Губернатор Севастополя Сергей Меняйло — о конфликте правительства и депутатов

О том, почему у правительства Севастополя не складываются отношения с депутатами—сторонниками спикера заксобрания Алексея Чалого, корреспонденту “Ъ” СОФЬЕ САМОХИНОЙ рассказал губернатор города федерального значения СЕРГЕЙ МЕНЯЙЛО.

— Вы признаете, что в городе сейчас сложился политический и управленческий кризис?

— Нет, я так не считаю.

— А не прекращающаяся в течение полутора лет критика работы правительства со стороны заксобрания, которая достигла своего апогея 1 февраля, когда депутаты признали работу правительства неудовлетворительной и рекомендовали отправить его в отставку?

— Давайте уточним: не со стороны заксобрания, а со стороны группы депутатов. Есть две группы депутатов, у которых разное мнение.

— Но критика не прекращается. При этом ваших аргументов не очень слышно. Поэтому и возникает ощущение, что в городе сложился управленческий коллапс.

— Почему вы считаете, что я или исполнительная власть должны отвечать на критику? Во-первых, критика должна быть конструктивной. Во-вторых, мне некогда заниматься ответами на эту критику. Я занимаюсь работой, как и вся исполнительная власть в городе. У нас проблем выше крыши.

— А как исполнительная власть без критики со стороны депутатского корпуса понимает, что в своей работе идет в неправильном направлении?

— Есть мнение одной группы депутатов, есть мнение другой группы депутатов. И оба мнения имеют место быть.

— То есть вы считаете, что критика со стороны второй группы депутатов необоснованна?

— Она не всегда обоснованна.

— Можете привести пример?

— Мы вносим изменения в бюджет из нераспределенных средств — по формальному признаку нам отказывают. Потому что изменения в бюджет подписал я, а предварительную записку подписал мой представитель в заксобрании Александр Свечников. Критиковать можно, но кроме критики должны быть какие-то предложения. Группа депутатов взяла на себя только формат оценивать действия и контролировать. Функцию контроля никто с них не снимал. Но тем не менее есть позиция, два мнения: одно чье-то, другое неправильное. У меня позиция немножко другая.

— А с чем вы связываете критику второй группы депутатов?

— Наверное, с нежеланием идти на какой-либо конструктивный разговор или с желанием поставить законодательную власть над исполнительной.

— Нежелание идти на диалог у них почему возникает? Потому что они вредные люди?

— Я не могу сказать, что они вредные или невредные. Я никогда не делаю преждевременных выводов.

— Почему тогда?

— А почему два комитета заксобрания — по экономике и по городскому хозяйству — выходят на сессии с единым мнением комитета и исполнительной власти, а остальные не хотят?

— А почему вам кажется подобное согласование правильным?

— Почему это должно быть неправильным? Если у нас с вами общая цель, почему мы не можем обговорить все вопросы до того, как выйти на заседание с единым мнением?

— Законодательство не обязывает другие комитеты это делать.

— Что значит «не обязывает»?

— По Конституции законодательная власть отделена от исполнительной. Соответственно, когда они выходят с каким-то законопроектом, они не обязаны его с вами согласовывать.

— Тогда исполнительная власть может действовать также в рамках своей компетенции: самостоятельно и не согласовывая свои действия. Но мы ведь говорим, что две ветви власти действуют в интересах достижения одной цели.

— Именно.

— И они между собой не должны взаимодействовать?

— Должны. Но мы с вами говорим о том, что предварительное согласование действий не обязательно.

— Это согласование позиций в решении проблем, которые возникают. У нас одна задача, которую мы должны решить. Вы предлагаете ее решить самостоятельно, не советуясь со мной. Я — не советуюсь с вами. У нас разные взгляды, разные полномочия, тогда как прийти к единому пониманию решения этой проблемы? Дело в том, что решает проблему исполнительная власть, она же и несет ответственность. Получается, что вы хотите, чтобы проблема была решена так, как вы хотите, а отвечать за решение этой проблемы и нести ответственность не хотите. Так не бывает.

— Не поняла, как вы вывели из этого, что депутаты не хотят отвечать за свои действия.

— А как я вывел? Вот вы законодательная власть, я — исполнительная. Есть первоочередные и внеочередные проблемы. То есть нужны приоритеты. И нам с вами нужно прийти к общему мнению, какие же приоритеты расставить. Для этого мы должны с вами на эту тему разговаривать? Но вы не хотите выслушивать мои аргументы и не предлагаете свои, а говорите: «Это все не правильно, вы должны сделать все вот так».

