Леонид Печатников о причине запуска реформы здравоохранения: «Однажды, в начале 90-х еще, было принято решение о постепенном переводе медицины с бюджетного финансирования на страховую модель. Это и есть реформа, действительно, очень существенная, которая повлияла на все, что происходит в российском здравоохранении. Она двигалась — иногда ни шатко, ни валко, иногда быстрее в разных регионах. В Москве, надо отдать должное, эта реформа практически не проводилась по очень простой причине. Дело в том, что еще до недавнего времени все деньги, которые шли в фонд обязательного медицинского страхования, а это взносы работодателей и взносы города за неработающее население, имеются в виду пенсионеры и дети, шли в территориальный фонд ОМС, то есть Москва платила в московский фонд. И, в общем, денег существенно меньше не становилось — какая разница, куда придут деньги — в правый карман того же сюртука или в левый?

Все кардинально изменилось, когда федеральными законами было предусмотрено то обстоятельство, что деньги от московских работодателей стали уходить не в территориальный, а в федеральный фонд обязательного медицинского страхования. А уже из федерального фонда по подушевому принципу эти деньги стали возвращаться в территориальный фонд. С точки зрения федерации, федеративного устройства нашего государства, это, вероятно, правильный шаг, потому что у нас с вами есть регионы-доноры — регионы с более или менее успешной экономикой — и регионы, которые, к сожалению, не могут себе позволить в полной мере финансировать свое здравоохранение. Это значит, что Москва отдает в федеральный фонд примерно в полтора раза больше, чем получает обратно. И вот здесь стало жизненно необходимым и изменение нашей системы здравоохранения. Мы не проводим реформу, мы адаптируем нашу систему здравоохранения к тем новым реалиям, которые продиктованы реформой перевода здравоохранения с бюджетной модели на модель страховую и с появлением столь ненавистного многим нашим докторам термина "одноканальное финансирование"».

Об оценке эффективности реформы здравоохранения: «Смертность в Москве никогда не росла. Что такое данные Росстата? Росстат считает смертность по всей Российской Федерации. Но объективным показателем успеха или неуспеха является коэффициент смертности, а не просто количество свидетельств о смертности, которые выданы московскими ЗАГСами. Росстат считает количество свидетельств о смерти, которые выдаются ЗАГСами, а коэффициент смертности более объективный показатель — это коэффициент, которые представляет собой отношение умерших жителей Москвы к населению. Заметьте, что в знаменателе находится количество москвичей, то есть людей, прописанных в Москве. Это значит, что в числителе тоже должно быть число умерших москвичей. А в Москве примерно 20%, а иногда и больше, в зависимости от месяца, умирает не москвичей, а людей, которые приезжают в Москву на последних стадиях заболевания из разных регионов Российской Федерации. Они приезжают в федеральные центры, количество которых в Москве несопоставимо с любым другим регионом РФ, и о котором московское здравоохранение просто ничего не знает.

Если мы будем говорить о коэффициенте смертности среди москвичей, то этот показатель в Москве неуклонно снижается. Более того, в трудоспособном возрасте количество умирающих москвичей каждый год снижается примерно на 5%. Это один из показателей эффективности. А средняя продолжительность жизни в Москве по итогам 2015 года будет 77,1 года, это на 6,5 лет выше, чем среднероссийский показатель».