В стране набирает популярность новоявленная антимеркелевская партия

Партия евроскептиков, фактически под лозунгом «Меркель в отставку!», прорвалась в региональные парламенты в трех землях ФРГ, а в двух из них при этом вышла на второе место. Реакция канцлера впечатляет: ни уходить, ни менять свою политику она не намерена

Административный хаос в ФРГ перерастает в хаос партийно-политический, даже системный. Классификация партий на правые, левые, либеральные, массовые окончательно утратила всякий смысл. Молодая, скандально известная, но малопонятная структура на глазах становится реальной силой, пугалом для одних и маяком для других.

Таковы основные результаты выборов в ландтаги (парламенты) в трех федеральных землях (иными словами, в субъектах федерации, каковых в ФРГ всего 16). Такие выборы в прошлом были рядовым событием. Нынешние же называют если не революцией, то землетрясением, обвалом или катастрофой. Причина в том, что на этих региональных (!) выборах избирателей интересовали не местные проблемы (школы, дороги, полиция и пр.), а только одно: как относятся партии, идущие на выборы, к притоку иммигрантов? Надо давать приют беженцам или нет? А фактически этот вопрос означал: вы за Меркель или против нее? Причем это «против» выражалось абсолютно категорично: «Меркель в отставку» или даже «Меркель к стенке»…

Рукотворный кризис

Ситуация в Германии парадоксальная. В принципе (если верить опросам), народ сейчас жизнью доволен: экономика развивается успешно, безработица не грозит, если у тебя есть хоть какая-то профессия, инфляция в 2015-м практически на нуле, кризис евровалюты в целом преодолели, страна живет без новых долгов и отдает потихоньку старые (2 трлн). Но нынешняя власть не устраивает все больше людей.

Недовольство и страх более чем у половины населения вызывает… стремление канцлера соблюдать международные соглашения (Декларацию прав человека, Шенгенский договор и прочие документы ЕС). И у 80 процентов населения к Меркель и ее правительству конкретная претензия: оно не способно взять под контроль ситуацию с иммигрантами. Упреки звучат повсеместно: Меркель виновата в том, что происходит сейчас в стране, из-за нее в Европу хлынули потоки беженцев и всякого сброда со всего мира...

Сама же Меркель видит и объясняет происходящее иначе. В телевизионном интервью накануне выборов она в очередной раз напомнила: «ЕС создан как союз, внутри которого нет границ. Это базовый принцип его существования и процветания. Они открыты уже с середины 1990-х. В сентябре 2015-го, когда иммигранты заполонили Венгрию и Австрию, могла идти речь лишь о закрытии границ ФРГ».

Но это означало бы реальный конфликт со всем Евросоюзом, поскольку решение о закрытии границ внутри ЕС может быть только совместным, а никто из членов Союза на это не пошел бы. Ведь беженцы, не допущенные в ФРГ, остались бы в Австрии, Венгрии и других соседних странах. И с какой стати им с ними мучиться ради благополучия немцев?

Грубейший просчет Меркель, да и всего ЕС заключается в том, что они не смогли вовремя и верно оценить развитие ситуации. Это признает, пусть косвенно, и она сама, напомнив, что приток иммигрантов с Ближнего Востока рос несколько лет, об этом все с беспокойством говорили, но ничего не делали.

Все предложения создавать какие-то лагеря для приема и фильтрации иммигрантов тут же отвергались и правительством, и оппозицией из страха услышать обвинения в использовании нацистских методов. По той же причине, кстати, ФРГ до сих пор не имеет и закона об иммиграции. Дело в том, что он должен был бы содержать статьи о «привилегированных иностранцах» — тех, кому в первую очередь нужно давать право жить и работать в ФРГ (молодым, образованным, многодетным). А немцы, как огня, боятся обвинений в «селекции людей».

