Посол ФРГ в России Рюдигер фон Фрич рассказал Елене Черненко, как он помог своему кузену бежать из ГДР

Посол Германии в России Рюдигер фон Фрич рассказал "Огоньку" о том, как он помог своему двоюродному брату бежать из ГДР в 1970-е годы

Только что Германия отметила 25-летие воссоединения. Для огромного числа немцев эта дата имеет очень личное значение, ведь стена разъединяла не только две половины страны, но и многие семьи. По разные стороны границы оказались и члены семьи нынешнего посла ФРГ в России Рюдигера фон Фрича. В своей книге "Штемпель в свободный мир" (несколько глав из которой недавно впервые были опубликованы на русском в журнале "Иностранная литература", N4 за 2015 год) высокопоставленный дипломат рассказывает о том, как он, будучи 18-летним хиппи, помог своему кузену Томасу и его друзьям бежать из ГДР. При этом посол, по сути, признается в совершении серьезного правонарушения: для организации побега ему пришлось подделать немецкие паспорта. О своей мотивации и том, как эта опаснейшая авантюра чуть не сорвалась, господин фон Фрич рассказал в эксклюзивном интервью нашему корреспонденту.

— Какое значение имеет воссоединение Германии для вас и вашей семьи?

— Конечно, это было невероятно радостное событие, ведь мы даже не были уверены, что доживем до него. Но мы всегда надеялись и прилагали усилия, чтобы его приблизить. Над этим работали и немецкие дипломаты, стремясь создать условия, прежде всего нарастить доверие, чтобы и на Западе, и на Востоке с этим все согласились.

Для нашей семьи воссоединение означало возможность снова свободно видеться и общаться с родственниками. Моя семья, как и многие другие семьи в Германии, оказалась по разные стороны границы. Часть моих родственников жила в ГДР, и было очень сложно поддерживать с ними контакты. Мы могли ездить в ГДР, хоть это было и непросто, а им было запрещено выезжать к нам. Так, один из моих родственников смог впервые приехать ко мне в конце 1980-х — и то не в Западную Германию, а только в Польшу, где я в то время работал в посольстве.

— Сегодня вы можете сказать, что ваши надежды и мечты того времени исполнились?

— Мне кажется, все получилось даже лучше, чем мы ожидали. Конечно, было много проблем, много переживаний. Мы волновались по поводу того, насколько благоприятным является этот исторический момент для реализации такой грандиозной задумки — воссоединения: согласятся ли на это все стороны, в том числе наши друзья и партнеры? Это было очень важно. И мы никогда не забудем, что должны быть благодарны нашим партнерам за их содействие — это относится как к США, Великобритании и Франции, так и к СССР и Михаилу Горбачеву лично. У нас не было уверенности, что все сложится. И что все сложится именно в этот исторический момент. В итоге же все произошло очень быстро.

Труднее, чем мы ожидали, шло срастание старых и новых земель. Сложнее, чем мы предполагали, оказалось и практическое осуществление воссоединения страны. Ведь ни у кого не было реального представления о том, в сколь ужасном состоянии находится экономика ГДР. Руководство ГДР намеренно приукрашивало показатели, чтобы создавать видимость благополучия. Утверждалось даже, что Восточная Германия входит в десятку крупнейших экономик мира, что, как выяснилось, не имело ничего общего с действительным положением дел.

Перед страной стоял вызов и в человеческом плане. Воссоединение изменило судьбы многих людей, не у всех жизнь сложилась так, как они планировали.

Но в целом, мне кажется, несмотря на все вызовы и проблемы, нам удалось осуществить задуманное. И это было сделано в согласии с партнерами, которым мы успешно продемонстрировали: мы действуем только на коллегиальной основе и понимаем ответственность, которая ложится на Германию как на страну с возросшим политическим весом. Мы доказали, что будем и впредь проводить взвешенную, ответственную и предсказуемую внешнюю политику.

— Для граждан СССР поездка в ГДР была счастьем. А для вас?

— Мои впечатления от ГДР были смешанными. Я впервые побывал в этой стране в 16 лет. Моим родителям и родителям моих двоюродных братьев и сестер всегда было очень важно поддерживать семейные связи, а потому по достижении определенного возраста нас отправляли в гости к родственникам в ГДР. Мне все это, конечно, казалось чрезвычайно интересным. К тому же уже тогда я имел определенные политические взгляды.

— А длинные волосы, как на ваших архивных фото, уже тогда были?

— Да. Но мне пришлось их состричь, иначе бы меня не пустили в ГДР, поскольку на фотографии в паспорте у меня была короткая стрижка.

Я был очень рад познакомиться со своей родней. Мы сразу нашли общий язык, прежде всего с моим кузеном Томасом, которому я впоследствии помог бежать. И я был удивлен, что люди в ГДР, несмотря на большие сложности и ограничения, не сравнимые с ФРГ, тем не менее умудрялись жить достойно и порядочно. В свободной и демократической ФРГ не требовалось особой смелости, чтобы иметь свое мнение, а в ГДР дела обстояли иначе...

