсуждалось с регулятором.

— Какие условия вы ставите потенциальным партнерам? Хотите ли сохранить какой-то пакет?

— Варианты очень разные, но совсем уходить из банка я не хочу. Все-таки я с нашим коллективом уже более 20 лет, и расстаться непросто. Мне важно, чтобы с новым инвестором у нас совпадали подходы к дальнейшему развитию банка и он связывал свои стратегические планы с экономическими интересами страны. Что касается условий, то важно понимать, что в дальнейшем планирует делать наш партнер. Он может инвестировать в банк меньше, но дать дополнительные возможности для развития бизнеса, например, путем расширения клиентской базы или внедрения новых технологий, и тогда, допустим, он говорит, что хочет больше контрольного пакета. Я не держусь за контрольный пакет.

— С владельцем Московского кредитного банка (МКБ) Романом Авдеевым, с которым вы начали переговоры весной, подходы совпадали?

— Я очень уважаю Романа Ивановича, мы действительно серьезно обсуждали возможное партнерство, но все-таки подходы различались.

— В СМИ была информация, что сделка с МКБ должна быть фактически безденежной, но в "Уралсибе" это опровергали. Так о какой сумме шла речь?

— Информация о том, что сделка безденежная, не соответствует действительности. Но в соответствии с договоренностями о конфиденциальности я не могу раскрывать параметры и детали переговоров.

— Упоминалось и о переговорах с владельцем группы БИН Микаилом Шишхановым, но в итоге он купил МДМ банк. Почему вы не договорились?

— Обсуждение сделки с МДМ банком началось раньше, чем обсуждение возможной сделки с "Уралсибом", поэтому и договорились они раньше.

— Вы не боитесь, что пока так пристрастно выбираете идеального инвестора, можно потерять банк, потому что желающих его санировать немало и ресурсы влияния у них серьезные?

— Понимаете, в переговорах о продаже есть некая инерция. Чтобы войти в сделку, будущий партнер должен хорошо понимать ситуацию в банке, а для этого нужно время.

— Сейчас кто-то из тех, с кем вы ведете переговоры, проводит due diligence?

— Да, все три потенциальных партнера.

— А были инвесторы, которые устраивали вас, но не ЦБ?

— Учитывая роль регулятора и его влияние на рынок в целом, естественно, что видения бизнеса и регулятора могут не совпадать.

— Насколько я знаю, у вас, в частности, были проблемы с согласованием потенциальных покупателей НПФ, когда регулятор не одобрил сделку. Якобы Анатолий Мотылев пытался, но ему не разрешили...

— По НПФ немного другая ситуация. Прежде чем пойти в ЦБ, надо понять предметность намерений потенциального инвестора, а потом уже идти на согласование. Проблема существует в основном в плоскости именно пенсионных фондов, и вы понимаете, после каких событий этот вопрос стал столь острым. Интересантов по НПФ было более десяти, и кого-то из них ЦБ действительно не одобрил.

— По нашей информации, господин Мотылев даже успел деньги за фонд перечислить, а потом ЦБ заблокировал сделку...

— Нет, никаких денег до согласования с регулятором мы не получали.

— Когда пенсионный фонд может быть продан?

— Мы близки к завершению сделки, надеемся, что в ближайшее время ЦБ ее согласует.

— Покупатель?

— Ответственный инвестор. Детали до согласования я разглашать не могу.

— Вы сказали, что многое из того, что говорится об "Уралсибе", откровенная неправда. Но ведь есть аудиторское заключение, где довольно критично оценены активы на балансе банка: лизинговая и страховая компании. По мнению аудитора, имеет место серьезное недоформирование резервов...

— Мнение аудиторов касается только оценки стоимости страховой компании и зависит от используемых при оценке моделей. В свою очередь, модели базируются не только на фактических показателях, но и на большом количестве допущений и прогнозов в отношении рынка в целом и самих активов в частности. Согласитесь, что при таком подходе в текущих рыночных условиях мнения могут отличаться, и очень сильно. При этом мы разделяем позицию аудиторов и считаем, что такие факты должны быть полноценно раскрыты в отчетности. Лизинговая компания полностью консолидируется в МСФО-отчетности банка, и никаких критических оценок аудиторов в ней нет. В отчетности отражены финансовые результаты деятельности компании и их эффект на капитал банка. В части резервов речь идет о ряде старых проблемных кредитов, которые банк полностью зарезервировал уже в этом году. Что касается операционных финансовых показателей самого банка, то определенные проблемы, безусловно, тоже есть. Как я уже говорил, мы, как и другие банки, пострадали из-за декабрьского взлета процентных ставок, что привело к удорожанию наших пассивов, а повысить доходность кредитного портфеля сразу намного невозможно. Сейчас это давление снижается, и наши операционные показатели выравниваются.

