Шахматы
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
В конце ноября исполнилось 20 лет с тех пор, как КИРСАН ИЛЮМЖИНОВ возглавил одну из крупнейших спортивных организаций — Международную федерацию шахмат (FIDE). В интервью "Ъ" он рассказал о том, сколько денег и зачем потратил на шахматы, какими видит их перспективы, об отношениях с Гарри Каспаровым и Бобби Фишером и о собственных бизнес-проектах.
— 20 лет назад вы были в общем-то новым для шахмат человеком. Вас самого не удивило, что вас избрали практически единогласно?
— В 1995 году шахматный мир пребывал в кризисе — политическом, организационном. А в финансовом смысле FIDE была просто банкротом. В календаре федерации было всего три турнира, но и на них денег не было. А я тогда не был членом FIDE, просто дружил с Анатолием Карповым, Гарри Каспаровым. Так вот в 1994 году Каспаров, потом Андрей Макаров, тогдашний президент Российской шахматной федерации (РШФ), приехали ко мне и попросили, чтобы я провел чемпионат России среди мужчин, потому что денег нет. Хорошо. Собрал журналистов, говорю, что мы готовы обеспечить призовой фонд $100 тыс. плюс чемпиону я подарю Hyundai Sonata.
— Интересный выбор марки автомобиля.
— У меня тогда компания была, через которую шли все поставки машин этой марки на территорию бывшего СССР. Так вот объявил я на пресс-конференции о параметрах финансирования и чувствую, как под столом меня кто-то ногой толкает. Потом уже Каспаров c Макаровым набросились на меня, говорят: "Ты что, какие $100 тыс.!" Я думал — мало, нужно было больше дать, а оказалось, что шахматисты сроду таких денег не видели. Не было в чемпионатах России никаких призовых. Они и говорят: "Отмени призовые". А как отменить, когда я уже пообещал?
В общем, прошел чемпионат, всем понравилось. Всего провел 14 чемпионатов России, мужских и женских, все время с большими призовыми. Как мне потом говорили, тогда я, по сути, спас российские шахматы. Плюс $1 млн я выделил на проведение Всемирной шахматной олимпиады 1994 года в гостинице "Космос". Вот так и втянулся в этот мир.
А в ноябре 1995-го мне звонит президент FIDE Флоренсио Кампоманес, с которым я познакомился, когда по просьбе Каспарова предоставил в его распоряжение свою дачу, и говорит, что на генеральной ассамблее FIDE в Париже назревает бунт. Он просил привезти на нее Каспарова. С Гарри Кимовичем они тогда дружили против Анатолия Карпова. Я поехал к Каспарову, позвал в Париж. Но он заявил, что делать ему там нечего и вообще лучше не вмешиваться. Каспаров тогда считал, что FIDE умерла, и активно проталкивал свою Профессиональную шахматную ассоциацию. Ну а я полетел. Уже на месте выяснилось, что Кампоманесу не хватает голосов, чтобы удержаться на посту, а его конкуренту, главе Французской шахматной федерации Башару Куатли, которого активно поддерживал Карпов, не достает поддержки, чтобы избраться. Кончилось тем, что оба лагеря предложили мне пост первого вице-президента FIDE — дескать, ты молодой, деньги есть, давай к нам. А зачем мне это? Пусть друг с другом сначала договорятся. Но потом вдруг Кампоманес заявляет, что добровольно уйдет в отставку и на свое место предложит меня.
— С кем советовались, прежде чем согласиться?
— Позвонил Андрею Макарову, тот говорит: спроси у Каспарова. Каспаров сразу в крик: зачем, как ты там оказался, для чего?! Если у тебя есть лишние деньги, давай, иди в мою ассоциацию, мы это раскрутим с американцами, а если нет, то Россия все равно будет против тебя голосовать. И он тут же звонит Юрию Авербаху, делегату от России, чтобы он против меня выступил.
— И что вы сделали тогда?
— Позвонил Шамилю Тарпищеву, тогда руководившему спортом в России, обрисовал ситуацию. И мудрый Шамиль говорит: "Слушай, а ты же у нас еще и президент Калмыкии, так что давай Борису Николаевичу Ельцину позвони". Ну я позвонил Виктору Васильевичу Илюшину, это бессменный старший помощник Ельцина, снова обрисовал ситуацию. А Ельцин в больнице с пневмонией лежал. Но на следующее утро меня с ним связали. И он сказал: "Да, России это нужно, водружайте флаг над Парижем. Соответствующую телеграмму пошлю".
Впрочем, РШФ все равно выступила против меня. А вот американцы поддержали. И вышло так, что я был избран практически единогласно.
— Какую задачу ставили в первую очередь перед собой после победы на выборах?
— Главную задачу, которую поставили передо мной — объединить шахматный мир, я, как мне кажется, выполнил.
