Страны мира продолжают бороться с мировым терроризмом порознь

Нормализация ситуации в Сирии невозможна без достижения консенсуса ведущими странами мира. Однако последние события не сближают, а, наоборот, отдаляют возможных участников большой коалиции друг от друга.

Шамсудин Мамаев

Два мощнейших террористических удара в течение двух недель — взрыв российского самолета над Синаем и теракты в Париже,— последовательно нанесенные боевиками запрещенного в РФ "Исламского государства" (ИГ) против обеих воюющих с ним в Сирии коалиций, сделали очевидным вопрос о необходимости объединения усилий в борьбе с ИГ. Это проявилось уже на состоявшемся на следующий день после парижских терактов втором заседании Международной группы поддержки Сирии (МГПС) в Вене, которая единодушно приняла и утвердила предложения России по "дорожной карте" сирийского урегулирования.

Эти предложения были подготовлены на базе коммюнике Женевской конференции 2012 года и предусматривают, что до 1 января 2016-го должны быть начаты официальные переговоры под эгидой ООН между представителями сирийского правительства и оппозиции. Достигнута также договоренность о том, что как только стороны сделают первые шаги на этом пути, то в Сирии немедленно будет установлено перемирие. Его цель — создать нейтральную обстановку для построения в течение шести месяцев надежной, инклюзивной и неконфессиональной системы управления страной в переходной период.

Перемирие, однако, не будет распространяться на наступательные или оборонительные действия в отношении ИГ и любых иных группировок, которые члены МГПС договорятся считать террористическими. Ну и наконец, в течение 18 месяцев в Сирии должны быть проведены под наблюдением ООН свободные и справедливые выборы для формирования постоянных структур власти. Кроме того, все члены МГПС обязались предпринять все возможные шаги по обеспечению соблюдения этого режима теми группами или лицами, которым они предоставляют материальную поддержку или на которых они оказывают влияние.

Учитывая поведение монархий Персидского залива и Турции, которое привело к срыву перемирия 2012 года, это дорогого стоит. Хотя в любом случае для обеспечения их благопристойного поведения в будущем Вашингтону и Москве предстоит вначале найти выход из того перманентного тупика, в котором они находятся по вопросу о месте и роли президента Башара Асада в этом урегулировании. А вот это, судя по недавнему провалу инициативы Франсуа Олланда по созданию большой коалиции, остается и сейчас, после возникновения ИГ, делом столь же безнадежным, как и в 2012 году.

Цель инициативы Олланда заключалась в том, чтобы ускорить вялотекущий процесс сирийского урегулирования путем прямого посредничества между Вашингтоном и Москвой как лидерами двух антиигиловских коалиций. Для чего он предложил — а 21 ноября Совет Безопасности ООН единогласно принял — специальную резолюцию, где потребовал "устранить безопасную гавань", которую террористы ИГ и прочих связанных с "Аль-Каидой" организаций установили на значительных частях Ирака и Сирии. А еще через два дня президент Франции отправился в дипломатическое турне с целью сколотить на основе этой резолюции новую большую коалицию против ИГ на базе оси Вашингтон--Париж--Москва. В понедельник 23 ноября он встретился с премьером Великобритании Дэвидом Кэмероном. Во вторник — с президентом США Бараком Обамой. В среду пригласил на ужин канцлера Германии Ангелу Меркель. В четверг — главу правительства Италии Маттео Ренци. И в пятницу 27 ноября он прибыл в Москву. К этому времени — после инцидента 23 ноября, когда Турция сбила российский бомбардировщик,— шансы Олланда создать масштабную коалицию растаяли, как в тумане.

Хотя стороны и договорились о партнерстве и тесной координации действий в войне с ИГ, разрубить гордиев узел, сплетенный вокруг президента Сирии Башара Асада, так и не смогли. "Асад не может играть никакой роли в будущем страны. Он часть проблемы, а не решения. А вот роль России необходима",— заявил Олланд и предложил установить тесную координацию. На что Путин ответил, что успешно бороться с террористами невозможно без наземных операций. И никакой другой силы, кроме армии Сирии, сегодня для этой задачи не существует. Однако это не помогло: в понедельник 30 ноября, в Париже, глава МИД Франции Лоран Фабиус заявил, что пока он занимает этот пост, Франция сотрудничать с сирийской армией против ИГ не будет.

