При поддержке фонда Pro Helvetia Пермский музей современного искусства показывает трехэтажную инсталляцию швейцарских художников Герды Штайнер и Йорга Ленцлингера «Пикник», частью которой являются экспонаты из местного университета и сами зрители. Из Перми — ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Герда Штайнер и Йорг Ленцлингер больше похожи на стареющих хиппи, поклонников нетрадиционной медицины, чем на европейских художников: яркие цвета, спутанные седины и общее ощущение расслабленности, за которым, впрочем, не угадывается злоупотребление веществами. Искусство они делают тоже не вполне соответствующее целиком пессимистическому духу арт-мира. Это действительно хилеры, чья миссия в Перми — избавить людей от страха музеев и современного искусства в целом и построить общественное место. «В Европе есть зимние карнавалы, на которых люди собираются вместе и пытаются противостоять натиску зимы,— рассказывает Йорг Ленцлингер,— а мы хотели дать пермякам повод выйти из дома в суровую погоду и собраться вместе».
Дуэт образовался в 1998 году и начинал с невинных шалостей, а именно, серии из 72 фотографий «Подъем», на которой изображен момент, когда Герда внезапно поднимает не подготовленных к этому незнакомцев в воздух. Со временем шалости не перестали быть невинными, но выросли до музейных и биеннальных масштабов. Россию с творчеством Штайнер и Ленцлингера знакомил в 2009 году куратор 3 Московской биеннале Жан-Юбер Мартен: их большая инсталляция была одной из ключевых работ его проекта «Против исключения». Теперь дуэт продолжил тему Мартена и сделал из Пермского музея современного искусства пространство, в котором возможно не то, чтобы все без исключения, но многое.
Три этажа разделены на зоны. На первом — обилие видео и слайд-шоу, мелькание съемок других работ Штайнер и Ленцлингера, съемки на их ферме, коллажи с детскими рисунками и сокровищами Пермского «звериного стиля». По залу расставлены уличные скамейки, добытые музеем у городских властей. Зрители говорят, что погружение в потоки мало связанных между собой картинок лечит мигрени и нервы, и в контексте сурового климата и урбанизма Перми тут действительно кипит совсем другая жизнь, от размножения инфузорий-туфелек до мирно пасущихся цыплят. На втором этаже располагается, собственно, зона пикника с крутящимся столом — здесь можно перекусить что-нибудь из кафе или принести с собой по предварительной договоренности с музеем. Вокруг раскинулся зимний сад в конфигурации веселого абсурда. Толстые и узловатые, как бамбук, стебли борщевика собраны в узорные комбинации, на сухих ветках раскачиваются пластиковые фрукты и накладные волосы, тут и там разбросаны бассейны, в которых свободно кристаллизуется мочевина — любимый материал художников — и вся эта смесь природного с малокультурным опоясана фреской, написанной в нарочито ярком стиле рекламного плаката, где Альпы в несколько стадий переходят в Уральские горы.
Наконец, третий этаж, самый популярный, место, где, как говорит куратор выставки, арт-директор ПЕРММ Наиля Аллахвердиева, происходит «перекодировка личности» зрителя. При входе в темный зал висят костюмы медведей всех размеров. По квадратным метрам разбросаны постройки разных форм — здесь что-то, напоминающее лютеранскую церковь, шалаш, перевернутая лодка, домик из картонных коробок и прочие модификации детских убежищ. Надев костюм и сняв обувь, зритель может облюбовать себе местечко и поспать, а потом записать свои сны в специальных альбомах.
Все это выглядит как-то не по-современному гуманно и развлекательно, но для Пермского музея, продуманно ищущего точки опоры в местном контексте, «Пикник» — лишь часть стратегии приручения зрителей. Как ни удивительно, в таких экспериментах музей свободнее, чем крупные центральные институции, в которых дух такого интерактива вряд ли возможен из-за высоких требований к зрительскому поведению и статусу. «Пикник» много сложнее, чем народные гуляния, но проще, чем работы — цепочки современных концептов, и, перезимовав в инсталляции Штайнер и Ленцлингера, зритель, глядишь, потеплеет и к более жестким формам искусства. И нельзя забывать, что за видимой легкостью и импровизационностью швейцарского дуэта скрывается большая идея о взаимопроникновении природного и человеческого в глобальном танце мусора и веток. Идея, близкая московской выставке «Избирательное сродство», первой части далеко идущего проекта Виктора Мизиано «Удел человеческий», и актуальная в то время года, когда живой природы почти не видно.