— А как вы определили, какие задачи приоритетные?
— Вскоре после избрания я встретился с Хуаном Антонио Самаранчем (в то время президент Международного олимпийского комитета (МОК).— "Ъ"). Он сказал: "Кирсан, первое, с чего тебе надо начать, это добиться для шахмат статуса спорта. То есть стать членом МОК и выстроить систему розыгрыша звания чемпиона мира. Второе — действительно попытаться объединить шахматистов". Я сам для себя поставил задачу встретиться со всеми живущими чемпионами мира, чтобы согласовать позиции. Правда, тот же Каспаров со мной долго не разговаривал, но потом я пригласил в постпредство Калмыкии и Карпова, и Каспарова, и Макарова, там чуть не до утра сидели, несколько чайников чая выпили и договорились, что будем проводить объединительный матч Карпов--Каспаров.
Конечно, как только разошлись по домам, они тут же принялись все это критиковать, и тогда я понял, что бесполезно бегать за ними обоими, что FIDE — это организация не для двух чемпионов, а для всех. И тогда я придумал чемпионат мира по нокаут-системе.
— Этот формат вызвал очень много критики.
— Нужно было сохранить шахматный мир, потому что шахматы начали превращаться в салонный вид спорта. 90% денег, имевшихся в шахматах, доставались верхушке, а средний класс, шахматисты с рейтингом 2650-2550 и меньше, уходил, скажем, в покер. Просто потому, что им же нужно было как-то зарабатывать. И этих людей требовалось как-то удержать. Поэтому я и предложил президентскому совету FIDE отказаться от классической матчевой схемы, ввести нокаут-систему, проводить розыгрыш среди 100 шахматистов. Это способствовало вовлечению большого числа шахматистов в шахматную жизнь.
— Очевидно, что перекройка шахматного хозяйства требовала солидных вложений.
— На первый турнир по нокаут-системе я выделил $5 млн. В текущих ценах это гораздо больше. Это был самый крупный призовой фонд за всю историю чемпионских турниров, то есть с 1886 года, когда Вильгельм Стейниц стал чемпионом мира. И ведь мне пришлось уговаривать президентский совет FIDE принять эти деньги. Когда я предоставил совету банковскую гарантию, наступила тишина, потом люди вдруг стали высказываться против. Сейчас я понимаю почему. Шахматы варились в собственном соку, обычной практикой было получение денег под столом, наличие каких-то неофициальных договоренностей. А я эту структуру ломал. Как новичок, по незнанию.
Тогда чуть не дошло до постановки вопроса о моем уходе. Да я и сам был готов уйти. Положение спас Кампоманес, остававшийся почетным президентом FIDE. Когда страсти накалились, он предложил сделать перерыв, и пока все пили кофе, успел переговорить с людьми. Сошлись на том, чтобы попробовать. Хуже не станет, рассудил президентский совет, тем более что 20% от призового фонда, то есть $1 млн, согласно правилам, достаются FIDE.
Как же на меня все тогда набросились! Говорили, что Илюмжинов обманул, что денег он не даст. Но мы провели финал чемпионата в Лозанне, в Олимпийском музее. Символично, что первый ход в матче Анатолий Карпов--Вишванатан Ананд делал Самаранч, и он был под впечатлением от того, что впервые в своей жизни видел, как люди выстраиваются в очередь, чтобы попасть в зал, где играют в шахматы.
— Но FIDE в итоге вернулась к старой схеме выявления чемпиона.
— А это как раз и было следствием стремления объединить шахматный мир. Ведь по каким только версиям не проводились чемпионаты. Разве что чемпиона по версии похоронного бюро не было. В итоге пришли к организации объединительного матча Веселин Топалов--Владимир Крамник в 2006 году. Крамник победил и стал уже просто чемпионом мира. Без версий. И вот после этого появилась возможность вернуться к матчевой системе. Правда, теперь Магнус Карлсен (чемпион мира.— "Ъ") требует вернуться к нокаут-системе. То есть всем не угодишь.
— Нам кажется, что сейчас меняется география шахматных турниров. Раньше крупные соревнования чаще проводились в Азии и Восточной Европе, а сейчас, похоже, наметился тренд на смещение вектора шахматной жизни на Запад — активно вовлекаются Норвегия, Германия, Франция, Великобритания. С чем это связано? Ведь представители западных стран, как считается,— это ваша оппозиция. Решили пойти ей навстречу?
— На самом деле если поднять статистику, то выяснится, что на Западе мы проводили турниров не меньше, чем в России и других регионах, которые вы упомянули. Ну, например, Александр Халифман чемпионом мира в 1999 году стал в Лас-Вегасе. Помню, тогда Владимир Путин ему телеграмму отправил, потом к себе пригласил.