— А эту ситуацию, когда одни предлагают одного, а другие другое, как вы назовете, если не управленческим кризисом?

— Это не управленческий кризис. Это нормальное обсуждение вопросов для того, чтобы понять и прийти к единому мнению.

— Вы же объяснили, что обсуждение не складывается.

— Почему? С двумя комитетами, с одной группой депутатов складывается. А с другими не складывается.

— Как вы охарактеризуете взаимоотношения правительства с другой группой депутатов, которая составляет в заксобрании большинство? И которая, соответственно, имеет возможность отклонять инициативы?

— Они имеют возможность отклонить, а я имею право наложить вето. Но я же не веду себя с такой позиции.

— Почему? Вы же накладывали уже вето на закон.

— Я накладывал вето обоснованно. И ведь ни одно вето не было преодолено, а создавалась рабочая группа, и мы находили общее решение вопроса.

— Вам не кажется, что если бы эта группа депутатов смогла провести 1 марта поправки к уставу о прямых губернаторских выборах, то часть напряжения могла бы быть снята?

— Нет, мне так не кажется. Любые законы должны приниматься в свое время. И должны просчитываться последствия приема этих поправок. Надо учитывать юридические заключения и экспертизы, которые подаются одной и другой стороной. Есть заключение главного правового управления — что это преждевременно. Второй момент — есть понятие публичного слушания, это установлено регламентом заксобрания.

— В 2014 году в комментарии “Ъ” вы говорили, что вы только за прямые выборы.

— Да, я тогда сказал, что я за прямые выборы. Когда я был на передаче у Познера, я высказал свое личное мнение: я за жесткую вертикаль власти.

— А в 2014 году вы не были за жесткую вертикаль?

— В 2014 году я тоже был за жесткую вертикаль.

— Тогда как соотносились в 2014 году жесткая вертикаль и поддержка прямых выборов?

— Два года прошло. Может человек иногда поменять исходя из опыта свои взгляды? Может. Я Познеру на передаче сказал, что это мое личное мнение. Личное мнение как человека, как политика. Я говорю, что сегодня это несвоевременно.

— Что за опыт вы приобрели за эти полтора года, который заставил вас поменять точку зрения?

— Эти поправки касаются губернаторских выборов 2019 года. Давайте мы стабилизируем немного обстановку. Два года назад не было Сирии, не было угроз, которые сегодня существуют. А кроме того, каждый руководитель должен иметь право определять себе подчиненных. Почему мы исключаем федеральный центр из участия в этом процессе (выбора главы Севастополя.— “Ъ-Власть”)? И, конечно, выборы — это не элемент демократии, это на сегодняшний день в основном технология.

— А почему прямым выборам, которые в этом году состоятся в ряде областей, не мешает нестабильная обстановка?

— Там уставы никто не меняет.

— Но вы-то называете обстановку внутри и вне России как причину того, чтобы не вносить поправки в устав.

— Нет, это не причина. В чем необходимость сегодня внесение этих поправок, если они касаются 2019 года?

— Депутаты говорят, что они обещали это избирателям еще в 2014 году накануне выборов в заксобрание.

— Обещания давались в 2014 году, а касаются 2019 года.

— Нет, обещания не касались именно 2019 года. Они касались поправок к уставу о прямых выборах. Но если изменения про выборы 2019 года и они никак вам не угрожают, то почему бы вам их не поддержать?

— Я имею право иметь свое мнение? Я его и изменил.

— Правительство работает над концепцией развития Севастополя? Или отказалось ее реализовывать?

— Что значит работает над реализацией? Концепция — это школьникам в школе. Что под собой подразумевает слово концепция? Если мы возьмем словарь, то это взгляд, направление, видение. Там здравые мысли, мы по этим мыслям работаем.

— Можете пример привести?

— Там записаны шаги по инвентаризации земельных участков и имущества. Это изначальная вещь, которую мы выполнили, независимо от того, были бы в концепции эти шаги или не были. Без инвентаризации мы не можем работать. Еще там есть переход на стандарты образования, медицины и всего остального. Так мы и переходим.

— А направления, по которым ваши видения не совпадают, можете перечислись и объяснить почему?

— Вы поймите, что концепция это не руководство к действию. Это не перечень программ и мероприятий. Это не план мероприятий, который можно смотреть и выполнять. Мы должны вернуть собственность? Мы возвращаем собственность. У нас более 471 исковых заявлений. 2500 гектаров возвращено. Предъявлено 58 исков за пользование объектами капитального строительства на сумму 44 млн, удовлетворено 43 иска на сумму 36 млн рублей. Наложен арест на 300 земельных участков.