— Но и вам потребовалось немало смелости, чтобы организовать побег своего кузена и его друзей. Ведь вы совершили преступление не только по законам ГДР, но, подделав паспорта, и по законам ФРГ. Как вы решились на это?

— На то было несколько причин. Во-первых, речь шла о моем двоюродном брате. А меня всегда учили, что семья — это самые важные и прочные узы. Во-вторых, человек попросил меня о помощи.

— Он вам письмо написал?

— Да, это письмо тайком перевезли через границу, по почте его нельзя было отправлять. В письме мой кузен просил меня помочь ему перебраться на Запад. Передо мной встала дилемма: совершить правонарушение, подделав документы, или нарушить моральный долг, отказав в помощи родственнику? Я счел, что во втором случае проступок будет значительно тяжелее. На самом деле размышлял я недолго: выбор был для меня очевиден. Ко всему прочему я был зол на систему государственного устройства ГДР, которая ограничивала свободу и права людей, давила на них. Мне хотелось "утереть ей нос", "оставить ее в дураках".

— Молодость?..

— Да, вы совершенно правы, это было своего рода проявление смелости, но, конечно, в некоторой мере и юношеская выходка. Нам — мне и моему старшему брату — было по 18-19 лет, и мы не всегда осознавали, чем это все может обернуться.

Изначально я вообще думал, что смогу жить своей обычной жизнью и параллельно как-нибудь заниматься организацией побега. Но так из нашего плана ничего бы не вышло. В итоге история с организацией побега стала доминировать над всей моей жизнью, на протяжении нескольких месяцев ничем другим я не занимался. И постепенно пришло понимание того, какими могут быть последствия нашей затеи. Дело в том, что в это время в западногерманских газетах чуть ли не ежедневно выходили заметки о неудавшихся попытках бегства из ГДР, о том, что случилось с теми, кто пытался бежать, и теми, кто им помогал. Многие из них на долгие годы оказались в тюрьмах. Мы поняли: если поймают, нас ждет та же судьба — могут упечь за решетку лет на 6-8.

При этом мы, конечно, надеялись, что в крайнем случае власти ФРГ выкупят нас. Руководство ГДР обвиняло граждан ФРГ, которые помогали своим родным и друзьям перебраться на Запад, в "торговле людьми". Но при этом само же руководство ГДР "продало" Западной Германии людей на 3,4 млрд марок — граждан ФРГ, арестованных в ГДР, политзаключенных и так далее.

Еще более запутанной моя история оказалась из-за того, что как раз в то самое время я влюбился в девушку (впоследствии она стала супругой господина фон Фрича, у них пятеро детей.— "О"), которой я не стал тогда рассказывать, что происходит. Но при этом я понимал, что могу расстаться с ней на несколько лет.

— Что было самым сложным в организации побега?

— То, что мы понятия не имели, как его организовать. Мы точно знали, чего мы НЕ будем делать — рыть тоннели, переоборудовать моторное отделение машины так, чтобы там мог разместиться человек. Такие попытки предпринимались не раз, но часто раскрывались. Мы понимали, что организовать побег непосредственно через границу между ФРГ и ГДР практически невозможно: власти ГДР использовали невероятно изощренные и жестокие методы, чтобы пресечь побег своих граждан на Запад.

В итоге мы задействовали маршрут, по которому я сам ездил за год до этого автостопом,— через Кипр, Турцию, Болгарию, Румынию и Югославию в ФРГ. Мы хотели сделать побег максимально безопасным для всех участников. Иными словами, надо было проложить наш маршрут через третьи страны, а у беглецов должны были быть такие документы, которые бы доказывали, что они прибыли в эти государства с паспортами ФРГ, получив все необходимые печати. Мы решили встретиться в Болгарии. Туда и нам, и нашим друзьям из ГДР можно было въехать вполне легально. И там мы должны были передать им паспорта, в которых были бы ровно те же печати, как и у нас. Далее мы должны были уже вместе выехать из Болгарии в Турцию, а оттуда через Кипр перебраться в Грецию, а затем в ФРГ.

Самое сложное было подделать паспорта. Этим занимался я. Мы решили не изготавливать паспорта с нуля, а воспользоваться документами друзей, которые готовы были предоставить свои паспорта и у которых был подходящий возраст и рост.

— Они, получается, тоже нарушили закон ФРГ, отдав вам свои документы?

— Да, и мои друзья, и я нарушили закон.

— Как в итоге удалось подделать документы?

— Я аккуратно, слой за слоем срезал из паспортов фотографии, вклеивал новые и дорисовывал печать на фото. Затем в паспорта нужно было "проставить" все пограничные штемпели, которые свидетельствовали бы о том, что владельцы документов проехали транзитом через Югославию. И еще нужна была печать о въезде на территорию Болгарии. Подделать ее было сложнее всего — она была двухцветной, с множеством мелких деталей.