А теперь присмотримся к инциденту 23 ноября. Вопрос о том, залетал российский самолет в турецкое пространство или нет, носит чисто технический характер. Если же взглянуть на это с политической точки зрения, то сразу становится очевидным факт перегиба палки — члены одной воюющей коалиции не расстреливают самолет союзника, даже если он и залетает на 17 секунд в их воздушное пространство. Тем более что Анкара прекрасно знала по предыдущему опыту таких залетов, что воюющие в Сирии российские бомбардировщики никакой угрозы для национальной безопасности самой Турции не представляют.

Причем, что характерно, этот перегиб палки произошел как раз в тот день, когда Олланд встречался в Вашингтоне с Обамой. Было очевидно, что это "послание" обоим лидерам: Турция не только не войдет в предлагаемую Францией большую коалицию с Москвой, но и будет противодействовать ей, пока Москва не перестанет поддерживать наступление сирийской армии вблизи ее границ.

Судя по словам Франсуа Олланда в Москве и Лорана Фабиуса в Париже, они это "послание" поняли и приняли. Что же касается Вашингтона, то Бараку Обаме это предупреждение не требовалось: он еще 19 ноября, в ходе саммита АТЭС в Маниле, потребовал от России и Ирана сделать выбор между поддержкой Асада и сохранением целостности сирийского государства. "В определенный момент россиянам и иранцам придется принимать основополагающее решение. Они действительно считают, что могут поддержать Асада и одержать военную победу на земле в Сирии, борясь против всей оппозиции? — задал риторический вопрос президент США.— Или вообще-то они думают, что было бы лучше спасти сирийское государство и сотрудничать с международным сообществом и ООН, чтобы подыскать правительство, которое сможет стать по-настоящему легитимным?" И добавил, что Ирану и России потребуется несколько месяцев, чтобы признать эту "истину" и сделать свой выбор.

Примерно то же самое Обама сказал приехавшему к нему 23 ноября президенту Франции: "Если их (русских.— "Власть") приоритет заключается в атаках на ту умеренную оппозицию, которая может стать частью будущего сирийского правительства, то Россия не получит поддержки со стороны нашей коалиции". Происшедший в этот же день инцидент с российским самолетом и поднятый Эрдоганом вопрос о бомбардировке Москвой борющихся с ИГ туркменских отрядов как нельзя лучше оттенил его заявление о русских приоритетах.

Чтобы правильно интерпретировать неожиданное обострение процесса сирийского урегулирования, обратимся к истории. Первая Женевская конференция, которая выработала используемую сейчас основную формулу сирийского урегулирования, состоялась 30 июня 2012 года. Она была созвана по настоянию Москвы после того, как Свободная сирийская армия (ССА) окончательно отказалась соблюдать перемирие с правительством, введенное спецпредставителем ООН Кофи Аннаном. Причиной этого отказа стала резня в конце мая — начале июня в поддерживавших ССА трех суннитских деревнях в районе Хомса и Хамы.

Официальный отчет следственной комиссии под руководством генерала Касема Джамаля Сулеймана гласил, что ее учинили некие террористы, цель которых заключалась в срыве переговоров между Башаром Асадом и Кофи Аннаном. Однако оставшиеся в живых жители деревни говорили, что резню устроила проправительственная милиция (шабиха) из соседних деревень, населенных алавитами — единоверцами президента Асада.

