Читают ли книги Светланы Алексиевич западные слависты. Выяснял Леонид Максименков

Новость о присуждении Нобелевской премии по литературе за 2015 год русскоязычной писательнице из Белоруссии Светлане Алексиевич вызвала желание заглянуть в крупнейшую канадскую библиотеку в Университете Торонто. Зачем? Дабы воочию посмотреть на то, как книги, написанные на русском языке и изданные в России, существуют в естественной среде за океаном

Леонид Максименков, Торонто

Хотелось немногого: пообщаться с книгами нового лауреата, потрогать корешки, посмотреть, зачитаны ли они до дыр или до сих пор "не разрезаны", вырваны ли из них полюбившиеся или возмутившие читателей страницы, поискать следы карандашей, фломастеров, расшифровать пометы на полях, а может быть, найти там засушенный кленовый лист. В общем, провести полевое исследование

То, что искомое будет найдено, сомнений не вызывало. С начала 1960-х в Университете Торонто работает Центр исследований России и Восточной Европы. На кафедре славистики гуманитарного факультета десятилетиями присуждаются ученые степени докторов. Почему-то думалось: наличие книг лауреата в библиотечной коллекции и следы работы с ними должны убедительно иллюстрировать и значимость литературных работ автора, и "котировки" на университетско-академической бирже в Северной Америке.

Канадский стог сена

В главном здании библиотеки Торонто и филиале хранятся 12 млн книг на 341 языке. Коллекция построена по строгим требованиям библиографической классификации Библиотеки Конгресса США, которую называют порой даже всемирной Книжной палатой. До этого Нобелевских премий русскоязычным писателям было присуждено пять. Можно не проверять наличие в электронном каталоге книг этих мэтров и смело подниматься к стеллажам: по классификации библиотеки Конгресса под шифром "PG" ("Славянские языки. Балтийские языки. Албанский язык") они все здесь и обитают. Компактно, мирно, в соседстве — в одном отделе, на территории не более 200 квадратных метров. Вот они выстроены в алфавитно-хронологической линейке: Бунин — PG 3453 (это более ранний период). Пастернак, Шолохов и Солженицын — PG 3476 (советская эпоха). Бродский — PG3479.4 (на сломе эпох плюс заокеанский период).

Здесь, в разделе русской филологии, и начался поиск книг Светланы Алексиевич. Где же еще? Пишет по-русски. Первые издания — в московских издательствах и на русском языке. Сначала искали рядом с Бродским (одно поколение). Не нашли. Потом искали после Бродского. Также безуспешно. Никаких намеков и следов. Тем более никаких монографий о творчестве или репринтов диссертаций (ни докторских, ни магистерских).

Словом, неудача. Может, не там ищем?

Нобелевский комитет в своем решении записал: "белорусский автор". Не поискать ли на стеллажах с книжной продукцией Союзного государства? Может быть, искомое действительно в белорусской квартире дома славянской литературы? Идем по коридору. Это рядом (PG 2835). Здесь Янка Купала, Якуб Колас, Петрусь Бровка, Иван Мележ, Янка Брыль... Но Светланы Александровны нет и здесь.

Сначала недоумение, потом растерянность: если нет среди русской литературы и литературы белорусской, то где же лауреат? Неужели библиографы ведущей библиотеки земного шара (напомним, канадский каталог верстался по лекалам американской библиотеки Конгресса) достижения нобелевского лауреата-2015 по литературе к художественной литературе не отнесли?

Ответы дал только электронный каталог. Неожиданные. Так, например, книга Светланы Алексиевич "Время секонд хэнд" (2013) попала в раздел DK (История. "Россия. Советский Союз. Бывшие советские республики — Польша"). Точнее, в подраздел DK 510.76 — постсоветский период истории России. "Последние свидетели: книга недетских рассказов" (1985) и "У войны — не женское лицо" (1985) — отнесены в раздел общей истории, подкласс "Вторая мировая война" (1939-1945) (D810.W7). А сборник "Зачарованные смертью" (1994) и вовсе оказался в разделе HV — это "Социальная патология; общественное и публичное благосостояние; криминология". Подкласс "Преступления и правонарушения". Секция "Суицид". Рядом стоят монографии с инфернальными титулами: "Умереть на Кубе. Самоубийство и общество", "От греха к безумию. Самоубийство в ранней современной Европе", "Эпидемиология самоубийства" и т.д.

Особая судьба в заокеанских архивах у "Чернобыльской молитвы" (1997). "Молитва" оказывается под шифром TD 186.5. По-английски это звучит так: "Environmental technology. Sanitary engineering". На русский не переведешь и выговорить трудно. Первому словосочетанию Abbyy Lingvo перевода не дает. Второму предлагает на выбор: "Техника окружающей среды" или "Проектирование санитарно-технических сооружений". В общем, "санитарная инженерия".

