После публикации в «Огоньке» состоялось специальное заседание в Академии наук. За дискуссией следил Александр Трушин

После двух публикаций в "Огоньке" (N 31 и 36) о печальной судьбе уникальной многолетней пшеницы, выведенной селекционерами в подмосковных Снегирях, в Академии наук состоялось специальное заседание отделения биологических наук РАН, посвященное этой проблеме, с участием "заинтересованных сторон". На нем побывал наш корреспондент

Александр Трушин

Сначала кратко об истории вопроса. В своих публикациях "Огонек" писал о том, что руководство ФГУП "Научно-экспериментальное хозяйство "Снегири"" уничтожило посевы многолетней пшеницы, равной которой нет в мире. Пшеница была посеяна прошлой осенью отделом отдаленной гибридизации Главного ботанического сада (ГБС) РАН, который ее вывел. Но поскольку своей земли после турбулентных рыночных преобразований у ученых в распоряжении не осталось, уникальный злак (по договоренности) возрос на землях, принадлежащих ФГУП. Хозяин угодий, однако, распорядился урожаем по своему усмотрению — прибрал и скормил скоту бесценные семена, аналогов которым в мире нет. Вот по поводу этой коллизии на прошлой неделе и состоялось заседание отделения биологических наук РАН.

...Руководитель отдела отдаленной гибридизации ГБС РАН Владимир Упелниек выглядел именинником: ведь впервые ему, кандидату биологических наук, выпала честь выступать перед высоким собранием академиков. Он даже принес с собой хлеб — из этой самой знаменитой многолетней пшеницы.

Упелниек рассказывал о двух выдающихся достижениях русской генетики, случившихся в ближнем Подмосковье,— это многолетняя пшеница и зебувидные коровы. И то и другое появилось в Снегирях. Эксперимент длился почти 90 лет, его начал еще в 1928 году академик Николай Цицин, посвятив делу всю свою жизнь. Другой наш великий ученый Николай Вавилов, поддерживавший опыты Цицина, называл их "самыми выдающимися исследованиями в области генетики".

Кандидат биологических наук Упелниек рассказывал почтенному собранию удивительные (как было видно по реакции собравшихся в зале) вещи. О том, например, что многолетняя пшеница — результат скрещивания пырея и обычной пшеницы, гибрид устойчив к засухе и болезням, но самое главное, после скашивания колос вновь отрастает: цикл жизнедеятельности посева продолжается до пяти лет. Еще он говорил о том, что в отделе отдаленной гибридизации создали более 20 сортов однолетних пшенично-пырейных гибридов, урожайность которых не зависит от климатических условий. И о том, что за последние 30 лет работы ученым в Снегирях удалось поднять урожайность многолетней пшеницы до 50 центнеров с гектара при средней урожайности по России 27,5 центнера, и до 800 центнеров с гектара зеленой массы. Количество белка в таком зерне, узнали приглашенные на заседание академики и чиновники, может достигать 20 процентов, а уровень клейковины доходить до 51 процента.

Кроме того, докладывал Упелниек, в Снегирях вывели новую породу крупного рогатого скота, скрестив быков зебу и голштинских коров. Это тоже тема отдаленной гибридизации. Средняя продолжительность жизни таких животных 10 лет, надои молока 9000 кг в год от одной коровы (в 2014 году в среднем по России — 4960 кг в год). Но самое главное, они не болеют лейкозом, которым сегодня заражены более 60 процентов животноводческих хозяйств в России.

Лица тех участников заседания, которые понимали, о результатах какого уровня идет речь, светились неподдельным счастьем: это же триумф отечественной науки, других мнений быть не может! Но, со слов того же Владимира Упелниека, быстро выяснилось: в отечественных условиях не может быть полного счастья от достигнутых успехов — не получается.

В Снегирях, например, это счастье обломалось буквально за сезон: когда дело дошло до внедрения результатов уникального исследования в производство, возникла не решаемая никак проблема — с землей. Точнее, с ее отсутствием для научных нужд. Об этом и было доложено собранию в лаконичной форме: при советской власти, когда в Снегирях работал академик Цицин, в распоряжении отдела отдаленной гибридизации находилось 1800 гектаров пахотной земли; после пертурбаций 1990-х и 2000-х годов оказалось, что отделу не принадлежит ни клочка, и даже те 50 гектаров, где ведутся лабораторные работы, не его.