— Декабрьские события повлияли на размер процентной маржи, но непрофильные активы на балансе банка появились не в декабре и с теми событиями никак не связаны...

— Это действительно так, и мы всегда раскрывали их в нашей отчетности. Риски, связанные с их отрицательной переоценкой, мы прекрасно понимаем, и их покрытие предусмотрено нашей программой по докапитализации банка. Помимо докапитализации банка на 17,6 млрд руб., о которой я уже говорил, до конца года мы планируем увеличить капитал еще на 4-5 млрд руб. и завершить сделку с партнерами, что создаст прочный фундамент для развития банка в будущем.

— Насколько я понимаю, большая часть средств в рамках текущей докапитализации была внесена за счет земельных активов и только небольшая — деньгами.

— Соотношение примерно 70% на 30% в пользу земли.

— По какой оценке земля вносилась в капитал?

— У нас было три оценки — наша, независимого оценщика и ЦБ. Мы вносили земельные активы в капитал по стоимости, согласованной с ЦБ. При этом мы смогли продать часть земель по оценке независимого оценщика, что доказывает ее рыночность. И что самое смешное — журналисты написали, что мы продешевили.

— И все-таки земля — актив неоднозначный, его ликвидность в текущий момент неочевидна...

— Все земли разные. Крупные земли, большие массивы интересны и дают хороший возврат средств, фактически это устойчивые инвестиционные проекты. А сегодня хорошие инвестиционные проекты многим нужны.

— А был ли хороший возврат средств в вашем случае? Ведь эти проекты вы фактически не развивали, но при этом и не продавали. Почему?

— Это не совсем так. После 2008 года это было непросто, но мы тем не менее смогли довести все проекты до инвестиционной стадии. С инвестиционной точки зрения эти проекты готовы к монетизации за счет запуска строительства жилья. В этом случае возврат на инвестиции для банка кратно выше, чем просто продажа земли.

— Оставшиеся 4-5 млрд руб. будут внесены деньгами или тоже активами?

— Денежными средствами от реализации других финансовых активов группы.

— В СМИ неоднократно звучала сумма недоформированных банком резервов — более 20 млрд руб. При этом после ее публикации была МСФО "Уралсиба" за 2014 год с убытком почти на 10 млрд руб. и полугодовая МСФО с таким же убытком. Так насколько в денежном эквиваленте надо увеличить капитал банка, чтобы закрыть вопросы и по оценке активов, и по убыткам?

— Звучали разные суммы, и все сильно завышенные. Более того, все, что касается резервов, относится к РСБУ, а не МСФО. Как я уже говорил, мы реализуем согласованный с ЦБ план докапитализации, и на сегодняшний день мы все резервы доформировали. Оставшиеся вопросы, касающиеся оценки стоимости отдельных активов, мы планируем решить до конца года. Мы все-таки живем в российском пространстве, и все нормативы считаются по РСБУ, а по российской отчетности у нас нет таких убытков — с начала года убыток банка около 4 млрд руб.

— МСФО отражает финансовое положение банка гораздо корректнее...

— Мы всегда делаем полную сверку между нашими РСБУ-и МСФО-результатами. Итоговый показатель, к которому сводятся обе отчетности, это капитал. Если вы внимательно посмотрите, то по итогам восьми месяцев 2015 года он у нас практически совпадает и в МСФО, и РСБУ.

— Так какая сумма требуется для решения всех накопленных проблем "Уралсиба"?

— Отвечая на вопрос о сумме, могу сказать, что собственная программа докапитализации позволит решить все накопившиеся проблемы, а партнерство обеспечит надежную базу для развития.

