Джихад через улицу
Почему спецслужбы Евросоюза пропустили удар террористов в своей столице? Разбирались Дмитрий Сабов, Кирилл Журенков, Елена Федотова, Елена Пушкарская
Бельгийский "черный вторник" напомнил о "черной пятнице" в Париже (ноябрь 2015-го). Авторы атак на обе столицы — те же: выходцы из одного иммигрантского гетто, которых за четыре месяца между терактами так и не вычислили спецслужбы
Брюссель на три дня погрузился в траур по погибшим 22 марта. Но вопросов к властям от этого меньше не стало
Фото: Martin Meissner, AP
Кто был, тот знает: заставить Европу сочувствовать Брюсселю непросто. И дело не в отношении к бельгийцам и Бельгии. Дело в том, что когда столица малой страны стала столицей Европы, она была обречена стать и максимально зримым символом ее проблем. В каком-то смысле Брюссель пал жертвой глобализации.
Бетонный монстр, в котором слово "архитектор" стало ругательством в 1960-е, когда город стали громить, чтобы свезти в него тучу чиновников со всего Старого Света, Брюссель сегодня, как и почти все столицы ЕС,— конгломерат закрытых анклавов. От евродворцов, обжитых бюрократией, глухой к стонам угасающих на алтаре евростроительства наций, до лежбищ и схронов бойцов евроджихада в квартале Моленбек — пара кварталов, быстрым шагом, если знать путь, минут десять. Столько же — до Королевского дворца или, скажем, до зданий правительства. Дальше только до НАТО: штаб-квартира могучего альянса вынесена фактически за город — тоже анклав, но с периметром безопасности.
А посреди всего этого рукотворного хаоса — сувенир. Чудо средневекового зодчества, Гранд-пляс, где любил пить бельгийское пиво Карл Маркс, где за углом писает в фонтан маленький мальчик — символ бельгийского хулиганства, и где повсюду продают бельгийский шоколад, кажется, самый вкусный в мире. В общем, тоже анклав, так сказать, для приятных гостей евростолицы, напоминание о том, что они были проездом в Бельгии.
"Я давно говорил жене: пришла наша очередь"
22 марта долбануло по всем. Пока на улицах прохожие липли к смартфонам, пытаясь понять, где после аэропорта и метро ждать новых взрывов, в зданиях ЕС боролась с паникой по "Твиттеру" еврокомиссар по бюджету Кристина Георгиева (из экономии, видимо, она также отвечает за доходы персонала и его безопасность). "Не выходите из зданий! Органы ЕС работают над тем, чтобы обеспечить вашу безопасность". Патроны из офисов по всему городу обзванивали сотрудников, призывая не выходить из домов: первые взрывы случились рано, еще не было девяти.
Телевидение с первых часов выхватывало реплики с улицы, и они замеряли температуру происходящего точнее, чем сбивчивые отчеты властей. "У нас впервые взрываются камикадзе, не знаем, что делать, может, вы нам подскажете?" — прямо в камеру спрашивал велосипедист, развозивший пиццу. "Обыщите нас, мы похожи на тех, кого вы подозреваете",— кричали полицейским молодые ребята арабской внешности. А один из них мелом писал на асфальте: "1080-й — на стороне пострадавших". 1080-й — это почтовый код квартала Моленбек, того самого, где террористы готовились к взрыву.
"Я давно говорил жене,— повторял тем временем пожилой брюссельский учитель,— пришла наша очередь". Отсюда вытекал главный вопрос к властям: почему это произошло, если все этого ждали? Впрочем, тот же вопрос задавали и власти.
Битва за Салаха
О том, что в стране крайне высока угроза терактов, глава МВД Королевства Бельгия предупредил на следующий же день после того, как 18 марта был арестован 26-летний Салах Абдеслам — единственный выживший из джихадистского коммандо, которое устроило резню в нескольких точках Парижа 13 ноября 2015-го (погибли 129 человек, ранены более 300). Четыре месяца его безрезультатно искали по всей Европе, а взяли в родном квартале в Брюсселе, рядом с отчим домом — то ли кто-то стукнул в полицию, то ли беглец заказал слишком много пиццы...
Этот Салах, который должен был взорваться в теракте на Стад-де-Франс, что называется, стоит мессы. По одной версии, он разработчик вообще всей серии парижских терактов ИГ (организация запрещена в России). По другой — напротив, скрывался от ИГ, потому что не взорвался в нужный час в нужном месте, причем скрывался у своей же братвы, в родном иммигрантском квартале, в двух шагах от ЕС и НАТО.