Гектары, разумеется, никуда не эмигрировали: просто на земельных угодьях выросли коттеджные поселки, а посевные площади сократились до 800 гектаров и распоряжаются ими (как и уникальным стадом, кстати) уже не селекционеры, а ФГУП "Научно-экспериментальное хозяйство (НЭХ) "Снегири"". В прошлом году Владимир Упелниек договорился было с тогдашним директором ФГУП Сергеем Дягильцом о выделении еще 50 гектаров от щедрот — для тиражирования семян, и их посеяли. Но в марте, горько признался докладчик, Федеральное агентство научных организаций назначило в хозяйство нового директора, Виктора Карабаева, который в селекционные скорби вникать не стал, заявил просто, что и земля, и стадо принадлежат ему, и в августе скосил уникальные посевы...

Академики слушали эту исповедь очень внимательно. Похоже, что многие обо всем этом узнали впервые. Потом были выступления (типа, в прениях). Все выступавшие говорили, что это замечательные достижения селекционеров. Кто-то даже сравнил работу отдела отдаленной гибридизации с космическими успехами СССР. Однако, к досаде Упелниека, ключевая проблема — вопрос тиражирования этих достижений — почему-то никого не заинтересовала. Эту коллизию, хотя вроде бы и внятно изложенную, просто обошли молчанием. И никакого решения по докладу принято не было. Хотя хлеб из Снегирей всем очень понравился — вкусный.

Академик-секретарь отделения биологических наук РАН Алексей Розанов так объяснил индифферентность коллег-ученых "Огоньку": "Это отличная работа. Исследование, о котором рассказал Владимир Упелниек,— это прорывное направление в сельском хозяйстве. Но, к сожалению, мы сейчас не можем принимать никаких решений. У нас нет такого права. Мы можем только наблюдать и сочувствовать".

А на вопрос, почему отдел отдаленной гибридизации остался без земли, Алексей Юрьевич ответил так: "Я не хотел бы обсуждать причины. Это результат всяких внутренних неприятностей, которые долгое время существовали в академии. Кроме того, общая ситуация с сельским хозяйством в стране такова, что те государственные ведомства и инстанции, которые должны были на это обращать внимание, долго спали. И только сейчас начинают просыпаться. Это касается не только сельского хозяйства, но и промышленности, образования, которые также находятся в развале. Сейчас наконец возникла ситуация, когда в верхнем эшелоне власти начинают понимать, что такое государство, как наша страна, должно иметь сильную науку, сильное образование, сильную армию. Наступает момент прозрения".

Момент прозрения

Сначала, признаюсь, подумалось: когда ж он, этот благословенный момент, наступит? Прозрение ведь категория философская... Но оказалось, что ждать надо было недолго, все случилось сразу и в том же здании — на Ленинском проспекте, 32а. Там, как выяснилось, расположилось входящее в ФАНО управление координации и обеспечения деятельности организаций в сфере сельского хозяйства, сотрудники которого присутствовали на собрании, а потом пригласили к себе на беседу директора Главного ботанического сада Александра Демидова, докладчика Владимира Упелниека и нескольких ученых из отдела отдаленной гибридизации.

Что было дальше, пересказывать своими словами трудно. Но (благо есть диктофонные записи) выручит жанр стенограммы. Итак...

Заместитель начальника управления Екатерина Журавлева была крайне доброжелательна к приглашенным на приватный разговор ученым. Подчеркнув, что она тоже доктор сельскохозяйственных наук, сказала, что управление намерено урегулировать ситуацию.

— Мы уже выезжали в Снегири,— сказала Екатерина Васильевна,— видели, в каком прекрасном состоянии находится опытный участок отдела отдаленной гибридизации. Мы сейчас будем заниматься вопросами оформления земельного участка, который необходим для сохранения коллекции академика Цицина и ведения селекционной работы. Решение об этом мы уже озвучили во время нашего визита в Снегири в присутствии директора Главного ботанического сада и директора ФГУП Виктора Карабаева.

