Белое солнце сибирской пустыни

ХАСАН ГАНИЕВ, ФОТО КИРИЛЛА КЕЙЛИНА, LAND ROVER

Размах любого проекта определяется не тем, что удается достичь, а, скорее, дерзновенностью поставленных целей. Таким проектом была, например, ударная всесоюзная стройка БАМ. Или "крайняя" экспедиция Land Rover вдоль Байкало-Амурской магистрали, начавшаяся с игры в самой известной сибирской "песочнице".

Наш Ан-24 по виду - как в песне "мужичок под пятьдесят, неухоженный", но бодро тарахтит пропеллерами и без натуги взмывает в воздух. Салон самолета - готовая декорация для съемок, хочешь, ностальгических, а хочешь, разоблачающих сериалов про то, как жили в эпоху застоя. Узкие скрипучие кресла, заклинившие столики, какой-то непонятный скарб, сваленный прямо на передние ряды. Но появляется нарядная стюардесса и начинает гордо держать марку. Укрепляя капиталистическое реноме своей компании, она разносит улыбки, напитки и газеты с унылыми региональными новостями и веселыми кроссвордами - отдушинами провинциального креативного запала. Хорошо, что фантазия автора иссякает где-то к десятому вопросу про "таблетку в качестве домкрата, когда бастует вдруг простата". И он переходит к более традиционным загадкам: "Одно из семи чудес Забайкалья?" Ответ мне очевиден. Потому что именно к одному из этих чудес мы сейчас и летим рейсом из Читы.

В это время года в Чаре можно предаваться излюбленной арабской забаве - песочному кроссу, - не спуская колес внедорожника Land Rover.

Очарованный странник

На спутниковом снимке Чара кажется золотой блесткой, обрамленной зубцами Кодарского хребта, на темно-зеленом дне таежного моря. С высоты полета Ан-24 - это мираж, встающий сквозь заиндевевший иллюминатор потрепанного жизнью и людьми авиационного ветерана. Чара очаровывает не красотой как таковой, а дерзостью своей непохожести, исключительности на фоне угрюмого, устрашающего таежного окружения. Песчаное урочище размером 10 на 5 км, Чара где-нибудь в южной части страны вызывала бы не больший интерес, чем заурядный строительный карьер. Но в бескрайней Сибирской пустыне она сродни оазису, служащему отдохновением для измученного взора и мятежной души.

На площадке у жалкого аэропорта, функцию которого выполняет изба цвета копченого омуля, я сажусь за руль нашего экспедиционного автомобиля - Land Rover Discovery. Уютный салон, убаюкивающий говорок мотора в который раз заставляют меня почувствовать себя участником иллюзиона, где черное-белое волшебным образом меняется на цветное, а минусы - в том числе и температурные - на плюсы. И только этим можно объяснить тот парадокс, что поселок Чара, отправная точка нашей экспедиции, не представляется жуткой дырой. Хотя примечателен он разве что своим музеем и железнодорожной станцией с новехоньким и абсурдно огромным зданием вокзала, в котором помимо касс нашлось пространство еще и отделению банка, магазинам и кофейным автоматам. По странной прихоти РЖД, к слову, такие вокзалы возведены едва ли не в каждой точке БАМа.

Чтобы достичь цели, водителю Land Rover Discovery нужно лишь указать ее на карте.

Для местных жителей Чарские пески - облюбованный уголок для пикников, куда многие добираются пешком "за полчаса по прямой". Возможно, летом здесь приятно поваляться на горячем песочке, закрыв глаза и вообразив пальмы, верблюдов, черепах и прочие аравийские чудеса. Но в конце осени и при 20-градусном морозце чарский песок даже для человека с распаленным воображением выглядит не столь соблазнительным, чтобы зарыться в него с головой. В это время года в чарских барханах, в которых снежинок оказывается не меньше песчинок, проблематично зарыться даже на автомобилях. Так что можно предаваться излюбленной арабской и джиперской забаве - песочному кроссу, - не спуская колес. Мне лично удалось обойтись также без пониженной передачи и режима "песок" фирменной системы Land Rover Terrain Responce во время энергичного "квеста", занявшего почти весь световой день и устроенного именно для того, чтобы участники экспедиции смогли оценить весь масштаб Чары и запечатлеться в самых выигрышных фотографических точках.

Приезжай ко мне на БАМ

Обычно в экспедиции куда-то долго едут, чтобы чего-то достигнуть. В этот раз, напротив, нам пришлось долго ехать, чтобы выбраться с финиша. Чара оставила меня в философском расположении духа, облагороженного природной красотой и опечаленного сознанием того, что время утекает как песок свозь пальцы. И что существование имеет смысл лишь тогда, когда после тебя остается нечто грандиозное. Такое, например, как Байкало-Амурская магистраль, вдоль которой пролегал весь путь назад. И поначалу внутри шевелилось нечто вроде комсомольского задора, помогающего крушить камни и мерзлоту под бравурные песни ВИА "Пламя" и "Самоцветы". Но сотни разбитых немилосердных километров вскорости уняли энтузиазм. И моего пыла хватило только на селфи у памятного знака Балбухты, железнодорожного разъезда, где в 1984 году встретились строители восточного и западного участков БАМа, где было заложено "золотое звено" и где я проверил, что оно, конечно, не из золота.

Особенно же отрезвила меня переправа через реку Витим, которую часто сравнивают с Угрюм-рекой Шишкова. Насчет реки можно поспорить, но мост, по которому мы перебирались на противоположный берег, оказался действительно угрюмым. Шириною чуть больше внедорожника, лишенный каких-либо ограждений, застеленный сгнившими бревнами и "танцующими" листами металла, он являет собой пример уже не инженерной конструкции, но аттракциона ужаса. 665 метров страха на высоте десятиэтажного дома. Позже мы проезжали - к счастью, стороной - еще один такой аттракцион: Чертов мост у Северомуйского тоннеля. В прежние времена поезда на этом участке, где в любой момент могла сойти лавина, приходилось подталкивать на подъемах. Тоннель снял проблему, хотя комсомольских сил и даже жизней на его возведение было потрачено немало.

Наш проводник сообщает об альтернативе тяжкому человеческому труду, предложенной в свое время кем-то из академиков, - устроить чистый ядерный взрыв. Эта мысль западает в мой избалованный цивилизацией мозг. В самом деле, так просто: нажал кнопочку - и все готово. В этот момент я нажимаю пару кнопочек на панели Discovery, автомобиль поднимается и сам борется с очередным бродом очередной Угрюм-реки.

Land Rover Discovery