Совбез ООН раскололся: Москва и Пекин встали на сторону Дамаска, Запад и арабские страны — на сторону ССА. И тогда глава российского МИДа Сергей Лавров предложил созвать инклюзивную конференцию по Сирии с целью "оказать содействие реализации плана Кофи Аннана". В качестве основы для ее разработки был взят так называемый йеменский сценарий, предполагавший передачу власти некоему переходному правительству. Ни имя самого Асада, ни имя его преемника названо не было — Лавров настаивал на том, чтобы судьбу президента решали сами сирийцы. В результате принятая формула гласила лишь о необходимости "формирования переходного управляющего органа, способного создать нейтральную обстановку, в которой может быть осуществлен переход. Это означает, что переходный управляющий орган будет в полном объеме осуществлять полномочия исполнительной власти. В его состав могут войти члены нынешнего правительства и оппозиции, а также члены других групп, и он должен быть сформирован на основе взаимного согласия". Однако эта компромиссная формула не сработала — отсутствие ясности относительно судьбы Башара Асада окончательно добило ооновский план сирийского урегулирования.

30 ноября глава МИД Франции Лоран Фабиус заявил, что пока он занимает этот пост, Франция сотрудничать с сирийской армией против ИГ не будет

2 августа 2012 года специальный посланник ООН и Лиги арабских государств по Сирии Кофи Аннан подал свое заявление об отставке. В нем он писал, что кровопролитие продолжается "главным образом из-за неуступчивости сирийского правительства", а также "эскалации военной кампании со стороны оппозиции". Постоянно усиливающаяся милитаризация конфликта и отсутствие единства в СБ ООН "кардинальным образом изменили обстоятельства для эффективного исполнения моей роли". Поскольку сейчас без серьезного международного давления, в том числе со стороны стран региона, "ни я, ни кто другой не сможет принудить в первую очередь сирийское правительство, а также и оппозицию, предпринять шаги необходимые для начала политического процесса" — таково было его резюме ситуации.

Главный урок, который можно извлечь из урегулирования 2012 года, заключается в том, что не сработавшая тогда формула сирийского урегулирования не сработает и сегодня, если Россия с Ираном и США с Саудовской Аравией не договорятся о судьбе Асада. Принудив его как минимум согласиться на создание коалиционного переходного управляющего органа со всей полнотой исполнительной власти, а оппозицию — к прекращению войны против правительства.

Второй урок состоит в том, что, когда Россия уговорила Асада объявить перемирие и начать вывод войск из городов, в Сирии повторилась чеченская ситуация 1994-1996 годов. Тогда российская армия тоже с большой кровью брала города, затем наступало очередное перемирие, армия уходила из городов, после чего в них входили сепаратисты. Западные члены "Группы друзей сирийского народа", ссылаясь на то, что не все отряды боевиков подчинялись командованию ССА, закрывали глаза на подобные вылазки. Еще циничнее поступили Саудовская Аравия и эмираты Персидского залива: 1 апреля 2012 года, через три дня после объявления о мирной инициативе Кофи Аннана, они объявили о намерении оказать повстанцам щедрую финансовую помощь.

"Главное препятствие на пути инициативы Аннана — это нежелание Сирийского национального совета приступать к каким-либо формам диалога с Асадом. В ближайшее время монархии Персидского залива начинают передачу повстанцам порядка $500 млн. Еще $100 млн на нужды ССА перечисляет Триполи, это помимо ливийских добровольцев. $150 млн "на гуманитарные цели" выделяет ЕС. Никто в здравом уме при таких финансовых вливаниях от "продолжения борьбы с кровавым режимом" не отказывается, поскольку необходимо вначале освоить бюджет",— прокомментировал тогда это решение аналитик Института Ближнего Востока РАН Юрий Щегловин. Отсюда и та эскалация конфликта оппозицией во время перемирия, которую отметил Аннан. Отсюда по большому счету и срыв его плана: столкнувшись с откровенно обструкционистским поведением отрядов оппозиции, Дамаск заявил Аннану, что не станет выводить войска из городов, пока не получит от него "письменных гарантий" согласия вооруженных групп оппозиции на прекращение насилия и готовности сложить оружие. Кроме того, Дамаск также потребовал от Катара, Саудовской Аравии и Турции гарантий того, что они прекратят финансирование всех вооруженных групп.

