Екатерина Истомина о грандиозной экспозиции Breguet в Сан­-Франциско

Великий часовой дом Breguet и Музей изобразительных искусств Сан-Франциско представляют совместными усилиями титаническую экспозицию старинных часов марки. Ретроспектива во Дворце ордена Почетного Легиона получила почетное название "Часовое искусство и инновации дома Бреге". Публике будут предложены 70 инновационных экземпляров работы марки Breguet & Fils, сделанных в конце XVIII и первой половине XIX века, века пушкинской для нас поры, а для иных — остатков наполеоновской эры, а для третьих — гения Оноре де Бальзака, чьи герои, конечно, носят злодейские "брегеты".

Абрахам-Луи Бреге, придумавший в современных часах технически все — в том числе и особый стиль, и он называется "ампирным",— это настоящий Фидель Кастро всего существующего часового универсума. Были часовщики интереснее, опытнее, были и алчные менеджеры, были и сумасшедшие романтики, но не было такого неистового мастера-профессионала, которого интересовала неизменная, перманентная революция. Но ковал он эту революцию не в тростниковых баррикадах, а в скрипучей сальной деревянной тиши своего двухэтажного бюро в районе парижского Сите, где однажды побывал и его важный клиент — русский император Александр I, длинноногий покоритель Европы и лучший танцор всего Венского конгресса.

Трудно сказать — были ли именно часы сознательным выбором беженца из родного Невшателя, где он родился в 1747 году. Но часы выбрали Абрахама-Луи Бреге так, как некогда пуанты выбрали Марию Тальони: с ними он мог все. Модели с одной стрелкой, морские хронометры, часы с репетицией минут, деревянные кабинетные часы, известные своей скромной деловой простотой, часы для Наполеона и его любимой Жозефины (и нелюбимой Марии-Луизы), первые наручные часы модницы-королевы Неаполитанской (той самой — жены короля Неаполя, бывшего генерала Иоахима Мюрата, получившего руку младшей сестры Бонапарта за операцию "18 брюмера"), и часы с репетиром, и автоматические модели, и уже описанные удобные дорожные модели, и секундомеры, и хронографы. Хотя, к слову сказать, изобретение хронографа оспаривали конкуренты. Американская публика увидит первые заводные часы — с накатанной кнопкой для установки времени и подзавода. Конечно, вершина его творения — это турбийон, вращающееся устройство размером со спичечную головку, на разработку которого (штуковина преодолевает последствия гравитации) мастер потратил целых два года.

Стиль Бреге принято называть строгим и ампирным. Он и правда дерзкой революционной дланью освободил часы от безумного расписного роскошества прежних моделей, от всех этих эмалевых нимф, разлегшихся в тени кустов в непристойных позах и их кавалеров с непонятными намерениями. Вместо бриллиантов-"маркиз" и сапфиров-"груш" Бреге создал часовую простоту — такую, какую мы видим сейчас: это и тончайшие гильоше, и стрелки "яблоки Бреге", и "лукавая синяя мордочка Луны", и часы как бытовое, как буржуазное, а не аристократическое украшение. Но это украшение-функция, украшение-инструмент, украшение-вещь. Это вещь, на которую не стоит любоваться, но с которой надо считаться, сверяться, дружить.

В 2003 году, когда в честь 300-летия Петербурга в Эрмитаже (где есть, впрочем, своя собственная коллекция часов Breguet & Fils) открывалась небольшая, но очень достойная выставка марки, тогдашний президент Swatch Group (ей принадлежит современная марка Breguet) великий Николас Хайек, ныне покойный, в отчаянном дыму своей кубинской сигары, на рассвете в петербургской "Астории" давал одно-единственное интервью русской прессе — автору этих строк. "Ты пойми, пойми же, он был как Фидель Кастро! Он был титанически, непобедимо велик в сравнении со всеми остальными дергаными карликами, беспомощными и немощными, вот почему мы плачем — над тем, что он сделал! Плачем и сейчас, спустя три сотни лет, когда его нет с нами". И скупая, но суровая слеза покатилась по бородатой щеке этого православного ливанца, изобретателя великих часов Swatch. Он отвернулся, чтобы скрыть слезы.