Как изменился процесс торговли оружием за последние годы

Оружейный экспорт был и остается для России не только выгодным бизнесом, но и очень чувствительной областью международных отношений. "Власть" разбиралась, как изменился процесс торговли оружием за последние годы, что его тормозило, а что, наоборот, подталкивало.

Иван Сафронов

По информации "Власти", до конца года — предположительно в ноябре — президент Владимир Путин проведет заседание комиссии по военно-техническому сотрудничеству (ВТС) с иностранными государствами, на котором подведет предварительные итоги года в сфере оружейного экспорта. По данным Федеральной службы по ВТС, на протяжении последних 11 лет экспортные поставки российских вооружений выросли в три раза — с $5 млрд до $15,3 млрд, а портфель заказов стабильно держится в районе $50 млрд. Стремительный рост происходил на фоне самых разных проблем. Однако сомнений в том, что в 2015 году достигнутые ранее показатели как минимум сохранятся, практически нет: нестабильная обстановка на Ближнем Востоке и осознание реальной угрозы от действий террористов "Исламского государства" поспособствовали активизации отношений со старыми партнерами и привели к появлению новых заказчиков.

На сегодняшний день Россия связана соглашениями о ВТС более чем с 90 государствами, а твердые оружейные контракты заключены как минимум с 60 странами. Несмотря на внушительную цифру, большая часть выручки приходится лишь на несколько из них — заказчиками российской техники и вооружений традиционно выступали крупные игроки вроде Индии, Китая, Алжира, Венесуэлы и Вьетнама. С недавнего времени к ним присоединились страны вроде Египта и Ирака. Но и такой набор клиентов позволяет относительно спокойно удерживать вторую позицию на общемировом рынке вооружений с долей в 27%, пропуская вперед только США — у них этот показатель составляет 31%.

За последние несколько лет оружейный рынок претерпел значительные изменения. В ряде дружественных государств сменилось руководство, что, по словам источника "Власти", близкого к спецэкспортеру российских вооружений "Рособоронэкспорту", практически всегда сопряжено с проблемами: "Заключить хороший контракт можно только в одном случае — если есть прямой выход на первое лицо государства, которое знает тебя лично". Появление нового руководства в стране в некоторых случаях и правда критично, поскольку переговоры приходится начинать фактически с нуля из-за его нежелания брать на себя обязательства предшественников, подтверждает другой топ-менеджер предприятия российского оборонно-промышленного комплекса.

Так, например, произошло с Венесуэлой после смерти Уго Чавеса и прихода Николаса Мадуро. Если при первом было подписано 12 контрактов общей суммой до $4 млрд (на истребители Су-30 МК2, вертолеты Ми-17В, Ми-35М, Ми-26Т, а также на зенитные ракетные системы "Тор-М1Э", "Бук-М2Э", С-125 "Печора-М" и новейшие — "Антей-2500"), то при втором речи о подобном масштабе уже не шло: в 2014 году экспертам удалось идентифицировать только лишь один контракт — на ремонт десяти вертолетов Ми-35М. "При Чавесе мы заключили крупный пакетный контракт, а то, что сейчас подается как спад в отношениях,— это всего лишь завершение поставок по этому контракту",— говорил в интервью газете "Коммерсантъ" гендиректор "Рособоронэкспорта" Анатолий Исайкин. Правда, в нем же он признал, что сотрудничество "хоть и не в таком объеме", но будет продолжено, если Венесуэла справится со сложной экономической ситуацией внутри страны.

С Индией ситуация оказалась несколько проще: после прихода к власти Нарендры Моди ВТС двух стран вроде бы и осталось на высоком уровне (28% оружейных закупок Индии в 2014 году пришлось на Россию), но отныне Дели делает упор на диверсификацию поставщиков военной продукции, не зацикливаясь исключительно на Москву. Например, Минобороны Индии предпочло средним истребителям МиГ-35 французские самолеты Rafale, а вместо сотни российских самоходных артиллерийских установок "Мста-С" военные предпочли южнокорейские К9. Египет же, по словам источников "Власти", стал скорее исключением: при президенте Абделе ас-Сиси был подписан пакет контрактов на сумму не менее $3,5 млрд (он включает в себя поставки нескольких дивизионов систем ПВО "Антей-2500" и "Бук-М2Э", вертолетной техники, переносных зенитных ракетных комплексов "Корнет-Э" и иных типов вооружений), но сделано это было после переговоров на высшем уровне с участием Владимира Путина.

Из-за высокой стоимости российского предложения с АК-103 вьетнамские военные выбрали израильский вариант с винтовками типа Galil ACE-31 и ACE-32

Второй проблемой стала резко возросшая конкуренция на оружейном рынке. Топ-менеджеры предприятий российской оборонной промышленности признают, что продавать свои изделия никогда не было просто, но сейчас существовавшее ранее слово "конкуренция" они расценивают как синоним "бойни с использованием самых грязных приемов". Из-за политических разногласий России и США относительно ситуации в Сирии и лично ее президента Башара Асада, Вашингтон неоднократно чинил Москве препятствия: например, отбирал лицензии у кораблей, перевозивших Дамаску отремонтированные вертолеты, или блокировал проведение долларовых платежей по подписанным контрактам. В "Рособоронэкспорте" это относили к разряду "мелких шалостей", но признавали, что попытки вставить палки в колеса стали "гораздо более сконцентрированными и циничными".