— При этом вас часто обвиняют в непрозрачных конкурсах по распределению земель.

— Ни одного земельного участка не распределено каким-либо, как вы сказали, непрозрачным образом. Мы еще ни одного конкурса на распределение земельных участков не объявляли. Нет, мы объявляли, два или три, но они не состоялись. Ни одного разрешения на новое строительство никто не выдавал.

— А на не новое?

— Есть понятие объекты недвижимости разной степени готовности. Все стройки, которые сегодня в Севастополе существуют, они начинались при Украине. По этим недостроям соответствующая комиссия, горсовет и департамент архитектурного строительства принимает решения.

— Получается, что по большинству объектов, по которым идет стройка, они все же выдали разрешения.

— Не по большинству, но по многим объектам выдали, по многим — нет.

— Можете перечислить несколько проектов, которые вы считаете самыми значимыми для города и которые вы за полтора года как губернатор сделали?

— 113 лифтов заменены на новые — практически за 3–3,5 месяца. Привести пример другого субъекта РФ? 350 лифтов в Башкирии был заменено за 4 года. 3705 мест в детских садиках открыли дополнительных, более 70 км газопроводов разного давления построили. Отремонтирован детский садик, который четыре года рушился и пустовал. Масштабный проект модернизации системы здравоохранения. Мы сегодня делаем те операции, которые никогда в Севастополе не делались. Получены первые 10 автобусов для перевозки детей. Севастопольское авиационное предприятие, у которого в 2014 году были долги по зарплате 3–4 месяца, сейчас предприятие интегрируется в корпорацию «Вертолеты России». Севморзавод, который 1 марта лежал на боку, а по концу 2015 года у завода оборот 900 млн рублей, на этот год — 1,400 млрд рублей. Совхоз «Полина Осипенко», который сейчас называется севастопольский Винзавод, высадил в прошлом году 150 гектаров виноградников. До этого был весь в долгах.

— Вы неоднократно говорили, что сложности в работе правительства имеют объективные и субъективные причины. Перечислите, какие причины субъективные, а какие объективные?

— Объективные причины — это отсутствие нормативной правовой базы. Без нее нельзя реализовывать что-то.

— А нормативно-правовую базу разве не правительство создает?

— Каким образом? Законодательную, нормативно-правовую базу создает не только правительство.

— Не только. Но правительство, в частности, выпускает нормативные правовые акты, на основании которых осуществляет свою работу.

— Да. Нормативно-правовые акты разрабатываются в развитие законов, которые приняты.

— То есть правительство не разработало…

— Законодательные акты, поэтому не разработало нормативно-правовые акты. Под словом нормативно-правовые акты я подразумевал, в том числе и законодательные. Второй момент. Объективной причиной является в некоторых вопросах отсутствие соответствующих бюджетных средств. Эти причины устранялись одними из первых. Субъективные причины — это кадровые вопросы, отсутствие или слабая подготовка специалистов.

— Можете привести пример, когда вы просили принять закон, а депутаты этого не делали?

— В 2014 году бюджет утвердили, а капитальные расходы распределили в апреле 2015 года. Три месяца, в течение которых они рассматривались, жили без бюджета.

— У меня есть контрпример. В конце 2015 года депутаты приняли закон об особо охраняемых территориях, но правительство не выпускает необходимые нормативно-правовые акты, соответственно, закон не работает.

— Нормативно-правовые акты по этому закону разработаны, но не все. За неразработку начальник управления охранных объектов культурного наследия Игорь Тиунчик с 4 марта уволен. Он и еще ряд других своих обязанностей не выполнил.

— Но почему нельзя было обратить внимание на проблему раньше, а не когда выяснилось, что нормативных актов нет и чиновника надо увольнять?

— Есть такое понятие — контроль за деятельностью. Часть обязанностей была выполнена, часть — нет. С учетом того, что закон был принят только в конце декабря 2015 года, в феврале 2016 года мы и заслушали доклад о работе этого должностного лица.

— Замену нашли? Из местных кадров?

— Да, нашел. Местные кадры. А заместителем у него, скорее всего, будет специалист приезжий.

— А сейчас что с его заместителем? Его нет?

— Он не укомплектовал до конца свою структуру.

— И никто не интересовался, почему не укомплектована структура?

— В этом управлении должны работать специалисты, они отбирались.