Как строили отношения два наследника Византии

В советские времена в исторической литературе много и красочно говорилось о том, что в годы Гражданской войны революционная Россия оказалась в кольце врагов. Но почему-то ничего не говорилось о том, что в таком же вражеском окружении находилась и Турция. После поражения в Первой мировой войне она попала в столь же тяжелое экономическое и политическое положение, как и Россия. Ее новое руководство во главе с Мустафой Кемалем, порвавшее с султанским правительством, как и ленинский Совнарком, без больших успехов пыталось добиться признания в мире. Константинополь был оккупирован войсками Антанты, с запада наступали греческие войска, юго-запад оккупировала Италия, на юге действовали французы, на юго-востоке — англичане, на востоке — Армения. При таких условиях сближение между кемалистами и большевиками было неизбежным. Но каждая сторона хотела получить как можно больше, пожертвовав лишь самым малым.

Евгений Жирнов

"Положение народа еще более обострилось"

Судя по докладу военной разведки — Регистрационного управления полевого штаба Реввоенсовета республики, 20 декабря 1920 года направленного руководителям страны, ситуация в Анатолийской Турции, находившейся под контролем правительства Мустафы Кемаля, оставляла желать много лучшего:

"До войны 1914 года во всей Турции царила система мелкого производства и мелкой торговли, что давало населению при всей его бедности возможность кое-как сводить концы с концами. Война же оторвала всех этих кустарей от работы, развила спекуляцию, крупными заготовками материалов для военных центров разорила провинцию и, не имея притока свежих сил, бросила страну в состояние полнейшей нищеты. С момента же объявления Анатолии восставшей против Константинопольского Правительства положение народа еще более обострилось вследствие беспрестанных наборов и внутренних фронтов. В настоящее же время даже культура фруктов падает; в полях и садах работают по преимуществу женщины. Кустарное производство мелких предметов потребления, выделка кожи и т. д. почти абсолютно заглохли".

Несмотря на отсутствие формальных отношений между старым и новым правительством, как отмечалось в докладе, продолжается торговля:

"Несмотря на внешний разрыв с Константинополем, между ним и Анатолией все время идет торговля. В Константинополь отправляют скот партиями в десятки тысяч голов, шерсть, фрукты, получая взамен мануфактуру, сахар и консервы. Торговля эта находится главным образом в руках греков и отчасти турок и армян и ведется почти исключительно морским путем на больших пароходах... через все Анатолийские порты, через них же идет пассажирское движение, переброска военных грузов и частей, курсируют малые частные моторы, и потому эти порты представляют единственные более или менее живые пункты во всей Анатолийской Турции".

Важнейшим из них был Трабзон, на который военные разведчики рекомендовали обратить особое внимание:

"С незапамятных времен все прибрежные города Анатолии считали Трапезонд своей главой и всегда шли за ним. Когда Мустафа Кемаль разослал приказ о присылке в Ангору (Анкару.— "История") депутатов в Великое Народное Собрание и Трапезонд их не послал, то за ним отказалось все побережье. Когда же Трапезонд силой был вынужден послать своих депутатов, то сейчас же они были посланы и из Ризе, Самсуна, Керасунда и т. д.".

О политической ситуации внутри Анатолийской Турции Региструпр сообщал:

"Во главе управления страной стоит Великое Народное Собрание с председателем Мустафой Кемалем, который значится также Верховным Главнокомандующим. Фактически единственно он держит в своих руках и внешнюю, и внутреннюю политику, так же как и партию националистов. В провинции каждая губерния управляется двумя губернаторами: военным и гражданским. Раньше (2-2,5 месяца назад) в Трапезонде они совмещались в одном лице — начальнике 3-й дивизии. Теперь же власть в губернии разделена. Гражданский губернатор Шюкри Огус, он же начальник группы политического сыска... Главную же действенную власть имеет военный губернатор. Штаб его — военные чиновники, люди с очень узким образованием, абсолютно без инициативы и хорошо дисциплинированы. Весь административный аппарат работает совершенно автоматически, в затруднительных случаях обращаясь за разрешением вопросов в Ангору".

Следующий уровень власти, как говорилось в докладе, олицетворяли собой беи:

"Вообще беи в Турции царят безраздельно над народом. Вокруг их поместий все лежащие деревни подчинены целиком им. Крестьяне, темные и забитые, смотрят на своих беев как на существа высшего порядка. Бей, идущий на войну, ведет за собой всю округу, верящую в него как в пророка, поднимающуюся по его призыву, в мирное время работающую на него за ничтожную плату и обогащающую его безропотно. Иные беи таким образом держат в руках 30-40 деревень. Типичным примером бея может служить Ягья-Кьягья председатель Трапезондского союза баркасников и владелец многих судов. Прошлое его очень темно, в течение последних двух лет он из простого рыбака превратился в богача и приобрел титул бея... С его мнением считаются власти, капитанов, плавающих на его баркасах он бьет палкой, обыватели перед ним трепещут. В каждой области есть свой бандит-бей этого рода".

