Прошедший в Анталье саммит "двадцатки" вернул доверие мировых лидеров к президенту Турции

Досрочные парламентские выборы позволили президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану вернуть утраченные было позиции его партии, а прошедший в Анталье саммит "двадцатки" — доверие мировых лидеров. Ведь в борьбе с "Исламским государством" (организация запрещена в РФ) Западу нужна не демократическая, а стабильная Турция.

Ольга Кузнецова

На этой неделе главы МИД России и Турции Сергей Лавров и Феридун Синирлиоглу проведут переговоры в Стамбуле. Встреча министров традиционно предваряет ежегодный двусторонний саммит с участием глав государств. В этом году он состоится 15 декабря в Санкт-Петербурге, а не в Казани, как это планировалось первоначально. В последнее время министры встречаются довольно часто — в рамках венских многосторонних переговоров по урегулированию ситуации в Сирии. Турция вслед за "тройкой" — Россия, США, Саудовская Аравия — выступила модератором этих консультаций еще на начальном этапе.

Впрочем, сгладить принципиальные разногласия между сторонами, к примеру по вопросу о будущем действующего сирийского президента Башара Асада, пока не удается. Наоборот, к уже существующим противоречиям добавляются новые: например, составление списка представителей сирийской оппозиции, которые могут сесть за один стол переговоров с представителями официального Дамаска для урегулирования конфликта в Сирии. Черновой вариант этого списка, подготовленный в Москве, включает 38 живущих в стране и за ее пределами представителей сирийской оппозиции, способных, по версии российской стороны, претендовать на роль переговорщиков с действующей сирийской властью, а значит, гипотетически и на руководящие посты в будущем переходном правительстве.

В представленном Москвой списке есть по меньшей мере два человека, которых Анкара считает террористами: это представители главенствующей в Сирийском Курдистане (курдская автономия на севере Сирии) партии "Демократический союз" (ПДС) Салех Муслим и Халед Иса. В отличие от турецкого руководства, считающего ПДС террористической организацией, Москва — как, впрочем, и Вашингтон — считает курдов легитимными оппонентами Асада и намерена максимально вовлекать их в переговорный процесс по передаче власти. Более того, по рассказам самих сирийских курдов, руководство воюющей в Сирии международной коалиции предлагало им войти в состав этой коалиции. Лидеры Сирийского Курдистана, впрочем, не спешат оформлять союз с Вашингтоном, декларируя намерение поддерживать все противостоящие "Исламскому государству" (ИГ) силы.

Завершить согласование списка, который позволил бы выделить среди всей сирийской оппозиции умеренную часть, так и не удалось в ходе третьего — прошедшего на следующий день после терактов в Париже — раунда венских консультаций. Камнем преткновения стала позиция Турции по курдам, противоречащая мнению как США, так и РФ. В итоге работу над окончательной версией этого документа перепоручили Иордании, чье решение позднее будет вынесено на согласование Совбеза ООН.

Прорывом последней венской встречи стала так называемая дорожная карта будущего сирийского урегулирования

Прорывом последней венской встречи стала так называемая дорожная карта будущего сирийского урегулирования. Она предполагает, что официальные переговоры между сирийским руководством и оппозицией ориентировочно начнутся 1 января будущего года; спустя шесть месяцев после вступления в силу режима прекращения огня начнется формирование переходного правительства; а еще через восемнадцать месяцев в стране пройдут "свободные и справедливые выборы под контролем ООН, отвечающие международным стандартам", в которых примут участие все сирийцы, включая беженцев и живущих за рубежом представителей сирийской диаспоры.

"Мы хотим, чтобы свой голос могли отдать все сирийцы — и внутри страны, и за ее пределами",— заявил Реджеп Тайип Эрдоган, комментируя итоги венских консультаций. Он в первую очередь имел в виду беспрецедентное число беженцев, размещенных на территориях соседних государств (в Турции, Ливане, Иордании) и явно не настроенных поддерживать действующее сирийское руководство.

Глава турецкого внешнеполитического ведомства объявил, что в Вене "удалось достичь широкого консенсуса по вопросу о неучастии президента Башара Асада в будущих выборах главы государства". "Большинство (на переговорах.— "Власть") сошлось во мнении, что если Асад останется у власти, достижение урегулирования и мира в этой стране невозможно",— сказал Синирлиоглу в интервью информагентству Anadolu. Из слов министра следовало, что турецкая сторона не наблюдала "негативной реакции со стороны России": "К политическому процессу (в Сирии.— "Власть") подключились и Россия, и Иран. В итоге возьмет верх мнение большинства, а заключается оно в том, что Асад не будет принимать участие в выборах".