Стоит отметить, что сложности в ВТС возникают не только по каким-то политическим мотивам, но и по сугубо коммерческим: так было, например, с тендером на строительство завода по сборке автоматов Калашникова в интересах Минобороны Вьетнама. Из-за высокой стоимости российского предложения с АК-103 (около $250 млн) вьетнамские военные выбрали израильский вариант с винтовками типа Galil ACE-31 и ACE-32 (порядка $170 млн). Причастные к оружейному бизнесу источники призывают излишне не драматизировать ситуацию, говоря, что проигрыш тендера выражается лишь в упущенной выгоде, а не в реальных деньгах. К тому же, добавляют они, с учетом возросшей курсовой разницы доллара доходы от реализующихся контрактов возрастают вдвое: если пять лет назад $1 млрд составлял около 30 млрд руб., то сейчас — уже свыше 60 млрд руб.

Третьей проблемой, которую Россия на оружейном рынке пока особо не почувствовала, но в будущем к этому имеются все предпосылки, стало падение цены на энергоресурсы — во второй половине 2014 года страны--экспортеры нефти стали внимательнее просчитывать оборонные расходы. Поскольку деньги под реализующиеся проекты закладывались заранее, то особого влияния на ход исполнения уже подписанных контрактов это не оказало: в прошлом году Алжир заказал у РФ две дизель-электрические подлодки проекта 636 на сумму около $1,2 млрд, а в апреле 2015 года — еще и партию из 16 истребителей Су-30МКА, сейчас же готовится контракт на несколько дивизионов системы "Антей-2500". Совсем недавно Саудовская Аравия приступила к переговорам по приобретению оперативно-тактических ракетных комплексов "Искандер-Э", однако когда именно дело дойдет до подписания твердого контракта, собеседники "Власти" предполагать не берутся.

В конце сентября гендиректор госкорпорации "Ростех" Сергей Чемезов, комментируя начало воздушной операции вооруженных сил РФ в Сирии против "Исламского государства", заявил, что "при обострении ситуации в мире заказы (в том числе экспортные.— "Власть") на оружие всегда увеличиваются". По словам директора Центра анализа стратегий и технологий Руслана Пухова, активный рост интереса к российским вооружениям начался после операции по принуждению Грузии к миру в августе 2008 года, когда Москва показала, что является в достаточной степени "независимым полюсом принятия решений".

По факту эскалация конфликта действительно порождает если не твердый спрос, то повышенный интерес у иностранных заказчиков, говорит источник "Власти" в оборонно-промышленном комплексе: лучшей рекламы для военной техники, чем участие в реальных боевых действиях, "да еще и против террористов", сложно придумать. Правда, отдача от подобного продвижения почувствуется не сразу: даже если кто-то заинтересуется приобретением подобного вооружения (самолетов типа Су-30 или вертолетов Ми-35), то с момента подписания контракта и до начала первых поставок (с учетом производственного цикла) может пройти не один год. К примеру, законтрактованные сирийцами в 2007 году 12 истребителей МиГ-29М/М2 вполне могли бы участвовать сейчас в операции против террористов из "Исламского государства", однако сначала из-за технических проблем, а после уже из-за начавшейся в Сирии гражданской войны самолеты не смогли оказаться в распоряжении летчиков армии Башара Асада к 2012 году, и их передачу сместили на 2016-2017 годы.

Многие потенциальные заказчики хотели бы получить желаемую технику гораздо раньше, если вообще не сразу. В некоторых случаях Россия готова идти навстречу, передавая заинтересованной стороне военную продукцию из наличия Минобороны РФ. По словам директора Федеральной службы по ВТС Александра Фомина в 2014 году экспорт такого оружия достиг "невероятно высокого уровня" и превысил $1,3 млрд. В частности, иракским ВВС было передано девять штурмовиков Су-25 из числа состоявших на вооружении российского Минобороны, которые сразу были пущены для борьбы с боевиками "Исламского государства". До этого для проведения контртеррористических операций они законтрактовали партию новых вертолетов типа Ми-35 и Ми-28НЭ, которые по сей день поставляются в иракские войска. США, в свою очередь, через своих союзников в регионе поставляют сирийской оппозиции свои противотанковые ракетные комплексы BGM-71 TOW, которые, правда, используются не для борьбы с "Исламским государством", а с армией президента Асада.

В некоторых случаях Россия готова идти навстречу, передавая заинтересованной стороне военную продукцию из наличия Минобороны РФ

Эксперты отмечают, что, используя лозунги борьбы с терроризмом и защиты границ, России удается восстанавливать связи в сфере ВТС со странами, чей оружейный рынок казался в силу различных причин потерянным. К таким, в частности, относится Пакистан, поставки военной продукции которому велись во времена СССР. Из-за обещания президента Бориса Ельцина, данного в январе 1993 года во время первого официального визита к главному геополитическому противнику Пакистана — Индии, ВТС с Исламабадом оказалось де-факто заморожено, а ставка была сделана целиком и полностью на Дели.

Ситуация изменилась только в июне 2014 года, когда Сергей Чемезов публично объявил о заинтересованности Пакистана в российской вертолетной технике, в частности вертолетов Ми-35. Изначально пакистанские силовики рассчитывали приобрести около 20 машин, однако впоследствии их количество уменьшилось до четырех: в Москве хотели оценить реакцию Дели на возобновление ВТС двух стран. Впрочем, какой-либо публичной реакции на это не последовало: по данным "Власти", спокойная реакция индийского правительства объясняется звонком Владимира Путина Нарендре Моди, в ходе которого он заверил, что приобретаемая Пакистаном техника направлена не против третьих стран, а против радикальных исламистов и сподвижников талибов. Именно от эффективности противостояния им будет зависеть безопасность Центральной Азии и среднеазиатских республик. "Разве это может вызывать у кого-то недовольство?" — задавался вопросом Анатолий Исайкин.