Большая часть времени ушла на подготовку процесса подделки этих печатей. Чего я только ни перепробовал: линогравюру, крутое яйцо, картофельную стружку — но все эти методы оказались неподходящими. Любой болгарский пограничник тут же заметил бы фальшивку.

В итоге мы пришли к тому, что лучше всего печати получаются с использованием ластика. Тогда в продаже только-только появились такие "молочные" стирательные резинки, их легко было резать, и они хорошо пропитывались краской. У меня был специальный нож для мелкой резьбы, которым я в итоге изрезал едва ли не тонну таких ластиков, пока не достиг нужного уровня мастерства. В итоге я мог полностью подделать паспорт за 8 часов.

— Но побег удался все же не сразу?

— Да, первый блин вышел комом. Мы почти год изучали маршрут и рутинные процессы на болгарско-турецкой границе, однажды я 24 часа за ней наблюдал с турецкой стороны. В последний раз я решил проехать по этому маршруту за 10 дней до предполагаемого побега. Все было как обычно. Печати были теми же двухцветными — голубовато-фиолетовыми. Мы выбрали особую дату для побега — день, когда в Мюнхене был финал чемпионата мира по футболу (1974 года),— в надежде, что пограничники прильнут к радиоприемникам и несколько ослабят свою бдительность. За день до финала мы въехали на территорию Болгарии, чтобы встретиться с моим кузеном и его двумя друзьями, которые уже ждали нас там. И тут, получив на руки паспорта, мы увидели: печати остались теми же, но их цвет изменился. Они были красно-зелеными! Таким образом, три паспорта, заготовленные для беглецов, оказались бесполезными.

Наши друзья были ужасно разочарованы. Ведь они надеялись уже на следующий день оказаться на свободе. Мы же, недолго думая, сказали им: "Ждите, мы вернемся через две недели с новыми паспортами".

В итоге они 14 дней ждали нас в Болгарии, что тоже было непросто. Во-первых, агенты "Штази" рыскали по курортам в поиске потенциальных беглецов. Во-вторых, у ребят было мало средств для существования. Мы отдали им все наши деньги, но их едва хватило на две недели.

Как впоследствии выяснилось, нам очень повезло, что первая попытка побега не состоялась. Дело в том, что за те две недели, пока мы изготавливали новые паспорта, мы узнали кое-что, о чем понятия не имели раньше: болгарская печать содержала флуоресцентную краску, которая проявлялась только под светом ультрафиолетовой лампы. Мы видели, что пограничники куда-то уносят паспорта, но не знали, что с ними там делают. То есть если бы даже цвета печати не поменяли и мы попытались выехать с первыми паспортами, нас бы легко раскрыли, поскольку те печати не светились.

Задача достать такую светящуюся краску тоже была не из простых. В обычном магазине она не продавалась. Ее вообще не было в свободной продаже. В итоге мой брат выдумал сумасшедшую историю про профессора, которому она нужна для опытов, и фактически уговорил одну фирму в Швейцарии выслать ему тюбик. Но посылка так и не дошла, а нам нужно было действовать.

И тут нам вновь повезло. В продаже только-только появились фломастеры-маркеры, которыми можно было выделять текст. Приобретя ультрафиолетовую лампу, мы поняли, что эти маркеры тоже "светятся". Мы купили огромное число таких фломастеров, разломали их и достали мягкий, пропитанный краской стержень. Эту краску мы смешали с нашей краской для печати, и она "засветилась". Мне даже кажется, что наши печати были более красивыми, чем оригинальные болгарские!

— Какова была реакция ваших друзей, когда они перешли границу?

— Они были ужасно взволнованы, ведь они пережили страшный стресс после первого провала, а им нужно было не подавать виду, да к тому же выучить наизусть биографические данные настоящих владельцев паспортов и их маршруты поездок. Мой кузен, например, знал все назубок: "свои" прежние поездки, "свою" дату рождения, но в момент пересечения границы совершенно забыл "свое" имя. Слава богу, его об этом не спросили.

Ну а после пересечения границы мы начали обниматься, прыгать и танцевать, что очень удивило турецких пограничников.

— Эта история как-то повлияла на вашу карьеру? Все же вы стали дипломатом, а потом даже были заместителем главы БНД (Федеральной разведывательной службы Германии)...

— Никто об этом не знал. Мы никому не говорили. Впрочем, я никогда не говорил и неправду, просто меня никто не спрашивал. Моя книга вышла (на немецком языке) только в 2009 году. Представляя ее, Ганс-Дитрих Геншер (бывший министр иностранных дел ФРГ.— "О") сказал, что если бы я рассказал об этой истории на собеседовании, то меня сразу взяли бы в секретариат министра, поскольку там нуждались в сотрудниках с творческими подходами.

Беседовала Елена Черненко