Кремль тем временем заявляет об иной позиции в отношении президента Асада, полагая, что его будущее, как и будущее всего сирийского руководства, "может определять только сирийский народ".

""Исламское государство" — это угроза для нашей страны",— заявил по завершении саммита G20 Эрдоган, которого прежде на Западе не раз обвиняли если не в сочувствии этой террористической группировке, то по меньшей мере в чересчур терпимом к ней отношении. "Я не буду утверждать, что в Турции нет бойцов "Исламского государства",— признал он давние претензии Запада, считающего Турцию главной транзитной зоной для едущих в Сирию "воинов джихада",— есть иностранные бойцы, которые направляются в Сирию из Австрии, Франции, Германии". Бросив камень в огород Евросоюза, Эрдоган призвал страны ЕС "поставлять Турции больше разведданных" — тогда, по его словам, Анкара и Брюссель "могли бы работать гораздо лучше".

На днях турецкие власти рассказали, как видят свою роль в западной коалиции. "Мы (Турция и США.— "Власть") запускаем в действие свободную от "Исламского государства" зону",— заявил министр Синирлиоглу, анонсировав планы Анкары изгнать ИГ из приграничных с Турцией районов на севере Сирии. "Мы продолжим осуществлять меры против присутствия ИГ на границах Турции и возникающих в связи с этим угроз,— предупредил он.— Эти меры будут осуществляться с нашими (Анкары.— "Власть") партнерами по коалиции и союзниками". В курдской автономии на севере Сирии, расположенной как раз вдоль части турецкой границы, в заявлениях Анкары сразу увидели угрозу собственной безопасности, потенциально исходящую от трансграничной наземной операции.

Турецкие власти заявили о необходимости реализовать еще два пункта, касающихся ситуации в Сирии. Наряду с организацией "зоны, свободной от ИГ", в Анкаре также отстаивают план создания так называемой бесполетной зоны. Впервые турецкое руководство заговорило об этом еще два года назад — тогда идея сводилась к созданию зоны для размещения неконтролируемого потока устремляющихся в Турцию беженцев на сирийской территории. Это предложение не нашло международной поддержки ни тогда, ни в мае этого года, когда предыдущий глава турецкого МИДа Мевлют Чавушоглу выступил на проходившем в Анталье заседании глав внешнеполитических ведомств государств-членов НАТО. В нынешних условиях, когда к боевым действиям в Сирии подключилась российская авиация, в Анкаре убеждены: идея создания такой бесполетной зоны приобретает новое звучание.

Последний момент, на котором настаивает турецкая сторона,— поддержание в рабочем состоянии программы по обучению и оснащению воюющей против Башара Асада сирийской оппозиции, выступающей с менее радикальных, чем ИГ, позиций. Анкара поддерживает обвинения Запада в адрес России в том, что часть ударов, наносимых по позициям ИГ, в действительности нацелена на воюющие против Асада подразделения более умеренной оппозиции, то есть на потенциальных участников переходного процесса в Сирии.

Для Эрдогана лично поддержка оппозиции имеет особое значение, ведь полевые командиры "Джебхат ан-Нусры" и других группировок аналогичного толка считают турецкого лидера своим главным покровителем в регионе. Символично, что первые поздравления в адрес президента, когда его Партия справедливости и развития (ПСР) победила на досрочных выборах 1 ноября, поступили как раз от лидеров сирийской оппозиции. В них говорилось, что именно ему они отводят роль мессии, которому суждено подвести черту под многолетней войной в Сирии. В турецком руководстве не стали афишировать эти поздравления, однако, похоже, всерьез намерены оправдать возложенные на них противниками Башара Асада надежды.

Кровавая бойня в Париже, кардинально изменившая повестку проходившего в Анталье саммита "двадцатки", послужила поводом для его хозяина сформулировать собственные планы по борьбе с терроризмом. Теракт в Анкаре, за месяц до этого унесший жизни по меньшей мере 105 человек, оказался в глазах мирового сообщества (поначалу отнесшегося к нему не слишком внимательно) событием одного порядка с Парижем и взорванным в небе над Синаем российским лайнером.

"Терроризм не знает религии, национальности, расы и гражданства",— заявил турецкий президент, призвав мировое сообщество принять одинаково жесткие меры в отношении ИГ, "Аль-Каиды" и схожей с ними воюющей в Африке террористической группировки "Боко-Харам". Впрочем, в отличие от западных лидеров, основной акцент Эрдоган сделал вовсе не на ИГ и "Аль-Каиде".