Наконец, "Цинковые мальчики" (1989) — книга интервью с размышлениями автора о трагических судьбах бойцов "ограниченного воинского контингента" Советской армии в Демократической Республике Афганистан. Написана по горячим следам: когда еще шли бои с моджахедами в горах южной страны, когда академику Андрею Сахарову устроили обструкцию на трибуне Съезда народных депутатов, потому что он "не так" говорил об этой "интернациональной миссии". Если читатель думает, что "афганцы", "сороковая армия", "афганский синдром" принадлежат советской политической, военной, социальной истории, то он (она) ошибается: по классификации Библиотеки Конгресса США английский перевод этой книги Алексиевич оказался в разделе DS371.2 A455. Расшифровываем: "DS" — это Азия. Наши ребята и их несчастные матери оказались в подразделе "История Афганистана". Какие книги по соседству? "Секретная война в Афганистане. Джихад!", например.

Нобелевский комитет, напомним, присудил Светлане Александровне премию по литературе за "полифоническое творчество". То есть за многоголосие, богатство и разнообразие стилей. После экскурсии по американо-канадским библиотечным каталогам стоит добавить: и за разнообразие классификаций. Такого, смею предполагать, еще ни у одного литературного лауреата прежде не было: хоть и без литературы, но действительно полифония. Здесь и девиантная психология с уклоном в психиатрию. И история Афганистана. И история Второй мировой войны. И подразделы "женщины" и "детство". И жизнь постсоветская. Не говоря уже о "проектировании санитарно-технических сооружений"...

Поиск до спецхрана доведет

Еще одна существенная деталь: обнаруженные на полках канадской библиотеки произведения Светланы Алексиевич — в подавляющем большинстве английские, немецкие и французские переводы. Книг на русском, которые, собственно, и искали, практически не нашлось, хотя пришлось побегать по этажам и запасным пожарным лестницам. Может быть, опоздал? Набежали профессора, аспиранты, студенты, исследователи (библиотека закрытая, вход по спецпропускам) и в одночасье расхватали книги лауреата? Ведь в Торонто живут десятки тысяч эмигрантов из бывшего СССР.

Увы, и это предположение не сбылось: потому что книги на русском языке Светланы Алексиевич имеются в наличии лишь в виртуальном каталоге, а в реальном, физическом доступе отсутствуют, если не считать одиноко стоящих на девиантной полке "Зачарованных смертью". В каталоге помета: "можете заказать". На стойке служебной информации задал вопрос: "Что сие значит?" На меня посмотрели стеклянно-рыбьими глазами и ответили заученной казенно-бюрократической формулой: "Это материал, которым мало пользуются" ("It's low-use material").

Оказалось, что книги нобелевского лауреата на русском языке в спецхране. Но не в советско-цензурном понимании этого слова (со штампами главлита, грифами "совсекретно" или "ограниченного пользования"), а в местном — это эвфемизм для обозначения хранилища невостребованных книг. Не за тридевять земель, как у нас в Ялуторовске Тюменской области, где в антиядерных шахтах хранятся многие советские архивы. В Канаде это поближе: спецхран запрятан в шахтах недалеко от Торонто. Можно заказать по электронке, через неделю груз доставят...

Вместо экскурсии в библиотеку, которая обещала стать праздником, в итоге получилась очередная встреча с разрушенной иллюзией. Мираж рассеялся: в Университете Торонто с его Русским центром, кафедрой славистики и прочее и прочее никто за 30 лет творческой и общественной деятельности Светланы Алексиевич ее книги ни разу не заказывал. Ни разу на дом не брал, из библиотеки не выносил, выписок не делал, лекции по ним не читал, семинары не проводил, научные работы не писал. И это, повторюсь, в университете, где десятки аспирантов защитили докторские диссертации по русской и советской истории, литературе, науке, архитектуре, даже по "гендерным" исследованиям. Где проводятся всеамериканские конгрессы славистов и даже консультируют по грантам Всемирного банка... Это ли не штрих к пониманию того, что на самом деле представляет западная славистика?

Вместо эпилога

СМИ сообщили, что следующая книга нобелевского лауреата по литературе 2015 года будет о любви в позднесоветскую эпоху. Условное название нового произведения Светланы Алексиевич — "Чудный олень вечной охоты (сто рассказов о русской любви)". Если бы не присуждение Нобелевской премии, можно было не сомневаться: библиографы Библиотеки Конгресса США направили бы эту книгу в раздел HQ ("Семья. Брак. Женщины"), подраздел 18 ("Сексуальная жизнь"), секция "S" (Soviet Union)...

Теперь все будет иначе. Светлану Алексиевич примкнут к русской литературе. А ее книги на полках хранилищ избавят от неправильного соседства. Библиотека Конгресса за этим наверняка проследит.