В Кремле вручили ордена и медали поэтам и их поклонникам

10 марта президент России Владимир Путин вручил государственные награды группе достойных из числа россиян. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ анализирует социальный состав этой группы и приходит к выводу: никто не забыт, ничто не забыто. Награда нашла и президента Академии наук, и вальцовщика стана холодной прокатки. Досталось также актеру и оператору по откорму крупного рогатого скота.

Благодарные соотечественники дожидались церемонии в Круглом фойе первого корпуса Кремля. Я обратил внимание на президента централизованной религиозной организации ортодоксального иудаизма «Федерация еврейских общин России» Александра Бороду. Он регулярно оказывается в компании президента России, оказывая Владимиру Путину, как правило, представительские услуги от имени еврейского народа России. Но в этот раз был настоящий повод. Дело в том, что Александр Борода в этот день получал из рук президента орден Дружбы. Его друг главный раввин России Берл Лазар стоял, конечно, рядом.

Я поинтересовался, когда же они оказались в первом корпусе Кремля впервые.

— Еще до рождения,— мгновенно признался Берл Лазар.

— То есть в 1999 году,— уточнил Александр Борода.

Похоже было, что отсчет времен у Александра Бороды и Берла Лазара и в самом деле начинается с момента вступления Владимира Путина в должность президента Российской Федерации.

Иначе о чьем рождении они сейчас говорили? Ведь не о дне рождения Берла Лазара? И не о Христовом, который, впрочем, тоже с определенных пор стал для некоторых, кажется, совпадать с 7 мая 2000 года. Или все-таки?..

— Почему? — вдруг возразил Берл Лазар.— А мы же еще в 1994-м сюда ходили…

— К Борису Николаевичу Ельцину,— уточнил теперь я.

— Да,— кивнул Берл Лазар.— Он меня поразил. Мужчина!

— Но ведь и…— на мгновение замялся Александр Борода и посмотрел не просто наверх, а как-то немного странно: наверх и вбок.—…он тоже мужчина!

Берл Лазар безоговорочно согласился с этим замечанием, сразу, по моему мнению, ставшим каноническим.

Рядом на банкетке с тростью в руках сидел Валентин Гафт. Мало того что на банкетке сидел выдающийся человек. Но ведь и трость в его руках была выдающаяся. Честно говоря, это был какой-то молоток. Настоящий молоток с сияющим позолотой молотом, в который был врезан еще и серп с таким же, только уже очень маленьким, молотом.

В принципе Валентин Гафт не должен был с этой тростью пройти в первый корпус. Потому что это было по всем признакам холодное оружие. Этой тростью можно было не то что как следует огреть, а скорее охладить раз и навсегда.

Валентин Гафт получал в этот день орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Притом что II и III степени у него уже были. Ему таким образом восполняли сегодня пробел.

— Это красивый орден,— сказал Валентин Гафт.— Это шуткой не бывает. Я к этому отношусь серьезно до такой степени, до какой только возможно. Сидишь в Кремле, тебя награждают таким орденом. Я сижу и наслаждаюсь. Как-то здесь сидел Олег Палыч Табаков и тоже получал орден, я написал ему:

Сегодня в дни побед, часы признаний,
Когда тебя возносят до небес,
Отдай все ордена, забудь про званья,
Чтоб не пришлось платить за перевес.

Тут он, надо честно сказать, немного противоречил себе полуминутной давности.

— Я к чему? — продолжил Валентин Гафт.— Надо заниматься своим делом и не лезть куда не надо. Но надо иметь позицию свою, чтобы все понимали, где ты находишься.

— Вы не так давно, по-моему, очень ясно высказались…— не удержался я.— Все стало ясно.

— Про Путина Владимира Владимировича? — усмехнувшись, переспросил Валентин Гафт.— Сказал один раз. И все: занесли меня из светлых списков в темные… Но я и повторить могу!

Впрочем, у него было время подготовиться: до начала церемонии награждения оставалось еще больше часа.