По этим причинам иммиграция в ФРГ идет либо сложными окольными путями, либо, как сейчас, лавинообразно. Но идет она постоянно: наивно требовать чистоты нации в стране, где у каждого четвертого предки — иностранцы. Основная проблема ФРГ в том, что через 20 лет, если ничего не менять, трудоспособное население страны сократится на 10,5 млн человек, то есть примерно на четверть. Это создает серьезные проблемы и в экономике, и в социальной сфере: чем меньше работников, тем меньше поступления в пенсионные фонды. Предотвратить негативный сценарий можно, если привлечь больше иностранных специалистов, уверены эксперты кёльнского Института немецкой экономики (IW). В доказательство этого утверждения IW проанализировал ситуацию в индустриальном производстве и в здравоохранении. Оказалось, что в 2013–2015 годах число иностранцев, занятых в промышленности, выросло на 22,5 процента, а в здравоохранении — на 35. Если бы этого не произошло, то в промышленности не хватало бы уже сейчас 74 тысяч человек, а в здравоохранении — более 19 тысяч.

Крупнейшими поставщиками дипломированных специалистов для немецкой промышленности стали Франция и Индия (примерно по 5 тысяч граждан). Затем идут итальянцы, испанцы, австрийцы, китайцы, турки, россияне (2459 человек), поляки, румыны и граждане Украины, Белоруссии и Молдавии (2009 человек). Михаэль Хютер, директор IW, призывает законодателей поскорее упростить въезд квалифицированных работников из стран, не входящих в ЕС, иными словами — поспешить с принятием закона об иммиграции и разрешить специалистам приезжать в ФРГ даже без контракта.

Эксперты IW не столь наивны, чтобы полагать, будто неграмотные беженцы с арабского Востока смогут восполнить дефицит кадров. Но при этом не сомневаются в том, что нынешние малолетние беженцы могут и должны стать серьезным приобретением для немецкой экономики. Если, конечно, их учить и помогать их интеграции. Но к этому ни Меркель, ни ее предшественники никогда не готовились.

Закон порождает хаос?

В настоящее время в полиции, спецслужбах, иммиграционном ведомстве и прочих административных структурах ФРГ царит полный хаос. Поскольку все они были подготовлены лишь к размеренной, аккуратной, скрупулезной работе, нынешняя ситуация стала для властей катастрофой.

Считается (хотя точно это даже в четкой Германии неизвестно), что в прошлом году в ФРГ прибыли более миллиона человек из стран Ближнего Востока, Азии и Африки, а также с Кавказа и Украины. Все просят политубежища. Конституция ФРГ, однако, обещает его лишь тем, кто подвергается преследованиям на родине, и тем, кто бежит от войны.

Немецкий закон требует индивидуального рассмотрения каждой просьбы об убежище. Понять ее причину по внешнему виду иммигранта или по его рассказам нереально, а документов у них, как правило, нет. Поэтому иммиграционное ведомство должно заводить некое иммиграционное досье на каждого просителя, изучать обстоятельства. А их, этих просителей, более миллиона только в прошлом году и еще сотни тысяч — до него. Дознавателей, экспертов, переводчиков катастрофически и давно не хватает, поскольку в стране проводится режим строжайшей экономии. В итоге каждый месяц не разобранными остаются 600–700 тысяч дел.

А потому всех, кто добирается до границы ФРГ, временно (пока идет разбирательство) размещают где и как придется (в спортзалах, бывших казармах, неиспользуемых магазинах, складских и производственных помещениях, выставочных павильонах и т.д.). Их кормят и дают немного денег, не запирают, но работать не разрешают и ничего не обещают. И длится это месяцы, а порой даже годы.

Власти зачастую не имеют никакого представления о том, кто находится в таких общежитиях. В одном из недавних интервью глава профсоюза полицейских Райнер Вендт признавался: у многих при регистрации даже имя не спрашивают (бессмысленно, когда нет документов). Разве что снятие отпечатков пальцев проводят достаточно аккуратно — это позволяет выявить тех, кто уже попал в европейскую картотеку полиции.

Можно себе представить состояние самих иммигрантов, а заодно и то, как относится местное население к ним, к происходящему и к власти. Страхи на местах возникают задолго до приезда иммигрантов. Едва ли не каждый день то тут, то там местные жители, совсем не обязательно нацисты или расисты, поджигают дома, оборудованные на их же деньги для размещения беженцев. Люди «просто» боятся их. Хотя часто (особенно на востоке страны, на территории бывшей ГДР) никаких иммигрантов они вообще ни разу не видели.

