Задержанный в Турции россиянин рассказал “Ъ”, как его пытаются обвинить в связях с «Исламским государством»

Из изолятора временного содержания Антальи вышел Айдар Сулейманов — один из троих россиян, задержанных в Турции по подозрению в связях с запрещенной в РФ террористической организацией «Исламское государство» (ИГ). С ним удалось связаться корреспонденту “Ъ”. В своем первом интервью Айдар Сулейманов рассказал подробности задержания и сообщил, что в настоящее время никаких обвинений ему не предъявлено.

— Айдар, где вы сейчас находитесь, что с вами происходит?

— Я переведен из СИЗО в депортационный центр. Тут можно свободно передвигаться, пользоваться мобильной связью. Это как административное задержание, по сути. Его срок истекает сегодня в 19:00 по местному времени, а после я буду находиться под надзором прокурора и должен буду четыре раза в неделю отмечаться в участке. К тому же мне запрещен выезд из страны. Так что я фактически под подпиской о невыезде, но не арестован. Может, конечно, правоохранительные органы пойдут на преступление и придумают все же какое-то обвинение для меня, но пока таких оснований нет.

— Как вас задерживали? Как я понимаю, это было за сутки до теракта в Стамбуле 12 января, когда погибли 10 человек?

— Пришли утром 11 января ко мне домой представители антитеррористических подразделений, попросили проехать с ними. Я взял зубную щетку и поехал в отдел. Там четыре часа происходила какая-то бумажная волокита. При задержании у меня изъяли телефон, фото с которого мне потом и показывали. Они нашли какое-то фото, на котором изображены подводные лодки разных стран. Спрашивали, что это такое, а я им объяснил, что это я собирал для себя, изучая доминирование турецкого ВМФ, к терроризму это отношения не имеет никакого, они были опубликованы в интернете после агрессивных заявлений РФ в адрес Турции. 13 января примерно в 8:30 меня и еще двоих задержанных отвели в камеру. По дороге выяснилось, что на моем телефоне обнаружилась аудиозапись, из-за которой прокурор решил перестраховаться и отдать дело судье.

— Что это за запись?

— Ее мне переслал знакомый по приложению WhatsApp. Это речь человека, который побывал в «Исламском государстве» (деятельность запрещена в РФ.— “Ъ”) и говорит, что там нет шариата, что там неправильный ислам, рассказывает, как там все на самом деле. Собственно, поэтому мне теперь и назначен надзор и подписка о невыезде — эта запись их чем-то напрягает, пытаются доказать мою причастность к ней. В камере перед выходом мы обратили внимание, что полицейские из антитеррора начали надевать новенькие кепки и жилетки с символикой ведомства. Стало ясно, что будут репортеры, их действительно было много на выходе.

— А как звучало обвинение в ваш адрес?

— Вот когда случился теракт, прокурор позвал меня к себе для дачи показаний. Примерно так звучала фабула: «Глава ИГ выпустил обращение о развязывании войны по всему миру, а вы обвиняетесь в логистической помощи». Как-то так. Но я противник ИГ, это можно понять и по моей переписке в социальных сетях. Я против агрессии России против мирного населения Сирии, как и против убийства любых мирных граждан.

— А почему вами вообще тут заинтересовалась полиция?

— В первый раз в 2014 году ко мне пришли по надуманному предлогу. Я тогда поехал в город Килис — там очень большая плантация оливок, но есть еще и пчеловоды. Я сам занимаюсь продажей меда здесь, поэтому хотел наладить контакт с местными пчеловодами. Со мной напросились трое знакомых из России, о чьих планах насчет Килиса я узнал только после того, как нас остановили полицейские и в их сумках нашли камуфляж и нож, еще какие-то вещи. Мне тогда ничего вменять не стали, но нас всех какое-то время подержали в отделе, а потом отпустили. Ребята эти, как выяснилось, правда хотели уехать в Сирию, даже меня звали. Месяцев через семь после той истории они все же уехали в Сирию, но я отказался ехать следом.

— Как вы оказались в Турции? В МИДе говорят, что в России у вас были проблемы с законом, что вы находитесь в розыске по линии Интерпола, но эти данные пока не удается подтвердить.

— Я жил в Татарстане, переехал в Турцию с семьей в июле 2013 года. До этого ограничений на выезд у меня не было, но ФСБ мне пыталась создать проблемы. В ислам я пришел в 2003 году, когда очень болел. Нашел в нем спасение. Но меня нельзя назвать радикалом, я ханафит (самая распространенная правовая школа в суннитском исламе.— “Ъ”). Насколько мне известно, недавно к моей матери приходили из ФСБ и говорили, что я ездил в Сирию, что мне дадут лет пять. Но никаких официальных обвинений мне никогда не предъявляли. Наличие большого количества мусульман в Татарстане стало напрягать органы. Думаю, мой круг общения смущал борцов с экстремизмом. В какой-то момент за нами стали следить машины без номеров, когда мы выходили с пятничных молитв. Некоторых верующих задерживали или сажали, обвиняя в крайних взглядах. На беседах сотрудники правоохранительных органов иногда сами с нами говорили о том, что нужно отказаться от школ и законов. «Зачем ты платишь налоги? Это мы, кяфиры, должны их платить вам, так ведь?» — они это говорили сами, пытаясь провоцировать товарищей на какие-то радикальные высказывания, на ненависть.

— В связи с чем вы приняли решение уехать, было что-то, что вас конкретно побудило оставить Россию?

— Проблем перед отъездом у меня не было. Просто не видел дальнейших перспектив тут. Поэтому продал все имущество, снялся всей семьей с прописки и уехал. Дождался, уже находясь в Турции, когда покупатели переведут деньги, и купил жилье в Анталье. Так тут и живу. Мне кажется, все эти задержания как-то связаны с политикой, с Татарстаном.

— Почему вам так кажется?

— Татарстан из последних сил держится за свой иммунитет, даже за слово «президент». Не говоря уже о том, что с Турцией он связан довольно тесно, чиновники республики высказывались ранее в том ключе, что из-за разногласий политиков портить отношения с Турцией неверно. Думаю, выходец из Татарстана, обвиненный в связях с ИГ в Турции, каким-то образом на руку нашему государству в решении каких-то вопросов.

— Вы были знакомы с другими задержанными — Русланом Хайбулловым и Камалудином Бабаевым?

— С Бабаевым познакомился в мечети. Сейчас дети в одну школу ходят. Хайбуллова знал еще по Татарстану, но не так чтобы очень близко — хоть и жили рядом, за всю жизнь виделись раз десять.

— Что с ними сейчас?

— Один из них в такой же депортационной тюрьме, вроде как его срок задержания — около недели, но тоже могут раньше отпустить. Второй ждет заседания суда в изоляторе.

Григорий Туманов