Вывод войск из городов был заморожен, но военных действий и зачисток сирийская армия не вела, и боевики интенсивно перевооружались. В результате тревожное напряжение между властью и вооруженными отрядами оппозиции все нарастало и прорвалось резней в трех суннитских деревнях. Тем временем Свободная сирийская армия уступила место главной оппозиционной силы вначале "Джебхат ан-Нусре", а затем и "Исламскому государству".

Сегодня отряды ССА, не говоря уже о радикальных исламистах, настроены против власти Асада так же решительно, как и три года назад. "Из-за продолжающегося международного признания легитимности преступного режима, уже пять лет совершающего свои преступления против сирийского народа при военной поддержке Ирана и под политическим колпаком России, сирийцы потеряли всякое доверие к готовности международного сообщества поддержать их борьбу. (Поэтому.— "Власть") при запуске политического процесса вначале надо сделать несколько шагов для завоевания доверия людей. Важнейшим из них должна стать публичная декларация о том, что глава режима и его ближайшие соратники не будут играть какой бы то ни было роли в политическом процессе",— потребовал 3 октября в своем заявлении на имя ООН Политический комитет сирийской коалиции из семи десятков повстанческих бригад. Предупредив, что в случае отказа, они не подпишут подготовленное новым спецпосланником ООН Стаффаном де Мистурой предложение о создании "рабочих групп" для обсуждения предложений и выработки окончательного проекта соглашения оппозиции и власти. Были у них и другие требования, например роспуск спецслужб и реструктурирование сирийской армии, которая, по мнению членов комитета, больше напоминает сейчас управляемую иранцами алавитскую милицию, чем национальную армию. При этом начавшееся 7 октября при поддержке российской авиации наступление сирийской армии в провинции Хама и ее удары в направлении Идлиба и Алеппо продемонстрировали боеспособность отрядов умеренной оппозиции: потеряв несколько мелких населенных пунктов, они все же удержали все эти три столицы провинций.

Другими словами, переговоры между Дамаском и вооруженными отрядами сирийской оппозиции ожидаются крайне трудными — из ее декларации и весьма скромных результатов октябрьского наступления сирийской армии видно, что даже так называемая умеренная оппозиция убеждена в том, что без нашего и иранского вмешательства она бы уже давно справилась со свержением Башара Асада. Именно поэтому снять дипломатическим путем вопрос о его отстранении от власти было и будет крайне сложной и, скорее всего, непосильной задачей. Свидетельством тому — провал плана Олланда и ссора России с Турцией.

Думается, что для Москвы вопреки мнению большинства конспирологов найти компромисс относительно Асада с Вашингтоном и Западом будет все же проще, чем с Саудовской Аравией, Катаром или Турцией. Об этом свидетельствуют не только уроки перемирия 2012 года, но и опыт августа 2013-го, когда Москве удалось вопреки всем стараниям Саудовской Аравии (и ее готовности оплатить США все издержки военной кампании) убедить Вашингтон воздержаться от бомбардировок Сирии. После этого Эр-Рияд в знак протеста отказался занять место непостоянного члена Совбеза ООН и создал в Сирии к ноябрю 2013 года собственный, просаудовский "Исламский фронт" из семи исламистских группировок. Да и сегодня значительную часть исламистских бригад Сирии, включая в последнее время и "Джебхат ан-Нусру", финансирует Саудовская Аравия, а отнюдь не США. Политика же Обамы заключается в том, что "мы воюем против ИГ, а не Асада".

Саудовская авиация свою с помпой начатую войну против ИГ практически свернула — вместо этого ее авиация бомбит позиции шиитской "Ансаруллы" в Йемене. Главный соперник и враг ваххабитского королевства — это шиитский Иран и его верный алавитский союзник президент Асад. В то время как антишиитский ИГ, врезавшийся клином в столь тревожащую королевство "шиитскую дугу", играет роль весьма полезного "врага моего врага". Что, кстати, в полной мере относится и к суннитской Турции, явно предпочитающей войне против ИГ борьбу с союзными США курдами.