Впрочем, другой заместитель начальника управления, Артем Антохин, курирующий ФГУПы, проложенную "соломку" тут же отрихтовал:

— У нас есть площади, которые используются ФГУПом как кормовая база для животноводческого комплекса. Именно там был убран урожай, посеянный прошлой осенью силами ФГУПа, техникой ФГУПа и на средства ФГУПа семенным фондом, который предоставил отдел отдаленной гибридизации. Мы понимаем, что такое селекционные площадки, у вас же и так есть 50 гектаров. Хотя исторически нет никакого документа, что эта земля выделялась Главному ботаническому саду. Поэтому мы исходим из того, что юридически при любом раскладе ФГУП имеет право запахать хоть всю землю. Однако мы можем в рамках Федерального агентства научных организаций перераспределить этот участок в пользу Главного ботанического сада. Твердая ли пшеница там выращивается, нетвердая, многолетняя или однолетняя — нам не важно. Это работа отдела. Но есть и производство, есть животноводческий комплекс, которому оставшихся сейчас 800 гектаров не хватает.

Александр Демидов, директор Главного ботанического сада, не спорил, лишь напомнил события прошлых лет:

— Несколько десятилетий эта земля принадлежала Главному ботаническому саду. Академик Цицин построил там лабораторный корпус. Николай Васильевич предполагал на этих землях создать институт отдаленной гибридизации АН СССР. Потом пошли новые веяния. В 2007 и 2010 годах, когда РАН проверяла деятельность отдела, мы просили передать нам 120 га земли. Мы исходили из того, что придет время и будут востребованы многолетние наработки отдела, нужна будет земля для размножения элитных семян. Но президиум РАН никакого решения тогда не принял. А нам немного и надо. Желательно 120 гектаров земли.

На этой фразе в дверях появился Вугар Алиевич Багиров, начальник управления координации и обеспечения деятельности организаций в сфере сельского хозяйства. В прошлом — участник афганской войны, награжденный пятью государственными наградами, а сейчас — доктор сельскохозяйственных наук, член-корреспондент РАН. Он тут же включился в беседу.

— Начнем с того, что мы трудимся в одной организации, в Академии наук. И между федеральным бюджетным научным учреждением и ФГУПом возникают какие-то непонятные вещи. Это очень неприятно. Пришел новый директор, он не был знаком с Главным ботаническим садом. Это наше упущение. Впредь такого не будет. И если возникают какие-то вопросы, вы сразу выходите на меня. Сколько гектаров земли у нас для селекционных работ? — спросил он Екатерину Журавлеву.

— 50 гектаров,— ответила та.— Я проводила аналитику. Все селекционные учреждения располагают участками в 30-50 гектаров. И больше им не надо. А семеноводством занимаются ФГУПы или другие хозяйства, которые заключают договоры с научными организациями, чтобы соблюдалось авторское право селекционеров.

Владимир Упелниек попытался возразить:

— Я хочу сказать, что...

— Если вы хотите больше тиражировать семян,— не дослушал его Вугар Алиевич,— пожалуйста, у нас ФГУПов много и в других регионах тоже.

Демидов попытался проявить настойчивость:

— Нам нужны 120 гектаров, потому что необходимо привлечь к исследованиям другие институты отделения биологических наук, отделения сельского хозяйства. У нас налажено сотрудничество с биологическим факультетом МГУ...

Вугар Алиевич не дал и ему договорить:

— Все, что надо, пожалуйста. Если какой-то другой институт захочет землю для создания новых высокоэффективных отечественных сортов — пожалуйста, пусть обращается к нам. Но если институт расположен в Ростове или Краснодаре, зачем ему земля в Снегирях? Я еще раз хочу спросить Владимира Петровича, скажите, 50 гектаров вам достаточно?

— Понимаете,— начал объяснять Упелниек,— у нас семипольный севооборот. Мы же не просто засеваем все гектары сплошным посевом. У нас пять культур — яровые, озимые, многолетняя пшеница, тритикале, рожь. И на каждой культуре — два-три сорта, на каждый сорт требуется минимум 20 гектаров, чтобы выйти хотя бы из питомника. И, кроме того, нужны чистые пары — для восстановления плодородия почвы. Я сейчас даже не говорю о тиражировании семян...

— Мы вас услышали,— опять прервал его Вугар Алиевич.— Давайте рассуждать более перспективно. А почему отделение биологических наук РАН не выделяет вам 120 гектаров?

— На этот вопрос у нас нет ответа,— сказал Демидов.— По-моему, у них вообще нет земли, отделение ничем не распоряжается.