Иными словами, в подвешенном состоянии на территории Германии находятся сотни тысяч людей, обремененных нуждой и надеждами, которым вовсе не суждено сбыться: если рассмотрение просьбы об убежище заканчивается негативным решением и человек статуса беженца не получает (сейчас его дают только выходцам из Сирии и Ирака), то он должен покинуть ФРГ.

Это не менее сложная проблема, поскольку добровольно уезжать мигранты, как правило, не хотят. На днях, правда (видимо, получив от немцев какие-то деньги), 200 афганцев улетели на родину. Но не секрет, что это было сделано в преддверии выборов, чтобы показать народу, что депортация возможна. Между тем Алжир, Марокко, Тунис своих граждан, как правило, принимать не торопятся. Частично это объясняется тем, что многие из них выбросили паспорта (чтобы выдавать себя за сирийцев) и выявить их настоящее гражданство непросто. Возникают, разумеется, и финансовые проблемы, и правозащитные. Глава МИД Франк-Вальтер Штайнмайер буквально мечется между столицами азиатских и арабских стран, чьи беженцы права жить в ФРГ не имеют, но и уехать не могут или же не хотят.

Тот, кто получает политубежище и статус беженца, может рассчитывать на жилье (естественно, не хоромы) и минимальное пособие. Он должен учить язык, осваивать какую-то профессию. Иными словами, должен интегрироваться. Но и на этом фронте царит катастрофический хаос, поскольку нет никакой координации между регионами (у каждого свой бюджет, свои законы). А в стране слишком мало рабочих мест, на которых можно было бы использовать людей без языка и минимального образования.

Здесь возникает уже реальная конкуренция между беженцами и социальными низами из местных. Ведь получается так, что беженцев размещают там, где есть подходящее жилье, а оно есть там, где нет работы, но много безработных и нищих. Причем среди них немало иммигрантов, приехавших раньше, в том числе и европейцев: румын, цыган, болгар — они (как граждане ЕС) имеют право и работать, и жить, и получать социальную помощь в ФРГ.

Сторонники Меркель оправдываются тем, что социальные конфликты, равно как и финансовые (вспомним кризис вокруг Греции), были запрограммированы изначально, еще при создании ЕС, в 1980–1990-е годы и, стало быть, фрау тут ни при чем. Это канцлеры Коль и Шредер, а также все президенты Франции тех лет так торопились объединить Европу, так верили в прочность этого Союза, что не предусмотрели никаких возможностей для выхода из него или его коррекции. Но эти аргументы изрядная часть электората уже не слышит, и для него у нынешнего немецкого неблагополучия только один автор — Меркель.

Улица против

Парадоксально, но эта убежденность солидной части избирателей входит в противоречие с расстановкой сил на германской политической «поляне». Фишка в том, что все четыре партии, представленные в Бундестаге — и партия Меркель (ХДС), и ее партнер по правительству СДПГ (социал-демократы), и оппозиционные «левые» и «зеленые»,— все отстаивают одну позицию: Германия в одиночку не может, не имеет морального права остановить поток беженцев. Вот если все 28 стран ЕС возьмутся — тогда все получится. И все парламентские партии ФРГ однозначно и почти единодушно выступают против идеи, с которой давно и безуспешно выступает баварская партия ХСС (кстати, входящая в правительство «сестра» ХДС). Она предлагает объявить, что Германия не может принимать более 200 тысяч иммигрантов в год, и ориентироваться во всем на эту цифру: в дискуссиях в ЕС, при подготовке жилья для беженцев, при решении социальных вопросов и т.д.

Все парламентские партии, кроме «левых», поддерживают и «турецкий план» Меркель. Хотя он становится все причудливее по мере того, как усложняется ситуация с беженцами.

