Говорит участник первого в истории перехвата баллистической ракеты экспериментальной системой ПРО, состоявшегося 4 марта 1961 года, Вилен Гундоров

4 марта 1961 года в ходе испытаний экспериментальной системы противоракетной обороны "А" советским специалистам удалось впервые в истории осуществить перехват головной части баллистической ракеты Р-12. Накануне 55-летнего юбилея участник тех событий, а ныне старший научный сотрудник отдела дальней радиолокации Научно-исследовательского института дальней радиосвязи (входит в ОАО РТИ) Вилен Гундоров поделился с "Властью" своими воспоминаниями.

Какой была ваша первая реакция на события в тот момент и как вы оценивали это событие впоследствии?

Реакция в разные времена была разной. Когда я был молодым специалистом, это одно, когда стал стариком, уже другое. В прошлом я воспринимал события 4 марта 1961 года не так объемно, как сейчас. Тогда я окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского и по распределению попал в 108-й ЦНИИ Министерства обороны СССР. Поскольку диплом я писал по антеннам, то меня перевели сначала в антенную лабораторию, а после — на предприятие в Казани, где изготавливались антенны для радиолокационных станций "Дунай-2". Но так получилось, что учился я одному, а работать пришлось совсем в других условиях: ранее я сталкивался с наземными и самолетными радиолокаторами, оборудованными волноводами размером в несколько сантиметров, а здесь речь шла о волноводах длиной в десятки метров. Это меня поразило.

Я был командирован на полигон Балхаш для проведения измерений характеристик приемной, а затем и передающей антенн. Там, где размещалась радиолокационная станция (РЛС) "Дунай-2", возвышались стометровые ажурные антенны, рядом с ними располагались двухэтажные здания, где находилась технологическая аппаратура станции. Шел монтаж оборудования. Так получилось, что военные строители успели сдать только здания для аппаратуры. Жилья не было — пришлось ставить железные кровати и раскладушки среди оборудования. Там же и еду готовили, поскольку у военных даже столовой не было. Но мы были настолько дружны, у всех так горели глаза, что никто не обращал на это внимания.

Потом начались работы над ракетами. К этому моменту появилось жилье. Работали, постепенно начинали настраивать свою станцию. Потом пришлось связывать систему воедино. Она состоит из нескольких направлений: локаторы, вычислительные машины, противоракета... Это было очень сложно. Нужно было отладить всю систему таким образом, чтобы она фиксировала все полетные данные ракеты в режиме реального времени. Скажу без преувеличения: такого не было не только в Советском Союзе, а вообще нигде в мире. До этого специалисты привыкли работать по принципиально другим целям: например, по самолету, летящему со скоростью 700-800 км/ч. А здесь речь шла о баллистической одноступенчатой ракете Р-12, достигающей скорости 7 км/с. Разницу почувствовать несложно.

По планам спустя 40 минут после заправки ракета должна была стартовать из Капустина Яра по полигону Балхаш. На командный пункт постоянно приходили отчеты о готовности систем к выполнению задач. И где-то за десять минут до старта началось самое интересное: например, площадка N15 попросила задержку в пятнадцать минут. И все ответственные лица соревновались, кто из них сможет провести подготовку к пуску без происшествий. Такая атмосфера повышала дисциплину.

С какими сложностями вы сталкивались при подготовке?

Серьезные вопросы вызывала надежность аппаратных комплексов. Чтобы их решить, приходилось пускать ракеты только для проверки систем. И появилось такое требование: чтобы оптические средства на полигоне Балхаш видели баллистические ракеты, нужно было, чтобы они летели в солнечных лучах, а наземные средства были в тени. Для этого приходилось запускать их в три-четыре часа утра, а на объекты приходить еще часа за три до этого. Сначала на экране индикатора мы могли увидеть только отметки цели, потом научились наводить на эти отметки измеритель координат и выдавать координаты на центральную вычислительную станцию. В конце концов, координаты головной части, выдаваемые РЛС "Дунай-2", совпали с данными наблюдения оптическими средствами.

3 марта 1961 года я прилетел с Владимиром Сосульниковым, главным конструктором по антеннам, на Балхаш. На следующий день состоялся реальный пуск баллистической ракеты Р-12. Приборы показали поражение цели противоракетой В-1000 системы "А": впервые в мире экспериментальная система ПРО по целеуказанию РЛС "Дунай-2" осуществила перехват баллистической ракеты. Данные объективного контроля это показали сразу, но было необходимо найти фрагменты ракеты, чтобы убедиться. Три дня специалисты искали головку ракеты. Эти три дня для меня были принципиально важными, и, когда пришел доклад о том, что цель действительно поражена, я успокоился, и наступило облегчение. Ведь до этого зачетные пуски были неудачными.