— Насколько я понимаю, речь о продаже двух основных проблемных активов банка, утяжеляющих его баланс — страховой группы "Уралсиб" и лизинговой компании,— не идет. Почему?

— Да, баланс банка чувствителен к этой нагрузке. Эта чувствительность возникла после падения стоимости финансовых активов из-за кризиса. Лизинговый бизнес мы оптимизируем за счет сокращения его собственной сети и продажи его продуктов через сеть банка. Благодаря этому удалось значительно сократить его издержки. По страховой группе другая ситуация. Сейчас рынок страхового бизнеса находится в фазе спада. Выход из этой ситуации, на мой взгляд, будет происходить через консолидацию рынка. Мы ищем точки роста, и нам представляется, что они, так же как и с банком, в партнерстве.

— Значительные издержки — болезненная тема для банка. По показателю cost to income "Уралсиб" в числе лидеров со знаком "минус": около 100% при норме на банковском рынке 40-50%...

— Мы уже существенно сократили операционные расходы — в 2014 году на 1,7 млрд руб. по сравнению с 2013 годом. При этом экономия на административных издержках и расходах на персонал составила 2,7 млрд руб. В первом полугодии 2015 года операционные расходы уменьшились на 1,9 млрд руб. по сравнению с первым полугодием 2014 года. И этот процесс будет продолжен в рамках стратегической программы повышения эффективности. В 2016 году мы планируем дальнейшее сокращение издержек в аналогичном объеме. С доходной частью все сложнее. До конца года нам надо создать фундамент для работы над ней. Сейчас нас в этом сдерживает капитал. Мы намеренно сокращали активы, чтобы снизить нагрузку на него.

— В декабре 2014 года вы предоставили банку субординированный кредит на сумму $70 млн, который впоследствии был конвертирован в капитал первого уровня. А сколько всего ваших средств в пассивах банка?

— Все в капитале банка.

— В январе на почти замороженном долговом рынке банк "Уралсиб" сумел договориться о пролонгации субординированных облигаций на сумму $77 млн по крайне низкой ставке — 10,5%. Что вы пообещали инвесторам? Или у них был выбор только между потерей инвестиций и пролонгацией?

— Чудесный вопрос. Отвечу так. Прежде всего надо отметить, что это была не пролонгация, а размещение новых субординированных облигаций. До этого у банка не было субординированных облигаций, а был субординированный заем, и он не пролонгировался и будет погашен в соответствии с первоначально установленным сроком в 2017 году. Наш инвестиционный и финансовый блок провел большую работа с инвесторами как в России, так и в Европе. В результате мы наблюдали интерес к новому выпуску со стороны тех инвесторов, кто хорошо знает наш банк и ранее принимал участие в субординированных займах.

— После ухода из банка в апреле предправления Илкки Салонена "Уралсиб" возглавляет Айрат Гаскаров, и его кандидатура, насколько мне известно, даже не направлялась на согласование в ЦБ в соответствии со стандартной процедурой. Почему?

— Поскольку мы сейчас ведем активные переговоры с инвесторами и планируется изменение структуры акционеров, это напрямую связано и с вопросом, кто в итоге возглавит банк.

— Какие перспективы у остальных членов команды после сделки?

— У нас команда очень профессиональных менеджеров, и я надеюсь, что большая их часть будет сохранена. Опционная программа раньше обсуждалась, но в текущих условиях этот вопрос уже не актуален.

— Есть еще одна обсуждаемая тема — ваша активная благотворительность. Довольно часто в отчетах аналитиков фигурирует критика на тему, мол, у банка и так ресурсы иссякают, а акционер выводит дивиденды на благотворительность в большом объеме...

— Раньше банк выплачивал дивиденды раз в два года. Дивиденды за 2013 и 2014 годы не выплачивались, благотворительная программа практически свернута. У нас много благотворительных программ с клиентами, например "Достойный дом детям". Я также благодарен всем сотрудникам, клиентам и партнерам банка, которые поддерживают собственными средствами еще один замечательный проект по созданию детской деревни "Виктория" в Армавире, открытие которой состоится на днях. У нас много и других проектов, но это семейная филантропия, которая реализуется за счет фандрайзинга. Согласитесь, неправильно резко выйти из проектов, оставив их незавершенными.

Интервью взяла Юлия Локшина