Космонавт Олег Артемьев, получив из рук президента звезду Героя России, не стал подходить к микрофону, а что-то выкрикнул прямо в зал и направился к своему месту.

— Что, что он сказал? — зашептались окружающие.

— Да вроде «Служу Путину!»… Или еще что-то…

— А что еще-то?..

А на самом деле Герой России сказал «Служу России!», конечно. А к микрофону не подошел от смятения человеческого.

Легендарный Генрих Новожилов, который много лет, если не десятилетий возглавлял «Авиакомплекс имени Ильюшина», заверил:

— Самолеты «Ил» летали, летают и будут летать.

Лично меня, живущего сегодняшним днем, больше всего обрадовало второе по счету утверждение в этой фразе и насторожила следующая:

— Эти самолеты еще не сказали своего последнего слова!

Академик Алексей Конторович зашел к микрофону издалека:

— Моя жизнь не всегда была простой и благополучной…

Под этой мыслью мог расписаться, уверен, каждый из сидящих в зале. А вот под следующей не каждый:

—…но определяющим стал момент, когда я пришел в Институт геологии нефти и газа…

Так, не спеша и не комкая, академику удалось пересказать присутствующим всю свою трудовую биографию. Впрочем, он не успел перейти к личной жизни, так как его воображением завладела ситуация с западными санкциями:

— Нефтегазовый комплекс страны пережил много испытаний. Не сломят его и санкции! Нам работать в условиях санкций не впервой! Этим Россию не испугаешь и не возьмешь!

Ну что, прав академик: Россия и ее нефтегазовый комплекс, в конце концов, и есть одно и то же. Или по крайней мере единое целое.

Алексей Конторович особо отметил, что он и его «товарищи по академическому цеху» слишком хорошо понимают, как загружен Владимир Владимирович Путин:

—…И какие интеллектуальные нагрузки вы переносите во имя великого будущего великой России!

Я думал, что за этим последует ультимативное приглашение в Институт нефтегазовой геологии и геофизики, но, оказалось, нет. Они просто слишком хорошо это понимают.

И разве физик Владимир Фортов был бы президентом Российской академии наук, если бы не сказал президенту:

— Я экспериментатор! Я работаю в области мощных ударных волн, как вы знаете!

В этом деликатном «как вы знаете» и состояла вся ценность этого момента.

А уж про «пассионарные и эффективные усилия, которые вы предпринимаете, чтобы вернуть нашей стране достоинство» — это было ритуальное. Без этого академик Фортов был бы не полон.

Хотя, с другой стороны, чего пережимать-то всякий раз? В конце концов, уже ведь продлили же РАН льготный период, когда нельзя притрагиваться к ее священной собственности, еще на год. Что-то еще?

Закончил Владимир Фортов так, как должен был закончить:

— РАН — это лучшее в мире место для занятий фундаментальными исследованиями!

Если бы он рассуждал по-другому, он ведь и не был бы президентом РАН. А был бы президентом CERN.

Механизатор общества «Гарант» Шолоховского района Ростовской области Николай Алексеев, получая орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени, был краток, то есть промолчал.

Валентин Гафт признался, что волнуется. Он сказал, что слово «отечество» часто выпадает из лексикона людей. Добавил, что президент знает, как он к нему, Владимиру Путину, относится:

— Я болею за вас, а значит, за себя.

Потом Валентин Гафт прочитал стихотворение. Он действительно волновался и говорил немного сумбурно, и из его слов многие поняли так, что это стихотворение написал Булат Окуджава. Но на самом деле его написал Валентин Гафт к вечеру памяти Булата Окуджавы.

— Человек привязан к жизни.
Отстает, бежит вперед.
Отдает всю жизнь Отчизне,
Кто-то честно, кто-то врет.
Но до ада или рая
Постепенно все дойдут.
Жизнь короткая такая,
Долгим будет Страшный суд.
Многих нет, а те далече —
Откричали петухи.
Ночь, сутуленькие плечи,
Вот гитара, вот стихи.
Вот Арбат, как река…
Моховая, Бронная…
И на струнах рука,
И слова на века,
Им произнесенные.
В гимнастерке полуржавой,
Где слова впитались в кровь,
Чтобы помнила держава
Про войну и про любовь.