"Живут одним кукурузным хлебом"

Так что же общего могло быть между большевистской Россией и кемалистской Турцией? Только общие враги. Турецкая армия, как сообщали военные разведчики, отчаянно нуждалась в помощи:

"Солдаты одеты очень плохо, питаются больше чем недостаточно. Иные части живут одним кукурузным хлебом".

Еще хуже было положение отрядов добровольцев:

"В партизанских отрядах они не получают ничего и все, от харчей до оружия, должны приобретать на свои средства".

Кемалисты отчаянно нуждались в деньгах, оружии и прямой военной помощи Красной армии. И большевики готовы были предоставить помощь, но на определенных условиях. Член Реввоенсовета Кавказского фронта и доверенное лицо Сталина Орджоникидзе 23 апреля 1920 года телеграфировал наркому иностранных дел Чичерину:

"Руководитель национального движения в Турции Мустафа Кемаль-паша требует от Азербайджана пропуска советских войск к границам Турции для обороны их от Английских нападений. Не исключена возможность бескровного нашего вхождения в Баку и объявления советским".

А уже 4 мая 1920 года Орджоникидзе и Киров телеграфировали Ленину:

"26-го апреля наши войска перешли границу Азербайджана, зная, что комитет азербайджанских коммунистов в полночь на 28 апреля потребовал у правительства передать власть комитету коммунистов. Наши бронепоезда в это время были в Хачмасо. После короткого совещания правительство передало власть коммунистам, образовавшим Азербайджанский и Бакинский ревкомы, состоящие исключительно из мусульман. Была провозглашена независимая Социалистическая Советская Азербайджанская Республика. Первым актом Ревкома было обращение к Советской России за вооруженной помощью и предложение военного союза. Войска наши шли без всякого сопротивления. После передачи власти коммунистам, через два часа наши бронепоезда были в Баку, имея с собой батальон пехоты. На следующий день прибыла наша кавалерия и штаб армии. Войска Азербайджана целиком перешли на нашу сторону. Весьма активную роль в пользу революции в Баку сыграли турецкие аскеры и офицеры, отряд которых пресек правительству возможность бежать из Баку".

Кемалистам пообещали помощь оружием, а Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение выделить им и золото. Но в Анкаре точно знали, чего на самом деле хотят большевистские союзники — советизации Турции по азербайджанскому образцу. Ведь то, что революцию хотят распространить на весь мир, было не секретом, а официально заявленной целью.

В каждой области есть свой бандит-бей этого рода

Членам Политбюро приходилось сдерживать особенно ретивых сторонников мировой революции из Реввоенсовета Кавказского фронта. В инструкции для РВС фронта, утвержденной Политбюро 7 июля 1920 года, говорилось:

"Следует безусловно воздерживаться от попыток вызывать восстание против правительства Грузии, Армении и Турции. Надо разъяснять тем элементам в этих республиках, которые стремятся к перевороту, что по общеполитическим соображениям ввиду как мировой конъюктуры, так и нашего военного положения они не должны в настоящее время приступать к осуществлению своей цели".

В свою очередь кемалисты, старавшиеся как можно скорее получить советскую помощь, старательно изображали, что не имеют ничего против прихода советской власти на турецкую землю. В докладе Региструпра рассказывалось, как вели себя турецкие чиновники до прибытия первых партий оружия:

"Характерен инцидент, произошедший на заседании Трапезондского Комитета Народной Обороны в середине сего сентября. Один из членов Комитета высказал губернатору, присутствующему там же, общее мнение Комитета по поводу союза с Совроссией: "Народ ни в коем случае не согласен принять советскую программу, а так как Россия, по всей видимости, начнет агитационную работу в Турции, то надо пресечь это в самом начале, держась очень осторожной политики. Что касается оружия, денег и другой помощи от России, то это, конечно, необходимо принять, всеми силами избегая близких соприкосновений". Губернатор ответил на это в решительной форме (хотя по частным сведениям, он был только рядовой кемалист): "Беря помощь от России, мы уже многим ей обязываемся, так что дружественные отношения неизбежны. Кроме того, большевизм движение не местное, а мировое, и рано или поздно оно коснется и нас, и чтобы не остаться в стороне от всемирного прогресса, мы не должны относиться к Сов. России так отрицательно. Что же касается русских вообще, находящихся на нашей территории, то я прошу вас, также требую от всех остальных граждан уважения к ним и их идеям"".

Губернатор, видимо, рассчитывал, что о его словах узнают советские представители. Но они слышали и о многом другом.