На сегодняшний день цель российской операции заявлена как помощь правительству Башара Асада. Возможно узкое и широкое прочтение этой цели. В первом случае речь идет исключительно о помощи Дамаску в борьбе с запрещенной в России террористической группировкой "Исламское государство" — именно на этом изначально настаивал и настаивает Вашингтон и возглавляемая им международная коалиция. Тогда цель нашей операции будет достигнута после разгрома вооруженных отрядов ИГ и их изгнания с территории Сирии. После чего Москва может сворачивать операцию и возвращать войска домой — Америка и Европа будут ей аплодировать. Судя по всему, таков оптимистический сценарий сирийской операции, на который рассчитывает Барак Обама: подождем два-три месяца, Москва осознает, что ее стратегия поддержки Асада не срабатывает, и примкнет к нам. Однако Москва так просто от Асада не отступится, хотя бы потому, что конечным результатом подобного сценария станет падение и режима Асада — ведь именно этого добивается как "умеренная" сирийская оппозиция, так и поддерживающая ее международная коалиция. А вслед за этим — полное вытеснение России из региона.

Что же касается широкого варианта интерпретации, который сейчас по факту и реализуется, то он предполагает, что Россия должна помочь правительству Асада в борьбе не только с ИГ, но и со всеми атакующими его радикально-исламистскими группировками. Политическая цель российской операции в этом случае очевидна — сохранение существующей формы государственности в Сирии. Поэтому Москва и добивается, чтобы США признали правительство Асада легитимным руководством Сирии и участником политического процесса. Поскольку тогда, в случае успеха, Россия автоматически становится участником послевоенного политического процесса в Сирии, получает право вето при формировании нового правительства и политические дивиденды от своего военного вмешательства. Политической победой России в этом случае станет сохранение правительства Асада, запуск сирийского мирного процесса и вытеснение из Сирии ИГ.

Боевики ИГ наверняка уйдут на территорию Ирака и будут атаковать Сирию оттуда. Тем не менее последняя резолюция Совбеза ООН, вхождение Багдада в российскую коалицию и поддержка Ирана могут предоставить Москве право и возможность прийти на помощь и иракскому правительству, чтобы добить ИГ. Причем по тому же "аэровоздушному" сценарию минимального риска, как и в Сирии: поддерживая наземные операции иракской армии и шиитской милиции. Вот только риск подобной операции в Ираке будет значительно выше, чем в Сирии, ведь эта страна является четвертым государством в мире по запасам нефти.

Совокупные запасы иракско-иранской нефти превосходят запасы Саудовской Аравии и при этом имеют примерно ту же себестоимость. Это значит, что антитеррористическая операция России против ИГ в Ираке не только озлобит Эрдогана, но и столкнет лбами четыре крупнейшие энергетические сверхдержавы — США, Саудовскую Аравию, Россию и Иран. А это значит, что уже не только Турция, но и сам "вашингтонский обком" может в самый неподходящий момент воткнуть России "нож в спину". Например, на Украине, где это уже происходило в феврале 2013. Сразу, кстати, после январского провала второй Женевской конференции по Сирии, на которой Асад категорически отказался покидать свой пост и Москва его поддержала.

Сегодня отряды ССА, не говоря уже о радикальных исламистах, настроены против власти Асада так же решительно, как и три года назад

Одним словом, возвращение России на Ближний Восток имеет свои перспективы, однако Москве крайне желательна подстраховка против "ножа в спину" со стороны Вашингтона. Такая возможность начинает вырисовываться в лице французского президента, который ищет сейчас пути нового сближения с Россией как раз на основе антиигиловского союза в Сирии и Ираке.

Тем не менее Москве не мешало бы помнить первый пункт заявления Кофи Аннана: кровопролитие в Сирии продолжается "главным образом из-за неуступчивости сирийского правительства". Которое вновь продемонстрировало его самым наглядным образом: 1 декабря президент Сирии, отвечая на вопрос чешского телевидения, обвинил Францию в поддержке терроризма и сказал, что Прага была бы более подходящим местом для мирной конференции по сирийскому вопросу, чем Франция. Таким образом, попытка Олланда обойти проблему Асада на пути к созданию большой коалиции провалилась по обе стороны баррикады — как в Стамбуле, так и в Дамаске.