Независимый авиаэксперт Вадим Лукашевич в интервью «Коммерсантъ FM»

Председатель комитета Госдумы РФ по международным делам Алексей Пушков об отношении Польши к России: «Я считаю, что в Польше эти требования реверансов бесконечны, они никогда ни на чем не заканчиваются. Когда Владимир Путин преклонил колено перед жертвами Катыни, то казалось, что это достаточно большой реверанс, на мой взгляд. Но понимаете, Польша хочет постоянно разыгрывать из себя жертву, она хочет постоянно получать заверения, извинения, объяснения, ей постоянно нужно, понимаете, преклонять перед ней колено. Я полагаю, что есть время преклонения колена, а есть время уже другого поведения. Мы сделали очень многое для того, чтобы наладить хорошие отношения с Польшей. Что мы получили в ответ на это? Мы получили присоединение Польши к самым радикальным антироссийским странам в Евросоюзе, мы получили со стороны поляков горячее желание бесконечно поддерживать против нас санкции, мы получили от них заявление о том, что мы угрожаем, видите ли, безопасности Польши. Посмотрите последнее заявление их министра иностранных дел. С чего он это взял, кто угрожает Польше, почему они требуют, чтобы размещались крупные вооруженные силы НАТО? Этому нет объяснений, то есть поляки за счет поддержания российской угрозы хотят играть большую роль в НАТО и получать большее внимание от Соединенных Штатов Америки. Но это их игра, а мы-то здесь причем?».

Вадим Лукашевич о дальнейших действиях России для урегулирования конфликта: «Давайте исходить из того, что это внутриполитические дела Польши. И, по большому счету, мне кажется, нам вообще не надо на них реагировать. Отвечать надо очень просто, что расследование завершено, есть расследование МАКа, вот его выводы, что называется, читайте. Если поляки запросят какие-то данные по этому расследованию, их надо просто отдать, и пусть они там смотрят, может, что-нибудь найдут. Я сегодня в социальных сетях прочел заявление поляков, я не помню, к сожалению, кого, о том, что этот теракт был совершен с целью лишить Польшу независимости. Допустим, было так, погибли, ну и что теперь, Польша сейчас не имеет независимости, что ли? Поэтому мне кажется, что это сиюминутная политическая конъюнктура, она как появилась, так и пройдет. И чем больше мы на нее сейчас будем реагировать, тем больше мы будем давать полякам понять, что это наша болевая точка. Мы должны быть умнее. Если мы говорим об этой истории, то есть если поляки на самом деле создают комиссию, соответственно, они должны сделать какой-то запрос по этим нашим данным, которые у нас были в МАКе. То есть мы должны просто им передать то, что у нас есть, и пусть они смотрят».

Польский публицист Зигмунд Дженчеловский о заявлении министра обороны Польши: «Он совершенно прав, это заявление в Польше тоже вызвало бурю критики и эмоций. Но в этом ничего удивительного нет, и вообще это все вещи ожидаемые и предсказуемые. Мацеревич, будучи депутатом оппозиционной партии "Право и справедливость" до последних парламентских выборов в октябре 2015 года, пользуясь своими депутатскими полномочиями, собрал в парламенте специальную депутатскую группу, которая занималась тем же, то есть расследованием смоленской катастрофы. Он пригласил для участия в этой группе разных международных экспертов. Там, конечно, ни одного специалиста по расследованию авиакатастроф нет, но есть какие-то люди, причастные к авиакосмической отрасли, профессора американских университетов, физики.

Это довольно уважаемые специалисты в своей области, работающие в престижных вузах, есть и польские специалисты — профессора технических вузов. Они собирались периодически, и каждый раз, когда они выступали, предлагали какие-то новые гипотезы того, что случилось. Здесь страна расколота.

Это была такая страшная катастрофа — мы потеряли президента с супругой, потеряли министров, депутатов, мы потеряли всех командующих всеми видами войск. И поэтому не все могут смириться с предположением, что такого рода масштабная катастрофа являлась следствием какой-то простейшей ошибки экипажа, который попытался сесть в нелетных условиях, когда его предупреждали этого не делать. У каких-то людей это не укладывается в голове, поэтому поиски другой причины продолжаются».

О продолжении расследования катастрофы: Государственная комиссия остановила расследование, дала заключения, а Мацеревич заявил о возобновлении расследования. И эти заключения немного отличались от заключений российской комиссии, потому что, согласно польским экспертам, российская сторона тоже несла часть ответственности за тот ход событий, который привел к катастрофе, но все это были экспертные заключения и можно было спорить. А здесь есть совершенно фундаментальный подход, он говорит, что это был первый в нашей истории террористический акт».

Независимый авиаэксперт Вадим Лукашевич о том, почему поляки не доверяют результатам российского расследования авиакатастрофы: «По международным нормативам ICAO, расследование авиакатастроф производит та страна, на территории которой эта катастрофа произошла, то есть Россия. Но мы сделали несколько ошибок в этом. Во-первых, надо было четко понимать значение этого самолета, нужно было четко понимать статус погибших людей, поэтому даже если мы имели право проводить расследование самостоятельно, мы, безусловно, должны были обязательно проводить его совместно с поляками. Это первое. Этого не было».

«Юридически мы все сделали правильно. Это ошибка, которая позволяет сейчас предъявлять какие-то претензии о том, что расследование было необъективным, политизированным и так далее. Это вот первый момент. Второй момент: когда мы все-таки закончили расследование, мы передали тела погибших полякам, но мы не передали обломки самолета — это была вторая ошибка. Каких-то нормативов, что что-то должно быть возвращено, в общем-то, нет, но по сути это могло быть жестом доброй воли, который мы не сделали. Потому что самолет, в общем-то, польский, имущество польское, то есть мы передали тела, мы передали личные вещи, мы вполне могли передать и самолет, но мы их, в общем-то, публично, ну как публично – видеосъемку, уничтожили.

Было проведено расследование достаточно хорошего уровня, и выводы, которые в заключении МАКа по этой катастрофе, на мой взгляд, там все более или менее нормально. То есть у меня не вызывают каких-либо сомнений те факты, которые там были изложены. Мы постарались сделать достаточно открытыми не только сами выводы, но мы показали методику получения этих выводов, то есть были опубликованы в открытом доступе переговоры пилотов, ну обычно это не делается. То есть буквально до последних секунд, когда там уже из этических соображений последние слова были убраны. Дальше мы много чего показали, объяснили, как и что. Поэтому с этой точки зрения объективная картина более или менее понятна, она ясна, она совпадает с выводами — это на самом деле человеческий фактор, это польский человеческий фактор.

Можно много говорить о том, что, допустим, наш диспетчер мог бы запретить посадку, он имел право, но он переложил право принять решение на экипаж, он выдал ему всю необходимую информацию, он показал все метеоусловия, дальше в распоряжении экипажа были даже данные о предыдущем самолете, который произвел посадку уже на пределе возможностей перед этим бортом. Это так всегда и делается, но ведь пока они летели, сколько там, допустим, 2-3 часа, погода все еще меняется, поэтому при подлете экипаж уточняет метеоданные.

Надо понимать нашего авиадиспетчера: во-первых, это был аэродром не международный, во-вторых, диспетчер тоже очень четко понимал статус этого борта и зачем они летят, поэтому если бы диспетчер на свой страх и риск сказал, что нет, я запрещаю посадку, летите на запасной аэродром, 200-300 км, понятно, что вся польская делегация с президентом страны на эту церемонию не попадает. Да, самолет был бы жив со всеми находящимися на борту. Но диспетчер бы получил такие обвинения, что Россия в лице диспетчера сорвала церемонию».