Протоиерей Всеволод Чаплин в интервью «Ъ FM»

Всеволод Чаплин о том, что такое церковь: «Это люди и бог. Люди ведь не просто приходят туда, чтобы заработать денег или потусоваться, или какую-то послушать музыку, о чем-нибудь поговорить отвлеченном. Это общение с богом, это молитва. Это место, в котором бог присутствует. Это не избавляет нас от грехов, от проблем, но бог помогает нам с ними справиться, не решая при этом все за нас. Церковь и вообще христианская жизнь — это синергия божеского действия и человеческого действия, ты должен проявлять свою волю, прилагать свои силы, не ожидая, что господь твои проблемы, особенно всякие мелкие житейские проблемы, решит за тебя без тебя».

О сращении церкви и государства: «Вы знаете, есть диалог, есть взаимодействие, есть споры. Я примерно 20 лет, даже, наверное, больше, 23 года, спорил с чиновниками по разным поводам и делал это в официальном качестве. Это были те же нравственные вопросы, нравственность СМИ, нравственность культуры, аборты. Естественно, какие-то практические интересы церкви, попытки отбить стремление некоторых государственных деятелей вмешаться в жизнь религиозных общин через всякий мелочный контроль, особенно многие пытались вмешиваться в кадровую политику, говорили, как бы нам убедить святейшего или синод этого поставить сюда, того — туда и так далее. Это очень плохая практика, практика, которую даже в советское время мы успешно старались отбивать и отбивали в значительном количестве случаев. Те, кто не отбивал, сами потом сломались и оказывались в очень подчиненном положении. Надо спорить, надо критиковать власть по самым разным поводам. Очень важно, чтобы люди видели, что власть слушает, когда церковь говорит ей правду, неудобную правду».

Всеволод Чаплин о проблемах мировой экономики: «Мир без самостоятельной России — это игра в одни ворота, которая обязательно кончится плохо, ведь экономический кризис не только в России имеет место. Глобальная финансовая пирамида, в которой 90% денег делается другими деньгами за счет финансовых манипуляций, не может не рухнуть рано или поздно. Очень плохо, если ее будут обрушивать при помощи большой войны, но у нас есть шанс это остановить, если мы попробуем закрутить мировую экономику и мировые процессы в целом по другим правилам. Получится или нет, я не знаю. Но чтобы получилось, очень важно не потерять себя под этим экономическим давлением».

О духовной миссии: «Мы умеем выживать даже тогда, когда мы голодны, но для этого нужна великая цель. Она у нас потихонечку появляется: переустроить мир. Не выжить. Выжить — этого мало. Цель не может заключаться в чем-то, что касается только меня лично, моей жизни, даже жизни моего поколения, моего рода, моей страны. Мы должны изменить мир любовью».

О задаче церкви: «Задача церкви ведь не понравиться кому-то. Церковь — это не коммерческая структура, это не политическая партия, ей не нужно себя продать, ей не нужно обеспечить себе, извините, какие-нибудь итоги политического голосования. Ей нужно сказать правду, даже если она не понравится 99% того или иного социума. У церкви не может быть пиар-стратегии, целью которой было бы понравиться всем. Церковь должна слушать не народ, а Христа. Но при этом она должна, конечно, делать все, чтобы в ней самой не возникали такие вакуумные зоны, в которых живут десятки, сотни, а может быть, и тысячи людей, боятся шаг сделать, боятся слово сказать».

Всеволод Чаплин о своем увольнении из РПЦ: «Я очень, кстати, этому рад. Я стал более свободным человеком, получил возможность более свободно высказываться. Я скажу прямо: я устал на той должности, я говорил в том числе святейшему патриарху, что больше пяти лет сидеть на этой должности сложно, я просидел почти семь, больше шести. Инициатива эта была не моя, хотя я подумывал, чтобы сам уйти, даже делился такими планами с людьми, но, в конце концов, получилось так, как получилось. Работа была тяжелая, 10 тыс. документов в год, значительная часть из них, конечно, это всякая мелкая бюрократическая ерунда, но 60% — это серьезные документы, которые приходилось править по ночам. Большой вал работы, конечно, переговоры с чиновниками, переговоры с другими религиями. Пять лет на такой должности хватает достаточно».

О необходимости дискуссии в религии: «Церковь — это не армия. У нас есть квазикатолическое представление о том, что во главе церкви один земной человек, один папа, а дальше все стройными рядами идут за ним. Даже в католической церкви сегодня это не так. Но надо доверять нашему народу, он не глупый, он не злой, он не бунташный. В ходе дискуссии обязательно родятся какие-то и управленческие правильные решения, и правильные духовные интуиции.

У нас боялись дискуссии в 1980-х годах, в свое время Горбачев пытался сначала открыть дискуссию, потом ее закрыть. Потом все получилось достаточно сложно, но в итоге мы пришли не к самому плохому варианту общественного устройства. Его нужно, я уверен, еще пересматривать, настраивать, и не только тонко, а всерьез, может быть, Конституцию рано или поздно нужно новую пытаться придумывать и обсуждать. Но в итоге все-таки Россия не скатилась ни в революцию, ни в полную анархию. Получилось не так уж плохо.

Я верю, что у нас народ, в том числе верующий народ, духовенство — эти люди достаточно серьезные, мудрые, способные к нормальной дискуссии, способные к тому, чтобы без всякого диктата сверху рождать правильные решения и правильные выходы из сложных проблем».