На основании полученных результатов мы приступили к работе над боевыми станциями дальнего обнаружения типа РЛС "Дунай-3" и их размещением в подмосковной Кубинке. Там уже проводились и научно-исследовательские, и опытно-конструкторские работы. Я иногда сам удивлялся: "Батюшки! Как же это все сработало? Как же мы сумели уничтожить ракету оборудованием, созданным буквально вручную?" Это сейчас при помощи оборудования размером с несколько спичечных коробков, при помощи спутников определяется расположение ракеты с точностью до 15 м. А мы на оборудовании, созданном 55 лет назад, с аппаратурой совершенно иного качества смогли достигнуть тех же точностей поражения! Нужно было свести ракету и противоракету в диапазоне 30 м — и это получилось! Никто не мог поверить в то, что нам это удалось: ведь одна летела со скоростью 7 км/с, а другая — 3-4 км/c.

Использовались ли старые наработки при создании ПРО Москвы А-135?

В 1961 году была создана противоракета, готовая стартовать на поражение цели с места в считаные доли секунды, а сам процесс наведения длился около 30-40 секунд, не больше. И ей нужно было поразить головку ракеты диаметром 70 см и длиной полтора метра. Проблема была в надежности аппаратуры: элементная база была старой уже по тем временам. Сгорал примитивный конденсатор, сгорало сопротивление... Но все удавалось исправить буквально за неделю. Собственно, именно те разработки и легли в основу системы А-135 ПРО Москвы.

Конечно, многое изменилось, та же аппаратура: например, изделия для компонентной базы были заменены современными образцами. Сама же архитектура в целом осталась неизменной: станция дальнего обнаружения, радиостанция точного наведения, локатор сопровождения цели, противоракета, вычислитель и система передачи данных. Дорабатывалась уже не идея, а механизмы и отдельные элементы. Кстати, только после удачного перехвата 4 марта 1961 года американцы приступили к разработке своих противоракет. Они отставали от нас по возможности ликвидации ракет: до того как мы осуществили перехват, они вообще были на нуле.

И даже не задумывались об этом?

Может, и задумывались, кто ж их знает! Но именно после наших испытаний они начали делать систему защиты себя при помощи размещения РЛС в других странах. Мы же ограничены своей территорией, поэтому баланс времени у нас разный: они могут засечь ракету в момент старта, а мы — когда она уже на подлете. Но при помощи космического эшелона системы предупреждения о ракетном нападении этот баланс удалось как-то восстановить.

Вариант перехвата баллистических ракет был единственным или рассматривались какие-то еще варианты противодействия потенциальному противнику?

Когда в ЦК КПСС только поступило предложение создать ПРО, уже рассматривались два варианта развития событий. Первый (его придерживался Сергей Королев) сводился к тому, что систему ПРО делать вообще не надо, поскольку он сможет создать ракету, тактико-технические характеристики которой будут превосходить любую противоракету. В частности, речь шла о разделяющейся головной части, способной нести несколько блоков. Второй вариант заключался в том, что систему ПРО делать надо. По этому пути и пошли.

Сколько всего ракет можно перехватить с помощью этой системы?

ПРО Центрального района способна защитить от различных опасных ситуаций — как одиночных, так и групповых стартов. Однако нужно понимать, что система работоспособна в пределах своих технических возможностей.

Много ли денег было выделено на разработку системы ПРО?

В СССР деньги считать умели. В тот момент важно было сконцентрироваться на создании эффективной, но не затратной ПРО Центрального района.

Была ли техническая возможность создать ПРО не только Москвы, но и других городов?

Такое обсуждалось. В те времена предлагались различные варианты, но здесь все вновь упиралось в технические возможности. Дошло даже до того, что предлагалось создать эскизный проект. Но уже тогда мы поняли, что теоретически можно сбить пять, десять, пятнадцать летящих в разные города ракет, но, если их запустить шестьдесят, ничего не поможет. А когда посчитали в деньгах, во сколько обойдется разработка ПРО других городов, то поняли, что это просто нереально.

Американцам было проще?

Им было проще в том плане, что они могли поставить РЛС на границе с Россией, чтобы засекать пуски наших ракет практически в момент старта. Сейчас наш наземный эшелон системы предупреждения о ракетном нападении вполне способен определить массовый старт и дать нам время на нанесение ответного ядерного удара. Со своей территории обнаружить ракету, стартующую больше чем за 5-6 тыс. км от нас, исключительно наземными средствами невозможно — она должна сначала оказаться в зоне видимости локатора. Со спутником эта проблема решается: сверху все видно — хоть баллистическая ракета, хоть крылатая, хоть гиперзвуковая.

Какие проблемы существуют сейчас?

Не хватает промышленного потенциала. Кроме того, мозги у нас есть, но те же США идут впереди за счет огромных финансовых ресурсов. Плюс вся элементная база у них своя, а мы можем сделать свои микросхемы только для отдельных узкоспециализированных средств. Но система работает и свои функции выполняет. Помните, когда наши локаторы зафиксировали пуски израильских ракет в Средиземном море? Так вот нам их удалось увидеть, несмотря на то что ракеты летели даже не в нашу сторону. Это большой успех!

Беседовал Иван Сафронов