"Кемаль рвет с Сов. Россией"

Для военных разведчиков не было секретом, что, готовясь дать отпор большевистской агитации, кемалисты предприняли ряд довольно эффективных шагов. В частности, сами создали коммунистическую партию, о которой Региструпр сообщал:

"В Ангоре существует официально Комитет Коммунистической партии, но фактически это только вывеска, под которой ведется самая усиленная контрбольшевистская деятельность. Их главнейшей задачей является впитывать в себя все революционные элементы, прошлые и возникающие в Анатолии, внушая им следующее положение: турецкий народ по своим историческим условиям и приверженности к религии не может целиком принять большевистской программы; его надо долго и упорно подготовлять к этому. В настоящий момент агитация не только вредна, но и губительна для страны, т. к. солдат, узнав, что не должно быть отечества, не пойдет его защищать, услышав, что не должно быть вражды наций, не пойдет резать греков, о равенстве — не станет повиноваться начальству. Кроме того, партийные деятели не знакомы с государственной организацией Совроссии и не смогут у себя создать ничего положительного взамен разрушенных старых устоев, а посему надо прежде хорошенько познакомиться с Совроссией и ее порядками и ликвидировать все военные действия, а до тех пор в интересах страны и народа надо всеми силами противостоять всем агитаторам и пропагандистам. "Ввести большевизм" возможно будет только самим туркам и только сверху".

Региструпр предупреждал, что вскоре в Москву должен прибыть эмиссар этой партии:

"Представителем этой партии скоро явится в Москву Сабри-бей под видом полномочного представителя Ангорского правительства и туркомпартии... Есть очень веские данные предполагать, что он далеко не тот, за что себя выдает, а просто послан националистической партией выведать (у него в Москве большие связи) о дальнейших планах относительно Турции и по возможности оказать влияние в нужном смысле".

Когда в Трабзон поступила первая партия оружия и прибыла советская особая группа, кемалисты начали открыто противодействовать большевистским агитаторам. Их багаж задерживался, создавались самые разнообразные препятствия для их въезда.

"Ввести большевизм" возможно будет только самим туркам и только сверху

Но все это в Москве сочли мелкими шероховатостями, не стоящими внимания, на фоне намечающихся событий. Советские руководители решили, что пришла пора советизировать Армению. А в Анкаре сочли, что это хорошее время для исправления армяно-турецкой границы в пользу Турции. В документах говорится, что наступление с двух сторон тяжелейшим образом отразилось на моральном духе армии и населения Армении. Так что обе стороны решили поставленные задачи без больших проблем.

И в этот момент выяснилось, что кемалисты решили сделать очень сильный ход в своей игре с большевиками. Важнейшей, ключевой точкой Кавказа в то время был грузинский город Батуми. Через его порт бакинские нефть и керосин попадали к потребителям по всей Азии и могли экспортироваться в Европу. И кемалисты начали подготовку к его захвату.

"Начиная с середины октября,— говорилось в докладе Регрструпра,— турки стали усиленно говорить о Батуме... Турки с уверенностью заявляли, что если Батум будет отнят у Грузии, то только кемалистами. В 20-х числах ноября в Трапезонд стали прибывать партии новобранцев. В Ризе сформирован особый полк, который ударит на Батум под командованием Шюкри-Огус, находящегося пока еще в Трапезонде. Упорно держится слух, что по планам правительства после Батума будет взят и Баку, подготовленный к тому агитацией на религиозной почве. Вообще о разрыве с Совроссией говорят как о неизбежном факте, который развяжет руки Мустафе Кемалю в его политике с Антантой и позволит начать Батумское наступление. Донесения сотрудников частично подтверждают упорно циркулирующую версию о союзе с Антантой, причем намечаются следующие условия:

1. Антанта освобождает Константинополь.

2. Франция дает свои войска для Батумо-Бакинского фронта.

3. Кемаль рвет с Сов. Россией.

4. Наступает на Батум-Баку

5. Размещает по Анатолийскому побережью отступившие (эвакуированные из Крыма в Турцию.— "История") врангелевские части.

6. Берет совработников в заложники".

Постарайся сильным ударом изгнать турок из Батума, а потом объявить это недоразумением"п.)" чтобы народ желал того, что мы намерены предписать ему законом

Военные разведчики докладывали, что подготовка к наступлению на Батуми идет полным ходом. Но в ЦК уже знали, что переговоры кемалистов с Антантой провалились. 10 декабря 1920 года нарком иностранных дел Чичерин телеграфировал Полномочному Представителю РСФСР в Грузии А. Л. Шейнману

"По всем признакам попытка примирения между Антантой и кемалистами не налаживается. Англия отказывает в требуемых уступках, и у кемалистов усиливается опять советская ориентация... Правое крыло кемалистов не могло бы в настоящий момент резко повернуть политику против нас и может только интригами и вредными для нас дипломатическими действиями нам мешать.

