Плюсы и минусы нового климатического режима для России

Парижское соглашение не несет в себе перспектив рыночных проектов или большого объема международных средств для экономики РФ. Как полагают эксперты, снижать выбросы и повышать энергоэффективность в стране надо не только исходя из угроз потенциального углеродного протекционизма, но и из-за сопутствующих экономико-социальных выгод.

С экономической точки зрения (в отличие от внешнеполитической — см. “Ъ” от 14 декабря). Парижское соглашение является далеко не столь привлекательным для РФ, как предшествующее Киотское. Новый экономический инструмент соглашения (механизм чистого развития) сочетает в себе поддержку снижения выбросов с устойчивым социально-экономическим развитием — прежде всего, в развивающихся странах. Напомним, что РФ не входит в их число, являясь страной с переходной экономикой, и даже платит добровольные взносы на международное развитие.

Как рассказала на встрече, посвященной результатам Парижской климатической конференции ООН, проходившей в конце декабря в «Деловой России», заместитель главы департамента регулирования в сфере водных ресурсов и гидрометеорологии Минприроды Лариса Корепанова, в начале года РФ готовится перечислить $10 млн в трастовый фонд РФ—ПРООН и около $5 млн в Зеленый климатический фонд на помощь в снижении выбросов и адаптацию к изменению климата в развивающихся странах. Одновременно с этим ввиду международных санкций ряд глобальных экологических и климатических финансовых потоков, несмотря на усилия РФ наладить отношения на почве экологии и климата, по-прежнему недоступен для страны.

Хотя потенциально привлекательных потоков международного климатического финансирования для РФ пока не так много, перспективы международного углеродного протекционизма возрастают, полагают эксперты. «Вероятно, когда Парижское соглашение вступит в силу, преимущество в поставках товаров на европейский рынок получат те страны, с которыми у ЕС будут соглашения о взаимном признании мер углеродного регулирования»,— полагает глава рабочей группы по климату экологического комитета РСПП Михаил Юлкин. С ним согласен и Игорь Макаров из ВШЭ, считающий, что новым глобальным климатическим лидером становятся США, объявившие амбициозные планы по сокращению выбросов и ставшие полноценным участником международного климатического соглашения. США в гораздо большей степени, чем ЕС, склонны к распространению своих стандартов на другие страны.

Напомним, что система углеродного регулирования в РФ сейчас как раз создается. По мнению заместителя директора НП «Круглый стол промышленников по сотрудничеству с ЕС» и заместителя председателя межведомственной рабочей группы Минэкономики по регулированию выбросов парниковых газов Олега Плужникова, она может появиться уже к декабрю этого года при наличии «доброй воли правительства РФ».

Впрочем, если значимость вопроса уже явно осознается (что можно было видеть и по выступлениям РФ на Парижской конференции, и по обсуждению ее результатов в Москве), то с конкретными мерами и реализацией возникает намного больше сложностей. «Никто не понимает, какую страну мы хотим видеть к 2030 или 2050 году, нет долгосрочной национальной стратегии, потому сложно говорить о том, что дает российской экономике сокращение выбросов. Основной плюс, который был давно осознан и никуда не делся,— это энергоэффективность, но никто не относит ее к одному из приоритетов развития страны»,— сетует Игорь Макаров.

Ряд экспертов подчеркивает важность сопутствующих социально-экономических выгод. Так, по данным авторов из ВШЭ и РАНХиГС, подготовивших исследование «Пути к глубокой декарбонизации», к 2050 году РФ может увеличить ВВП с $13 тыс. до $41 тыс. на душу населения, а также сделать экономику устойчивой к колебаниям внешней конъюнктуры, параллельно снизив парниковые выбросы на 87%. «Потенциально в российских зданиях при удвоении их общей площади к 2050 году возможно снижение выбросов парниковых газов в два раза. При этом существенно снижаются и выбросы других загрязняющих веществ в атмосферу, повышается тепловой комфорт домов и доступность услуг ЖКХ»,— уверен исполнительный директор Центра по эффективному использованию энергии Игорь Башмаков. Напомним, что планы по снижению выбросов парниковых газов в Китае (например, цель к 2030 году, представленная к Парижскому соглашению) и США (План чистой энергетики), также предполагают дополнительные экологические и социально-экономические выгоды, в том числе уменьшение загрязнения воздуха в городах (прежде всего, от угольных электростанций и автотранспорта), рост продолжительности жизни, снижение расходов на медицину и цен на энергоносители для конечного потребителя.

К наиболее важным последствиям принятия Парижского соглашения Михаил Юлкин относит «определение генерального тренда развития мировой экономики». «Если мы не хотим остаться на обочине, надо активно действовать в этом направлении, определить свою стратегию, развивать институты, создав условия и стимулы для поиска и развития инновационного предпринимательства»,— полагает эксперт. Впрочем, пока с этим также возникают существенные проблемы. «На протяжении десятилетий у нас была идея, что мы продаем нефть и газ, а на вырученные деньги развиваем науку и технологии. Оказалось, что это ловушка: если вы получаете деньги из нефти и газа, вы туда же их и закачиваете, в геологоразведку, добычу и транспортировку, поддерживая самоедскую экономику»,— заявил на мероприятии в «Деловой России» начальник отдела энергоэффективности и экологии Минэкономики Владимир Максимов. По мнению чиновника, для перехода к постиндустриальной зеленой экономике необходимо «наступить на горло собственной песне в виде нефти и газа».

Ангелина Давыдова