Утренний прием с Андреем Бильжо

СМИ сообщили о требованиях к российским ученым показывать статьи ФСБ. Ученые МГУ получили инструкции, согласно которым им необходимо передавать научные работы спецслужбе перед тем, как отправлять их в научные журналы или на конференции. Об этом сообщил журнал Nature. Инструкции были введены после того, как в мае 2015 года президент Владимир Путин своим указом изменил перечень сведений, отнесенных к государственной тайне. Как отметил профессор факультета биоинженерии МГУ Михаил Гельфанд, «это возвращение в советские времена, когда, чтобы послать работу в зарубежный журнал, нам приходилось получать разрешение, подтверждающее, что результаты не новы и не важны, и, следовательно, могут быть опубликованы за границей». Ведущий «Коммерсантъ FM» Алексей Корнеев обсудил тему с Андреем Бильжо — художником, писателем и ресторатором, а по образованию психиатром.

Андрей Бильжо: «Я вот представляю, статья со сложным названием, типа "Благоприятные исходы на уровне практического выздоровления при юношеской одноприступной шизофрении", поступает на стол полковника, ну лейтенанта, ну старшего лейтенанта Федеральной службы безопасности, и он читает эту статью. И как он решает, есть там открытие, нет там открытия? Есть там государственные тайны, нет там? Он должен быть по меньшей мере специалистом в этой области гораздо выше, то есть, на ступеньку выше, он должен разбираться в области одноприступной шизофрении или каких-то физических, химических, физико-химических, биологических процессов, он должен знать этот язык, каким образом он поймет? Или он прочтет первый заголовок и скажет: "Тьфу, я ничего не понимаю, это нельзя печатать". Скорее всего, так».

«Когда я работал психиатром в маленькой психиатрической больнице, закончил ординатуру, меня хотели завербовать. Сейчас я рассказываю это первый раз вообще, ни в одном интервью я это не рассказывал: меня хотели взять в органы МВД. Психиатры были при Министерстве внутренних дел. И вот пришли три молодых человека в одинаковых костюмах в больницу им. Петра Петровича Кащенко, и я в белом халате сидел в холле перед ними, и они задавали мне вопросы. Это считалось дико престижным, ребята, дико престижным, потому что зарплата была намного выше, рост, но надо было работать с душевнобольными, которые там с политическим уклоном. И я думаю: "А как?" Они меня выбрали, я не хотел, я не писал заявления туда, что я хочу там работать. Они сказали, вот пришла разнарядка, есть там хорошие ординаторы, подающие надежды, вот Бильжо якобы подходит. И вот они сидят передо мной, а я думаю: "Как, ну как мне отказаться от этой истории?" А отказаться невозможно. И тогда я им говорю: "А к вам нужно вот на работу во сколько приходить?" Они говорят: "В 8 часов 30 минут". "А опаздывать можно?" Они говорят: "Опаздывать к нам? Да вы что, Андрей! Как к нам можно опаздывать? В 8.30 вы должны быть на месте уже". Я говорю: "Вы знаете, к сожалению, ничего не получится, я хронически опаздываю минут на 40. Посмотрите записи, я всегда опаздываю на все пятиминутки, я всегда опаздываю, бегу, опаздываю, опаздываю. И потом, вы знаете, я такой болтун, я дикий болтун, вот мне нельзя доверить ни одного секрета, я все расскажу, все будут знать". Они говорят: "Да? Ну ладно. Рассмотрим вашу кандидатуру. Идите, пока свободны". И не взяли».