Радикальные исламисты пообещали организовать новые теракты во Франции. Они станут ответом на бомбардировку подконтрольных запрещенному в России «Исламскому государству» территорий. Как ни парадоксально, но трагические события в Париже во многом спровоцированы французской ментальностью, считает предприниматель Антон Хреков.

Я прожил во Франции семь лет, и я так и не стал франкофилом, как большинство моих одноклассников, многие их которых остались в стране и стали ее гражданами. Но слово «Франция» для меня всегда написано жирным шрифтом. И мне кажется, я понимаю, почему произошли эти страшные атаки.

Я как включил радио в минувшую субботу, так сразу его и услышал. Выступал президент Франции Олланд. И я попал на эту фразу… Точно не помню, но что-то вроде «мы защищаем ценности всего мира», ну почти «всего прогрессивного человечества». Он потом повторил это еще трижды. Метафизически это и есть причина терактов.

Франция уже много десятилетий является носителем специфической ценностной парадигмы, очень причудливой морали. Это даже более гремучая смесь, чем пресловутая «русская душа». Это замес конформизма и революции, имперскости и пацифизма, изоляционизма и панфранкизма, дружелюбия и высокомерия. В общем, ингредиенты коктейля Молотова, разделенные тонкими мембранами. Смешанная, но не взболтанная гремучая смесь. Музы и пушки. Духи, шампанское и селитра. Как сказал бы телевизионный классик, «без этого их трудно представить, еще труднее — понять».

Такая у них была и колониальная система. Вот британцы быстро понимали, что к чему в новой колонии, где волки, а где овцы, и как на этом заработать. Мы, россияне, прирастали Сибирью, понимая, что другие народы могут быть не русскими, но своими. Франция же верила и, видимо, искренне, что всех присоединенных можно во французов… обратить. Во французов — в самом прямом, этническом смысле слова. Что вот алжирский араб через пару десятков лет в буквальном смысле станет потомком древних галлов. И тот же Алжир, будучи французской колонией, не был ни доминионом, ни, по-нашему, республикой. Алжир был департаментом Франции, как Прованс.

Вера в то, что весь мир хочет стать Францией, но пока не может, посильнее веры в Бога. Американцы вот напирают по принципу «вы еще не любите гамбургеры — тогда мы летим к вам». «Экспансия» по-французски — совсем не то. Она мирная, искренняя и какая-то наивная. Как-то раз я увидел составленный во Франции список «франкофонских» государств — тех, что используют у себя французский язык, целиком или частично. Так вот, в этот список угодили… Вьетнам, Болгария и Польша. Готов был дорого дать за объяснение каким же образом? Но в одном уверен на все сто: ничего злостного в виду не имелось.

И уже много десятков лет французам всегда до всего есть дело: до тутси и хуту в Африке, до оппозиции в Мьянме, греков на Северном Кипре, армян в Карабахе, кого-нибудь там в Боснии, и поэтому надо срочно принять и разместить тамошних детей, которые, впрочем, уже бреются и, кажется, неплохо управляются с калашниковым. И когда Франция пригрела у себя миллионы агрессивных бездельников из южных стран, она была уверена, что весь этот сброд непременно станет французами. Иного пути ведь нет: это эволюция, и надо просто чуть подождать.

Говорят, террористы, стрелявшие в людей, выкрикивали что-то по-французски без акцента. Готов поспорить, они не «атаковали мирный тыл врага». Они наводили свой адский порядок… у себя дома.