— Ну и как пообщались?
— Нормально. Едем мы к Путину, а Халифман спрашивает, можно ли у премьер-министра что-нибудь попросить. "Конечно,— говорю.— А что вам нужно?" "Здание",— сказал Халифман. У него школа в Санкт-Петербурге была, и он хотел, чтобы ему передали четырехэтажный особняк. Сидим: Владимир Владимирович, я, Халифман, чай пьем. Путин спрашивает, есть ли какие проблемы? Они с Халифманом земляки как-никак. В ответ Александр скромно так вытаскивает бумажечку, протягивает Путину. "Нехило!" — сказал Путин. Позвонил Игорю Сечину, спрашивает, знает ли он про такое здание. Оказывается, знает, там раньше военкомат был. Потом связывается с Германом Грефом, который тогда был замом мэра Санкт-Петербурга и курировал имущественный комплекс. "Вот,— говорит.— Халифман, наш земляк, чемпионом стал, благородное дело делает, я вот сейчас письмо подпишу, а вы рассмотрите вопрос". Ну а мой вклад выразился в том, что я решил дать академии Халифмана оборудование: шахматы, учебники, компьютеры.
— И как, дали ему здание?
— После того разговора прошел где-то год. Подходит ко мне Халифман и говорит, что, когда приехал в мэрию с письмом за подписью премьера, на него за то, что он Путину нажаловался, обиделись и теперь вообще близко не подпускают. Ну что делать, составили второе письмо. И как-то после одного из совещаний я подошел к Путину и сказал, что не могу выполнить его поручение. И тут Путин стал нервничать. В общем, подписал он второе письмо. Только в этот раз это была уже подпись президента России.
— Вам приходилось жалеть о том, что 20 лет назад вы решили возглавить FIDE? Это ведь не только времени, но и денег требует. Вы, кстати, сколько своих личных средств потратили?
— Я обычно назад не оглядываюсь. Недавно вот встретился с Булатом Асановым, который в свое время возглавлял Шахматную федерацию Казахстана и отчасти тоже был причастен к моему выдвижению в президенты FIDE. "Булат,— говорю,— с твоей легкой руки меня почти на $100 млн развели".
— Откуда такие цифры?
— Например, на упомянутый чемпионат в Лас-Вегасе ушло $3 млн плюс орграсходы. Затем матч Анатолий Карпов--Гата Камский, который я спас и провел в Элисте,— $1,5 млн плюс орграсходы. Потом Гарри Каспаров играл с компьютером в США. Ко мне тогда Каспаров обратился с просьбой провести матч под эгидой FIDE. Я согласился. Через неделю он ко мне приезжает и говорит, что денег нет, но вот израильтяне (а разработчиками шахматной программы, против которой он играл, были они) вроде бы готовы дать $500 тыс. Поехали в Израиль. Встретились с министрами, бизнесменами, мэром Иерусалима. Нам за это сказали спасибо и заявили, что денег нет. Тогда Каспаров говорит: поехали в Нью-Йорк к Майклу Блумбергу, мэру города. Он согласился выделить нам помещение в мэрии. "А денег,— говорит,— нет". А Каспаров всегда утверждал, что умеет привлекать средства. И снова он пришел ко мне, и я выделил ему $1 млн на призовые и расходы. А ведь это малая часть расходов.
Но я не считаю, что потраченные деньги ушли в песок. Все-таки ведь удалось выстроить инфраструктуру FIDE. И сейчас за турнирами очередь выстраивается. Например, матч за звание чемпиона мира, который пройдет в будущем году, мы отдали США, а среди американских городов развернулась жесткая конкуренция за право проведения. Вообще, у нас работает отлаженная система. Мы уже на пять лет вперед знаем, где и когда будем проводить те или иные турниры. Больше того, сейчас проблематично найти окно, чтобы втиснуть новый турнир. Даже шахматисты меня упрекают, что соревнований слишком много.
— Этот матч пройдет в США? Мы имеем в виду недавно наложенные на вас санкции...
— Я уже говорил, что совершенно не понимаю, за что США наложили на меня эти санкции. Минфин США утверждает, что я материально поддерживал сирийское правительство. Да, я был в Сирии, встречался с Башаром Асадом, но там обсуждались исключительно вопросы развития шахмат на территории страны, в частности введение шахматного всеобуча в сирийских школах. Так что, вопреки утверждению Минфина США, у меня не было и нет каких бы то ни было коммерческих интересов на территории Сирии. Я не оказывал и не оказываю посреднических услуг по покупке нефти какому бы то ни было государству, компании или частному лицу.
— Какой из свежих турниров вам запомнился больше всего?
