10 января ушел из жизни Дэвид Боуи, артист, сформулировавший правила, по которым сегодня живет популярная музыка.

Рубрику ведет Мария Мазалова

Чаще всего успех настигал популярных рок-музыкантов нежданно-негаданно. Молодую группу замечал сотрудник рекорд-компании, предлагал контракт, выходил сингл-другой, и довольно скоро наступало то самое утро, в которое музыканты просыпались знаменитыми. И только в этот момент они начинали задумываться о том, как же все это должно выглядеть.

С Дэвидом Боуи вышло по-другому. К моменту появления его первого суперхита "Space Oddity" Боуи не только был опытным музыкантом, игравшим на каких угодно инструментах, не только сочинял качественные поп-песни и выступал с ними на сцене. У него было совершенно ясное понимание того, каким именно он должен быть на публике. Оно сформировалось под влиянием Линдсея Кемпа, английского хореографа, уроки которого повлияли не только на мировосприятие Дэвида Боуи, но и на художественный мир Кейт Буш и других значимых артистов. Линдсей Кемп привил Боуи любовь к японскому театру кабуки и сделал его фанатом Марселя Марсо.

К моменту, когда пора было осваивать большую сцену, Дэвид Боуи пришел во всеоружии не только как музыкант и автор, но и как искушенный лицедей. Он был в совершенстве знаком с эстетикой кабаре, с танцем буто, со всеми оттенками пантомимы. У Боуи в арсенале была целая колода образов, ему только оставалось выкладывать козырные карты на стол, одну за другой, не забывая уроки своего наставника. Для начала 1970-х это стало настоящим прорывом. Он первым сделал сценический образ необходимой и обязательной частью популярной музыки. Пока его друзья и современники днями и ночами репетировали свои партии, он вместе с лучшими художниками эпохи придумывал картинки, которые запоминались не хуже, чем поп-шлягеры. И перечеркнувшая лицо молния с обложки "Aladdin Sane" (1973), ставшая визитной карточкой музыканта,— лишь одна из них.

Дэвид Боуи объяснил музыкантам, рассчитывающим на успех у массовой аудитории, что теперь мало писать хиты для радио и ездить в турне, пусть и с филигранно сыгранными песнями и мощной усиливающей аппаратурой. Нужно рассказывать историю, разыгрывать спектакль, в идеале — создавать из своей собственной жизни спектакль, в котором даже смерть должна наступить в полном соответствии со сценарием.

Лучше всего это понимал Фредди Меркьюри, в дуэте с которым Боуи записал одну из своих самых популярных песен — "Under Pressure". Альбом "Blackstar", который Дэвид Боуи выпустил за два дня до своей смерти, теперь исследуют чуть ли не под микроскопом, выискивая в песнях и сопровождающих их видеоклипах намеки на смертельную болезнь, которая съедала его на протяжении полутора лет. Уместно будет вспомнить, что и вокалист Queen записывал свои последние песни, лежа на больничной койке, и собственноручно сочинял сценарий похорон. Нет сомнений в том, что все это было результатом многолетней дружбы с Боуи.

Дэвид Боуи научил поп-индустрию быть такой, какой мы ее знаем в последние 45 лет. Он попросту изобрел многое из того, что впоследствии стало само собой разумеющимся, от скандальных инфоповодов для таблоидов и концептуальных концертных туров до "звездных" интернет-чатов и именных акций на бирже. В самой же музыке он чутко улавливал тренды, держал руку на пульсе. Едва только в воздухе намечалось новое поветрие, он мгновенно реагировал и делал его трендом, будь то краутрок, "новая волна" или джангл. И при этом всегда оставался немного в стороне, не объясняя всего до конца, давая простор воображению. Таков и его последний альбом "Blackstar" — бесспорно новаторский, открытый для трактовок, полный движения.

Борис Барабанов