2016 год станет годом поиска новой модели развития. Не ждите чудес — какой бы она ни оказалась, выход из кризиса будет долгим и болезненным.

МАКСИМ КВАША

Беспрецедентная ситуация: год еще не успел толком начаться, а уже можно подводить первые итоги. Российское общество (и власть, и население) начинает осознавать, что последние 10-15 лет мы жили не по средствам. Слишком много тратили, слишком мало сберегали, инвестировали в сомнительные активы, принимали неверные решения исходя из нереалистичных представлений о настоящем и будущем экономики.

Например, по данным ВЦИОМа, уже 52% россиян полагают, что тяжелые времена еще только впереди,— рекордный показатель за много лет. Это, впрочем, скорее свидетельство того, что реализм лишь начинает возвращаться. Тем более что более подробные социологические исследования указывают: в ответ на кризис, падение реальных доходов и угрозу потери работы граждане склонны скорее экономить, чем искать источники дополнительных доходов.

Власти и элита в целом, как стало понятно, например, на Гайдаровском форуме, тоже перестали прятать голову в песок, призвали готовиться "к худшему сценарию" (премьер Дмитрий Медведев), низким ценам на нефть "на годы, десятилетия" (министр экономики Алексей Улюкаев), к тому, что "количество бедных будет расти" (Алексей Кудрин), к неизбежности масштабной приватизации (министр финансов Антон Силуанов).

Важное отличие от прошлых лет: заклинаний, что это временные трудности, что на рынке нефти — всего лишь колебания, что надо чуть-чуть подождать и все само собой отрастет обратно к $100 за баррель, больше нет. Кажется, достигнут консенсус: нефтяное одеяло изношено и больше не греет, пора вылезать из-под него и что-то делать.

Что именно — вопрос, относительно которого консенсуса, похоже, нет. А решать надо быстро — резервные фонды правительства при нынешней конъюнктуре будут исчерпаны не позднее начала 2017 года. Потенциальный дефицит бюджета — в некоторых сценариях вплоть до 7% ВВП — чреват катаклизмами вплоть до возврата в гиперинфляцию. Инерционный путь: наращивать госдолг, поддерживать какое-то время исчерпавшую себя модель развития за счет будущих поколений — на Гайдаровском форуме, похоже, вызывал ужас у всех участников. Иначе трудно объяснить, почему у него было так много противников и ни одного явного сторонника.

А вот по поводу вопроса "кто виноват?" консенсус, похоже, есть. Его просто не задают, как и избегают вопроса "когда что-то пошло не так?". У меня, кстати, уже много лет есть свой ответ на этот вопрос: в начале нулевых, когда отказались верстать бюджет исходя из цены нефти $18 или чуть выше за баррель. И потом, пока разнообразные "приоритеты" не разогнали расходы бюджета настолько, что он и при $100 за баррель плохо сходился.

Если бы тогда правительство решило вести себя жестче, не проедать свалившиеся с неба — по воле мировых рынков, ФРС и китайского экономического бума — нефтяные сверхдоходы, мы жили бы в стране с совсем другой структурой экономики, а нынешнего кризиса в ней просто не могло бы случиться. Конечно, не было бы и потребительского бума нулевых, спровоцированного бурным ростом доходов, кратно опережавшим темпы роста производительности труда. Социальная и политическая атмосфера тоже, скорее всего, была бы иная, но это уже из разряда "условной истории".

Сейчас, конечно, поздно вспоминать о предостережениях 15-летней давности: эксперимент по проверке того, существует ли голландская болезнь, можно считать успешно завершенным, она есть, а России предстоит бороться уже с ее последствиями. Тем более что случай крайне запущенный: на сырьевую зависимость и перекос в пользу неторгуемых секторов наложилась неофеодальная система извлечения рентных доходов даже в тех секторах экономики, которым она обычно несвойственна.

Стратегически, конечно, надо отказываться от "рентной модели экономики в пользу инновационной" (у этой цитаты могло бы быть много авторов, но пусть будет, например, Евгений Кузнецов из РВК). Другое дело, что механизмы этого перехода пока либо не просматриваются, либо вызывают хорошо аргументированные сомнения. Те же Сколково или Роснано даже в случае успеха окажутся лишь каплей в море архаичной экономики.

"На столе" пока только один довольно болезненный, но потенциально работоспособный рецепт ("Деньги" его уже не раз обсуждали с несколькими собеседниками в правительстве): на многие годы затормозить рост доходов и потребления, стимулировать сбережения, параллельно увеличив доходность бизнеса. По-видимому, именно в этом смысле следует трактовать недавние высказывания замминистра финансов Сергея Шаталова, предложившего маневр: увеличить НДС, снизив налог на прибыль. Другое дело, что не вполне ясно, как отнесутся к этому избиратели, за многие годы привыкшие к тому, что жить становится лучше, а работать больше при этом не приходится.