— Наверное, этап Гран-при в Монако. Мы его в казино провели, девушки жили в пятизвездном отеле, а принц Альбер взял турнир под свой патронат. Раньше он такую честь оказывал только гонкам "Формулы-1". Он и участницам выдал карты, на которых было по €1,5 тыс., чтобы шахматистки могли заплатить в ресторане за ужин. Они, правда, пытались выяснить, нельзя ли средства обналичить, но такой вариант не был предусмотрен. Властям Монако все это очень понравилось. Премьер-министр, когда давал прием во дворце, говорит: "Как хорошо, как тихо... А то вот эти гонки так шумят, все кричат. И вообще, ничего там не понятно. А тут спокойно. Да и экономично". И они попросили провести женский чемпионат мира в следующем году. В последний раз турнир в этом казино проводился в 1904 году.
— Каков сегодня бюджет собственно FIDE?
— Несколько миллионов евро. И формируется он за счет упомянутых 20%, которые мы берем с призовых фондов. Эти средства идут исключительно на содержание аппарата, накладные расходы и прочее. Ну а сами призовые фонды теперь уже формируются за счет спонсоров.
— А в чем их интерес? Им ведь нужна некая отдача, медийная например, а шахматы трудно назвать самым популярным видом спорта.
— А она есть. В прошлом году в Сочи проходил матч за титул чемпиона мира между Магнусом Карлсеном и Вишванатаном Анандом. Знаете, сколько посещений было зафиксировано на его официальном сайте? 50 млн! Это мало? Или вот в 2012 году открыли чемпионат мира по блицу и быстрым шахматам в Астане. И по ходу турнира как-то заходим с председателем парламента Казахстана к нашим компьютерщикам. "Давайте,— говорю,— посмотрим, сколько стран сейчас, в эти секунды, наблюдает за Астаной". Смотрим: Россия — 20 тыс. человек, Германия — 15 тыс. и так далее... Но помимо них еще есть и Тринидад и Тобаго, и Ямайка. Мой собеседник поразился: "А что, и там живут казахи?!" "Да нет,— отвечаю.— Просто люди везде интересуются". Так выглядит популяризация территории через шахматы.
— Одна из ключевых программ FIDE называется "Шахматы в школах". Почему для вас принципиально, чтобы они были встроены в систему обучения?
— Эту программу я анонсировал в 2010 году в Ханты-Мансийске. Говоря о ней, сказал, что основные задачи, поставленные передо мной в середине 1990-х, выполнил. Добился того, чтобы МОК признал шахматы спортом, объединил шахматный мир, отстроил систему розыгрыша чемпионского титула. Теперь — следующий этап. На ближайшие десять лет я поставил цель довести количество людей, играющих в шахматы, до миллиарда.
— Зачем?
— Те, кто увлечен шахматами, формируют рынок сбыта шахматных идей. А увлекать ими надо с детства — со школы, с детского сада.
— И какие успехи? Коммерческих партнеров под программу удается найти?
— И немало. В России одной из первых откликнулась "Роснефть", движение "Шахматы в школах" поддерживает, к примеру, благотворительный фонд "Система". Я благодарен всем партнерам движения "Шахматы в школах" и надеюсь, они также довольны сотрудничеством. Какой ведь плюс в шахматах в сравнении с тем же футболом? В футболе потратишь кругленькую сумму и не заметишь, потому что это зарплата одного игрока за год. А в шахматах за те же деньги спонсор решает множество заметных задач. Проводится большое количество мероприятий, которые освещают как отечественные, так и мировые СМИ. Решается социальный вопрос: это ведь по-настоящему благородная миссия — дать возможность нашим детям изучать в школе шахматы, значит становиться умнее, интеллектуальнее, конкурентоспособнее. Наконец, спонсор может ассоциироваться с таким модным видом спорта, как шахматы. Все, как говорится, в одном флаконе.
А вообще во всех странах, в которых я бываю (а в среднем я посещаю примерно 100 в год), обязательно стараюсь подписать — как правило, с министром образования — договор о сотрудничестве. В их рамках проводятся мастер-классы, издаются учебники. Результаты впечатляющие. Помню, в Парагвае приезжаем в обычную провинциальную школу, а там на партах лежат планшеты с шахматной программой. Ученикам их между прочим раздают бесплатно. Или возьмем Мексику. Там отобрали десять школ, в течение года смотрели, как дети шахматами занимаются, как успеваемость растет, а потом ввели шахматы как обязательный предмет обучения в 200 тыс. школ. В Армении он является обязательным предметом во всех школах, а президент Серж Саргсян возглавляет шахматную федерацию страны. В ЮАР, во Вьетнаме картина похожая. В Турции сегодня 6 млн детей играют в шахматы, притом что раньше они там были не очень популярны... В этой стране больше детей шахматами занимаются, чем футболом. У нас тоже некоторые регионы вводят это новшество.