Итальянская "Трилогия" в "Геликон-опере"

Гастроли шоу

Реконструированная "Геликон-опера" приняла первых не оперных гастролеров: в честь 750-летия Данте Алигьери итальянская No Gravity Dance Company показала "Трилогию" по мотивам трех частей "Божественной комедии". Рассказывает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

No Gravity Dance Company соответствует своему названию лишь наполовину: танцев в строгом смысле она не производит, зато в ее работах и впрямь не обнаружить признаков гравитации. Компанию десять лет назад основал Эмильяно Пеллисари, скорее режиссер-сценограф, чем хореограф. Его конек — изучение старинных форм театра: эллинистического, уже отошедшего от строгих канонов классической Греции, пышных празднеств эпохи Возрождения и, конечно, феерических барочных представлений. Интерес режиссера Пеллисари отнюдь не академический: волшебные эффекты, тайны, оптические иллюзии он сумел разгадать и применить в сегодняшнем театре, пользуясь достижениями современной техники и театральной машинерии. Эксперимент его чист: никакой дематериализации человека с помощью дублирующих видеоизображений, никаких 3D-игр с пространством, никакого компьютерного жульничества. Перед зрителем на чистом заднике за легкой сетчатой завесой витают, летают, кувыркаются, сплетаются в узоры, в геометрические фигуры, в скульптурные композиции почти обнаженные тела — ошеломляюще плотские, но совершенно невесомые.

Такого Москва еще не видела — ни в фантасмагориях француза Монтальво, остроумно и обильно применяющего видео, ни в сюрреалистических фантазиях американской группы Momix, активно использующей зеркала, ни, уж конечно, в комичных потугах аргентинских исполнителей "воздушного танго" Бренды Анхель, подвешенных за шкирку к колосникам. Попытки разгадать, как сделана "Трилогия", разглядеть невидимые лонжи, ухватить единый принцип волшебства, действующий в самых разных обстоятельствах, составляют главную интригу спектакля. Когда из фигур выстраивается исполинская лестница, ведущая прямо в небо; когда человек, как секундная стрелка, бежит по кругу, образованному изогнутыми телами; когда с колосников на планшет сцены пикирует в замедленном пятерном сальто вовсе не атлетичная девушка; когда газовое облако из прозрачной ткани парит в воздухе, скрывая нежный призрак женского пола, робко подающий признаки жизни, и еще в полусотне разнообразных чудес, опровергающих законы земного притяжения,— тайна остается неразгаданной.

Вторая загадка — где в этой "Трилогии", полуторачасовом дайджесте из "Ада", "Чистилища" и "Рая", над которыми режиссер работал пять лет, мотивы Данте? — к концу спектакля также не находит ответа. Однако она способна растревожить лишь зануд, жаждущих не только визуальных красот, но и иллюстраций к "Божественной комедии". Поначалу подстегнутое цитатой на итальянском, в которой слово "sperare" позволяет опознать знаменитую надпись над входом в ад "Оставь надежду, всяк сюда входящий", воображение мучительно ищет знакомых дантовских персонажей. При некотором усилии на сценических картинках можно отыскать любовников Паоло и Франческу, стража седьмого круга Минотавра с рогами из человеческих тел, явление Беатриче, опрокинутую воронку архитектурной конструкции ада.

Но поскольку из сцен, мелькающих чистым дивертисментом, все равно не удается выстроить внятной авторской концепции, то лучше расслабиться и спокойно оставить на совести режиссера и Христа, распятого на кресте из женских тел, и антраша балеринки, юбочку которой рвут на части хищные маски комедии дель арте во главе с носатым Панталоне, и музыкальную окрошку от Моцарта до барабанов, и явную затянутость спектакля, имеющего несколько финалов,— будто режиссер, придумывающий все новые и новые трюки, никак не может остановиться. Ну да, Эмильяно Пеллисари — не Данте Алигьери. Но ведь и в его "Трилогии" есть что-то неземное.

Уже после финальных аплодисментов, на которые шесть участников представления выскочили из-за занавеса в красных халатах с капюшонами, корреспонденту "Ъ" с помощью агентурных данных удалось разведать секрет шоу: артисты вовсе не летают, а ползают. На специальном полу в лужице воды. А наклоненное под углом 45 градусов гигантское зеркало создает иллюзию парения в невесомости. Что самым оптимистичным образом опровергает пословицу "Рожденный ползать летать не может".