Валентину Гафту трудно ходить, но и к микрофону, и от микрофона он шел легко. Так происходит, когда он играет свои спектакли: трудно дойти до сцены, но нет никаких проблем ходить по ней. Потому что до сцены идет один человек, а ходит по ней совершенно другой: человек из спектакля, у которого по пьесе совершенно не болят ноги.

Альберт Лиханов, знаменитый в советское время детский писатель, а главное, председатель Детского фонда, приехал в Кремль на Volvo и получил орден Почета. Это была точно его собственная Volvo, потому что в конце прошлого века их перестали выпускать, 940-е. И то, что из нее вышел именно Альберт Лиханов, меня нисколько не удивило. А кто еще? Оттуда, из глубин прошлого века… Но писатель все-таки детский… Недавно мой сын в школе его книжку проходил…

И то, что он прочел вот именно такое не забытое стихотворение, тоже не удивил:

— Если крикнет рать святая,
Кинь ты Русь, живи в раю,
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте Родину мою!»

Ни в чем не изменил себе Альберт Лиханов: от машины до стихотворения. До ордена Почета, а не какого-нибудь другого.

В конце концов, не орден же «За благодеяние» он должен был получить, как депутат Государственной думы Борис Зубицкий.

И разве что-то другое мог сказать Альберт Лиханов, чем вот это:

— Я хочу поклониться вам, Владимир Владимирович, за сбережение Родины нашей!

Но, впрочем, не поклонился. А только, так сказать, обозначил.

Молчали в Екатерининском зале, получая награды, не те, кому нечего было сказать, а наоборот. Молчали Константин Парикожа и Игорь Кравцов, спасшие самолет «Оренбургских авиалиний» в Доминиканской республике. И еще несколько человек.

А вот Тамара Пуртова, директор Государственного российского дома творчества, говорила:

— У нас есть система народного творчества, и Европа нам просто завидует! Пока у нас это есть, мы непобедимы!

Эх, ей бы, Тамаре Пуртовой, наши проблемы!

Загадочную, без преувеличения, на первый взгляд фразу произнес епархиальный архиерей Пермской епархии Николай Немцов (никакого отношения):

— Владимир Владимирович, вы смогли вселить в сознание наших граждан не только уверенность в своем лидерстве, но и необходимость гражданам участвовать в этом процессе.

С другой стороны, чего непонятного: граждане уже давно помогают сами себе вселить в самих себя уверенность в лидерстве Владимира Путина. И у них получается, как ни у кого другого. Даже у самого Владимира Путина это лучше бы не получилось. Во всяком случае, без их искренней помощи ему точно было бы не обойтись.

Я слышал, как вступал митрополит Меркурий: «Невозможно служить Богу и не служить Отечеству!..» Вторил президент «Проф-Медиа» Юрий Костин: «Никогда не знаешь, когда в следующий раз окажешься за этим пюпитром!..» (видно, не в первый и, даст бог, не в последний.— А. К.)

И что-то все-таки сказал Марат Орозматович Исаев, киргиз, курьер общества с ограниченной ответственностью «Дизайн Депо», вытащивший вместе с сержантом Артемом Королюком женщину из-под метропоезда:

— Спасибо, что оценили наш поступок. Спасибо всей стране!

После церемонии награжденные обступили президента с бокалами шампанского, и я еле-еле мог расслышать (но все-таки расслышал) негромкое признание великого кардиохирурга Юрия Бузиашвили, получившего орден Дружбы:

— Владимир Владимирович, моя мама, как только видит вас, молится на вас!!

И разве это была не правда? (Вы просто с мамой не знакомы.)

Маме передали «спасибо».