Самое важное, впрочем, другое. Это — первый исполнитель сколько-нибудь значимого уровня из ячеек ИГ, попавший в руки полиции. Как уверяет его адвокат, Салах будет сотрудничать. С кем именно, правда, не ясно: его экстрадиции требует Франция, пообщаться с ним шлет специальную делегацию ФБР, но и бельгийские полицейские явно не откажут себе в праве "первой ночи".
— Мы многого не знаем сегодня,— комментирует "Огоньку" ситуацию профессор кафедры политической стратегии Университета политических наук в Риме Джермано Доттори.— Но я не исключаю, что он не взорвал себя в Париже, потому что был нужен для новых терактов в Европе. И в этом случае его арест для джихадистов опасен: они понимают, что после ареста Салаха их планы могут раскрыть, вот и форсировали давно заготовленные теракты в Брюсселе.
Столица ЕС или "Брюсселистан"?
Принципиальна и еще одна вещь: от кого бы ни скрывался Салах, он скрывался в том самом районе, откуда отправился взрывать Париж, да не один, а с группой единомышленников. То есть не просто не боялся, а знал, что там легче всего будет спрятаться!
В прессу пошли утечки, и она перечисляет, кто еще прошел через схроны и лежки "Брюсселистана" (так называют квартал Моленбек и два прилегающих к нему иммигрантских района). Вот список из французской Figaro (приводим выборочно). 1. Дахман Абд эль-Саттар и Рашид Бурауи — представившиеся бельгийскими журналистами убийцы легендарного афганского командира Ахмад Шаха Масуда (противостоял талибам) за два дня до терактов 11 сентября 2001-го в США. 2. Хасан эль-Хаски, член "Аль-Каиды", марокканец, считается вдохновителем терактов 11 марта 2004 года в Мадриде (погибли 192 человека). 3. Мехди Немуш, обвиняемый в убийстве четырех человек в Еврейском музее в Брюсселе (24 мая 2014). 4. Амеди Кулибали, захватил заложников в кошерном супермаркете в январе 2015-го в день атаки на редакцию "Шарли Эбдо" в Париже. И т.д.
Почему это было возможно? Аналитики по всей Европе все менее тихим шепотом повторяют друг другу страшную догадку: а потому что не трогали... Своего рода баш на баш: мы не трогаем вас у себя, а вы у нас не взрываете. Бельгийский сенатор Ален Детекс прямо говорит об "ослеплении толерантностью" властей и медиа, что и позволило создать в столице ЕС базу евроджихада. Еще дальше идет Йохан Леман, социальный антрополог с 30-летним стажем работы в том самом Моленбеке.
— Главная проблема — уход власти, той же полиции и юстиции, из такого рода кварталов по всей Европе,— объясняет он.— Если вы не понимаете, как думают в ИГ, они всегда будут заставать вас врасплох, как 22-го в Брюсселе. Нужно залезть им в голову, и это не сложно: хватит недели, чтобы понять, к примеру, что в террористы хотят не все жители проблемных кварталов. По сути, с ИГ нужно бороться так, как итальянцы боролись с мафией на Сицилии: дать слово тем, кто ими недоволен.
Брифинг
Манюэль Вальс, премьер-министр Франции
Мы находимся в состоянии войны. Перед лицом угрозы необходимо мобилизовать все силы.
Григорий Меламедов, политолог, востоковед
— Откуда у молодых людей с европейским образованием первобытные религиозные взгляды VII века?
— Это связано с разочарованием в обществе в целом. У всех протест проявляется по-разному. В благополучных Швеции и Норвегии очень высокий процент самоубийств среди молодежи. Кто-то ударяется во что-то безобидное, вроде буддизма. Кто-то — в социализм. Молодежь из семей мусульманского происхождения начинает копаться в своих корнях, ищет самоидентификацию по религиозному признаку. Эти молодые люди в Европе, может, даже скорее придут к чему-то экстремальному, чем простые крестьяне на Ближнем Востоке.
Зеев Ханин, профессор израильского Университета Бар-Илан
То, что сегодня в Европе считается успешным предотвращением теракта, когда, например, охранник не позволяет террористу взорвать себя на входе в магазин, для Израиля считается провалом. В Израиле это значит, что спецслужбы не предотвратили атаку на предыдущих трех ступенях. Первая — это уничтожение отдающих приказы еще до начала подготовки теракта. Вторая — уничтожение террористической логистики на этапе закупки взрывчатки и вооружения. Третья — ликвидация боевика перед выходом "на дело".