Это не избавляет нас от возможности возникновения более серьезной опасности с этой стороны в будущем. В частности, переход Батума в руки турок неприемлем. Мы не должны покидать нашу линию дружественной политики относительно кемалистов, удерживая их в то же время от нежелательных для нас действий. Слишком много причин продолжают еще толкать их к дружбе с нами, но надо проявлять твердость.

О возобновлении выдачи оружия и золота инструкции даны Серго (Орджоникидзе.— "История"). В частности, поскольку у Вас золото, выдавайте его постепенно, руководствуясь указаниями Серго".

"Необходимо советизировать Грузию"

В это же время Орджоникидзе и Киров настаивали на том, что Грузию необходимо срочно советизировать. 2 января 1921 года они писали:

"Первое. После советизации Азербайджана мы указывали на необходимость тогда же советизировать Грузию, как базу контрреволюции на Кавказе. Последующие события на Кавказе неопровержимо доказали это: Грузинское правительство перебросило в Крым всех отступивших в Грузию деникинцев, все бывшие на Северном Кавказе и в Азербайджане восстания протекали при непосредственном участии Грузии, в частности, происходящее сейчас восстание против Сов. власти в Дагестане протекает под руководством грузинских агентов — штаб повстанцев находится в Лагодехах (в Грузии, Сигнахский уезд). Все контрреволюционные заговоры, обнаруженные на Северном Кавказе, неизменно открывают связь с Грузией. Чтобы твердо обеспечить за нами Северный Кавказ (хлеб и нефть), необходимо советизировать Грузию.

Второе. Всячески поддерживая и организуя восстания на Северном Кавказе и в Азербайджане, Грузинское правительство надеется тем самым отвлекать наше внимание от него и небезуспешно провоцирует нас в глазах мусульман, усиленно раздувая действия наших войск при подавлении восстаний, например подавление восстания в Гяндже, после чего в Ангоре заметно было определенное охлаждение к нам благодаря усиленной агитации Грузинской печати.

Третье. Советская Армения без Советской Грузии фактически остается под гораздо большим влиянием Турции, чем нашим влиянием, благодаря тому, что железная дорога в Армению идет через Грузию (от Нафтлуга). В данное время Грузия не пропускает в Армению даже хлеб.

Четвертое. При существующем положении турки легко могут создать свой буфер в Макино-Нахичеванском районе, где они намерены создать особое ханство, в руках которого будет железная дорога на Тавриз, что отрезает нас от Персии и расчленяет Армению.

Пятое. Существующее в Закавказье положение вынуждает нас держать в Азербайджане значительные воинские силы, что весьма обременительно для населения и вредно для войсковых частей. Такое положение может вылиться в опасные формы и создать осложнения в самом Азербайджане.

Шестое. Советизация Грузии, занятие нами Батума вырывает у Антанты последнюю базу против нас на юге.

Седьмое. Советизация Грузии теперь необходима и потому, что Антанта не успела еще сорганизовать остатки врангелевской армии и пока не имеет достаточных сил противодействия нам.

Восьмое. Надеяться на решающий взрыв внутри самой Грузии не приходится, что доказывается всем ходом событий в Грузии. Грузия не может советизироваться без нашей помощи.

Девятое. Поводы для нашего вмешательства в Грузинские дела имеются, для этого не нужно открытого нападения на Грузию, имеется возможность поднять движение в Абхазии, в Аджарии, в Борчалинском уезде, где почва для этого имеется. В этом отношении может нам помочь также Турция и Армения, и возможна такая обстановка, при которой мы явимся избавителями разлагаемой и впадающей в анархию Грузии".

Когда решение о советизации Грузии было принято, собранные кемалистами войска помогли во взятии Батуми. Но оставались там недолго. Сталин 19 марта 1921 г. телеграфировал Орджоникидзе:

"По договору с турками, уже подписанному, Батум отходит Грузии... Постарайся сильным ударом изгнать турок из Батума, а потом объявить это недоразумением. Инициативу должно взять на себя командование; грузинское правительство должно молчать, остаться в тени".

Позднее отношения двух стран складывались по-разному, однако добиться серьезного влияния на турецкие дела советским представителям так и не удалось. Причем это предсказывалось в докладе Региструпра, где приводились слова представителя ангорского бюро печати, вспоминавшего о годах Первой мировой войны:

"Когда немцы были здесь и мы знали, что их слово — закон, все немецкие права были для нас святы, иначе бы нам пришлось плохо. Русские должны были прислать нам серьезного и образованного консула, чтобы он мог поставить отношения на должную высоту и охранять их действительно как представитель своего государства, мог требовать, то, что принадлежит вам по праву, и умел приказывать там, где это нужно. Турки могут уважать только силу и дисциплину, и иным путем вы от нас лучшего отношения, чем оно сейчас, не добьетесь".