Повисла неловкая пауза. Но ее быстро заполнил начальник управления.

— Сегодня мы,— сказал Вугар Алиевич,— несмотря на сложную ситуацию, готовы и будем с вами работать для науки. Не вопрос! Давайте возьмем 200 гектаров. И при этом закроем новые селекционные формы животных, у которых нет мировых аналогов? (Очевидно, начальник управления имел в виду стадо зебувидных коров.— "О".) Это правильно? Я доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент РАН. Я человек из науки. Я занимаюсь созданием новых селекционных форм животных, используя генетический потенциал дикой фауны. Наука — вся наша жизнь. Мы вас, как себя, слушаем. Но тут есть предел. Все дать невозможно. 50 гектаров — пожалуйста.

Директору Главного ботанического сада и Упелниеку стало сильно неловко: на этих 50 гектарах ученые уже работают. Стало быть, в дополнение к ним не дадут ничего?

И тут подал голос долго молчавший Артем Антохин:

— Кто сейчас платит налоги за эту землю? Я вам скажу: ФГУП НЭХ "Снегири". Если земля перейдет Главному ботаническому саду, то и все расходы лягут на него. Сейчас участок селекционной работы в 50 гектаров расположен отдельно от земель ФГУПа. Никто вам не запрещает заниматься селекционной работой, да и нет ни у кого прав на это. Но больше, учитывая потребности ФГУПа, к сожалению, мы предоставить не можем.

— Наш Главный ботанический сад в Москве занимает 326 гектаров,— сказал Александр Демидов,— и мы не платим земельный налог. Если эта земля будет нам принадлежать, то мы, естественно, не будем платить налог. Она же будет использоваться в научных целях...

— Мы должны перевести всю ситуацию в правовое поле,— снова возник Вугар Алиевич.— Убедительная просьба ко всем, и к институту, и к ФГУПу. Тогда все будет отлично.

Артем Антохин пояснил, что это значит:

— Должно быть обращение Главного ботанического сада к ФГУПу с просьбой о разрешении работ на селекционной площадке в 50 гектаров. Таково техническое решение на этот год. А дальше Главный ботанический сад вместе с ФГУПом должны обратиться в комиссию ФАНО, чтобы перезакрепить данную площадь за Главным ботаническим садом. Комиссия примет решение о прекращении права пользования землей и передаче ее в казну, то есть в Федеральное агентство по управлению государственным имуществом. А оно уже закрепит землю за научным учреждением с правом бессрочного пользования. Такой должна быть схема действий. Но вы все равно должны будете платить налог.

Ученые были подавлены. Владимир Упелниек робко спросил:

— А если земля переходит в категорию сельхозназначения, она освобождается от налогов? Разве наши колхозы платят за землю?

— 0,3 процента от кадастровой стоимости,— добил его Антохин.— А если ФГУП будет вам просто так давать землю для посевов, то это уже уголовное дело по нецелевому расходованию средств. Единственная возможная форма — это договор подряда. Но он может заключаться только на один сезон. И все равно в этот договор будет включен земельный налог, который будет уплачивать ФГУП. Ведь вопрос рентабельности хозяйства с него никто не снимет. Вы — руководитель,— обратился Антохин к Упелниеку,— Карабаев тоже. Садитесь вместе, приглашайте юристов и разрабатывайте дорожную карту, в которой расписываете, что надо сделать, как это принято в нашей организации, в ФАНО.

Екатерина Журавлева попыталась смягчить обстановку:

— Мне хотелось, чтобы у нас были более тесные отношения. Мы решим эту проблему. Налоги налогами, но коллекция Цицина должна быть сохранена в Главном ботаническом саду.

— А они опять будут говорить, что мы на их земле работаем,— заикнулся было Упелниек.

— Чтобы я таких слов больше не слышал,— сурово оборвал его Вугар Алиевич Багиров.— Мы не должны искать крайнего. Это вчерашний день. Мы все цивилизованные нормальные люди, должны идти вперед. Правильный путь — все решать сообща. Это сегодня нужно стране. Если при такой сложной геополитической обстановке во всем мире мы будем ссориться между собой — это просто стыдоба...

На этом совещание в Федеральном агентстве научных организаций завершилось. И прозрение насчет перспектив отечественной науки ко мне тут же пришло. К вам тоже?