"Под знаком Малевича" в Третьяковской галерее на Крымском Валу

Выставка графика

К столетнему юбилею первой версии "Черного квадрата" Казимира Малевича Третьяковка подготовила небольшую, на два зала, выставку графики основателя супрематизма и его учеников. ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ увидел на ней то, что преследовало Малевича всю жизнь — непонимание зрителя.

"Ой нет, пойдем сразу туда",— молодой посетитель Третьяковки берет спутницу под локоток и ведет ее прочь от жемчужно-серых стен, на которых расположилась узнаваемая геометрия супрематических композиций, только в формате тетрадного листа. Мужчина средних лет возмущенно декламирует смотрительницам текст, как будто заготовленный заранее: "Ну если не дал тебе Бог, зачем рисовать? Но ведь они сумели влезть в коммерческое пространство и бешеные бабки собирают!" Как будто супрематисты во главе с Малевичем не умерли как минимум пятьдесят лет назад, а продолжают жить и здравствовать, тратя народные деньги и уклоняясь от налогов, что твой стереотипный олигарх.

Стоять бы выставке в тишине и пустоте, да этажом ниже широко раскинулась ретроспектива Валентина Серова, и сотни людей, отсмотревших сотни полотен классика русского буржуазного портрета, хотят выжать из билета максимум, благо в здании на Крымском Валу они — по статистике галереи — оказываются редко. Уже не первое поколение директоров Третьяковки задается вопросом, как привлечь в двадцатый век зрителя. Если считать Малевича за ключевого художника нашего двадцатого, то по идее его выставка должна быть флагманской. Но секрет посещаемости Крымского, давно раскрытый на выставках Левитана и Шишкина, заключается в том, чтобы показывать там художников с Лаврушинского. То есть век девятнадцатый.

Что же не так с Малевичем? Это искусство, программно не связанное с видимым миром. Оно возникает ниоткуда и порождает само себя. Хороший пример на выставке — эскиз плаката Эля Лисицкого. В изумительно сбалансированной супрематической графике должен был размещаться лозунг "Пролетарии, помните 1905 год!". Но этот самый 1905 год, Кровавое воскресенье, "мы из Кронштадта" и так далее ничем — ни фрагментом, ни символом — не проявляется в устройстве работы Лисицкого. Это какая-то особая мнемотехника, что ли: зацепиться за картинку невозможно, но ты знаешь, что тебя попросили что-то запомнить. И с другой стороны, ты свободен: субъект и объект неразделимы, нет ни раба, ни господина, ты ничего не проецируешь на изображение, потому что они сделаны так, чтобы ничего не напомнить. Возможность идентификации с героическим или страдальческим образом кого-либо полностью исключена. Вот лист Николая Суетина, преданного Малевичу до конца. Лист-рассуждение о собственном творчестве. "Ни беспредметность, ни предмет,— пишет Суетин.— Что? Я отвечаю — Х. Это значит сумма моей живописной мысли на мир и значит ответ на вопрос осязания современности, которая лежит вне учета логической предпосылки". Выделить чистую современность и работать с ней так, чтобы она не увяла, как цветок в альбоме, а продолжала крутиться бесконечно, покрывая мир все новыми сочетаниями геометрических плоскостей,— вот задача Суетина и его соратников. Рядом другой лист-размышление, где Суетин сравнивает супрематизм с греческой античностью. Без смущения сравнивает: у них так было, орнамент, аканф, а у нас — так.

И действительно, искусство супрематизма в каком-то смысле не более скучно, чем греческое. У греков все идеализировано и доведено до подчеркнутого совершенства, и у Малевича с Чашником, Суетиным, Лисицким тоже. Конечно, на самом деле большинству зрителей геометрия супрематизма напоминает, наверное, унылую зубрежку дорожных знаков перед экзаменом на права. А красивая архитектура выставки — поход в мебельный магазин с рулеткой в поисках идеальной полки для скромных квадратных метров. Видимо, показывать Малевича со товарищи надо все-таки не так. Может, вспомнить опыт Петра Первого, пресловутую рюмку водки с закуской на входе в Кунсткамеру. Просвещение должно быть ласковым. Поставить на выставку много-много диванов и бинбэгов, разносить шампанское. То есть приучать зрителя к тому, что на это искусство его счастливые владельцы из числа наших и западных коллекционеров чаще всего смотрят именно в таких условиях, в уюте собственных вилл. Ну ее, стилизацию, даешь успех!