Выступая с трибуны международного форума, он говорил о собственных проблемах с курдами и всеми силами давал Западу понять: в Анкаре ни при каких обстоятельствах не согласятся с поддержкой Рабочей партии Курдистана (РПК; объявлена в Турции террористической организацией) и сирийской партии "Демократический союз" (ПДС), которую Анкара считает подразделением РПК. Эмоциональное выступление Эрдогана, обвинившего едва ли не во всех внутритурецких бедах руководство сирийской курдской автономии, прозвучало как раз в тот момент, когда российские, американские и турецкие дипломаты пытались урегулировать вопрос о включении представителей ПДС в число участников переговоров с официальным сирийским руководством.

На таком фоне Эрдоган занимается реставрацией власти внутри страны и наверстывает упущенное в период между поражением на июньских выборах и победой на ноябрьских. Вернув себе парламентское большинство, Партия справедливости и развития приступает к формированию постоянного правительства. На прошлой неделе в Великом национальном собрании Турции состоялась торжественная церемония принятия депутатами присяги. После этого и. о. премьера страны, лидер ПСР Ахмет Давутоглу получил от Эрдогана поручение сформировать новое правительство. Ему придется приступить к работе в непростых условиях.

Нынешнее устройство страны не отвечает интересам Эрдогана, который после вынужденной рокировки в тандеме с Давутоглу занимает пост президента, в то время как реальными полномочиями наделен премьер

Во-первых, новому кабинету министров во главе с Давутоглу предстоит принять решение относительно будущего "мирного процесса" — запущенной почти три года назад Эрдоганом инициативы по поиску компромисса с РПК. Попытки положить конец многолетней вражде путем переговоров с отбывающим наказание в тюрьме лидером РПК Абдуллой Оджаланом, по сути, зашли в тупик. В период между июньскими и ноябрьскими выборами страну захлестнула новая волна столкновений с курдами — на фоне резкой активизации наиболее радикально настроенных представителей турецкого крыла РПК. Через считанные дни после выборов в руководстве боевого крыла РПК объявили о завершении действия объявленного ими перемирия, что чревато новым обострением конфликта. Анкара перестала возлагать на "мирный процесс" серьезные надежды, хотя пока не смогла найти ему реальной альтернативы.

Во-вторых, на плечи правительства Давутоглу ложится ответственность за расследование масштабных террористических атак в Анкаре и — на фоне обострения конфликта в соседней Сирии — последствия любых других действий со стороны исламских радикалов. В день открытия саммита G20 в Анталье спокойствие его участников нарушили сообщения об атаке террориста-смертника в провинции Газиантеп на юго-востоке страны вблизи сирийской границы (в ходе него пострадали представители правоохранительных органов). Ответственность за случившееся в Газиантепе взяли на себя представители ИГ. Все это делает турецкую власть уязвимой в глазах своих оппонентов — как парламентской, так и внесистемной оппозиции, в прошлом неоднократно обвинявшей руководство страны едва ли не в пособничестве ИГ.

В-третьих, кабинету Давутоглу предстоит выстраивать диалог с еще одним живущим в Турции меньшинством — алавитами. По некоторым данным, они составляют до 5% населения Турции. В ПСР готовы не только наладить диалог с руководством алавитской общины, неоднократно заявлявшем о притеснении со стороны турецких властей, но и предоставить им ряд материальных льгот во избежание любых конфликтов в будущем.

В-четвертых, правящей партии предстоит предпринять ряд мер, нацеленных на дальнейшее выстраивание вертикали власти и, возможно, переформатирование Турции из парламентской республики в президентскую, это необходимо для реализации давнего сверхамбициозного замысла самого Эрдогана. Получив по итогам выборов 1 ноября большинство парламентских кресел (317 из 550), ПСР все же не преодолела отметку, которая обеспечила бы ей конституционное большинство и позволила бы вынести вопрос о реформе конституции и изменении формы правления в стране на общенациональный референдум. Нынешнее устройство страны не отвечает интересам Эрдогана, который после вынужденной рокировки в тандеме с Давутоглу занимает пост президента, в то время как реальными полномочиями наделен премьер.

Победа ПСР на выборах принесла Кремлю удовлетворение и уверенность в том, что двустороннее сотрудничество, замороженное за время внутриполитической нестабильности в Турции, войдет в прежний ритм. Это касается осуществления ряда совместных проектов, в том числе строительства трубопровода "Турецкий поток". В середине октября в российском Минэнерго утверждали, что не будут торопить своих турецких коллег с реализацией этого проекта до подведения итогов выборов и формирования постоянного правительства. Теперь, когда ПСР вернулась к власти и Эрдоган уже не чувствует себя проигравшим, в Кремле ожидают, что его предстоящий визит позволит сблизить позиции если не по сирийскому вопросу, то по крайней мере по "Турецкому потоку".