Осенью Меркель, посетив Эрдогана, уговорила его (за 3 млрд евро) не выпускать в Эгейское море лодки контрабандистов, везущих беженцев в Грецию, то есть в ЕС. Поскольку ни ЕС, ни Турция ничего не сделали для выполнения своих обещаний, всю зиму приток беженцев продолжался, а весь мир негодовал, глядя, как они тонут или маются в грязи на границах ЕС. Поэтому в марте все та же Меркель (если верить немецким СМИ) предложила туркам совсем нетривиальную идею — размен живыми людьми. То есть турки, уже за 6 млрд евро, готовы не только не выпускать новых нелегальных беженцев, но и забрать те сотни тысяч, что «застряли» в Греции. В обмен на это ЕС должен пообещать постепенно забрать из Турции столько же легальных беженцев.

Смысл этой затеи в том, что Меркель и ЕС хотят пресечь (сделать невыгодной и бессмысленной) контрабанду людей из Турции. Хотят вынудить сирийцев, мечтающих о Европе и ФРГ и добравшихся до Турции, легально подавать там заявление на визу в ЕС. Но уверенности, что это будет сделано, нет, поскольку эти «легальные» беженцы должны быть распределены по странам ЕС, а большинство членов Евросоюза этого не хотят.

Да и сами беженцы против, и чаще всего они «хотят к Меркель». И как помешать им идти в ФРГ, если внутри ЕС не будет границ? А внешнюю границу толком охранять некому — нет денег, нет пограничников, нет техники. натовские корабли хоть и начали патрулирование в Эгейском море, но не годятся для пограничной службы в принципе. Нет и желания силой возвращать беженцев в Турцию.

Если план Меркель не будет реализован, не будет взята под контроль внешняя граница ЕС, то придется закрывать внутренние границы, отказываться от Шенгена, а это означает конец ЕС, от чего пострадают все, и Германия сильнее всех. Не стоит забывать, что Евросоюз — это прежде всего экономическое и финансовое объединение, в котором ФРГ выигрывает больше всех просто потому, что является самой крупной экономикой в Европе. Поэтому политика Меркель является безальтернативной, говорят и ее сторонники, и системные политические противники. Но «немецкая улица» с этим не согласна.

Свою политику канцлеру до сих пор удавалось проводить без особых проблем и без бурных дискуссий в парламенте прежде всего потому, что за нею стоят две самые известные немецкие партии — ХДС и СДПГ. Их в ФРГ называют общенародными и массовыми. Нынешние «земельные» выборы, однако, показали, что ситуация сильно усложнилась. ХДС и особенно СДПГ потерпели крах. До 30 процентов из тех, кто раньше голосовал за них, поддержали недавно созданную партию «Альтернатива для Германии» (АдГ).

Более того, и сторонники «левых», «зеленых», либералов, даже неонацисты в большом количестве перебежали к АдГ, видя в ней некую (пусть пока и неясную) альтернативу политике Меркель. По мнению сторонников АдГ — это единственная партия, которая думает о том, что будет со страной и с народом.

Очевидно, правда, что АдГ громко и однозначно критикует Меркель и все, что делается сейчас, но конкретных решений не предлагает. Это чистой воды популизм, как он описывается в учебниках: благие намерения, традиционные ценности, призывы к здравому смыслу, требование «прямой демократии» (референдумы), обращение преимущественно к тем, кто находится на нижних ступенях социальной лестницы. Партия однозначно ставит на страх перед беженцами.

Любопытно, что в свое время точно так же на страхах (перед ядерной катастрофой, перед глобальным потеплением, перед советскими и американскими ракетами и т.д.) возникла и выросла партия «зеленых». Но постепенно сдулась — последний всплеск симпатий к ней был связан с катастрофой на АЭС в Фукусиме. Сейчас партия повсюду теряет голоса, поскольку поддерживает линию Меркель и не имеет ярких лидеров.

Хаос усугубится и потому, что АдГ хоть и становится массовой, но обречена на существование в оппозиции. С «правыми популистами» (так оценивают АдГ медиа и политики) никто принципиально не хочет объединяться. А потому уже сейчас ясно: АдГ хоть и обещает стать конструктивной силой, сделать этого не сможет и будет искать поддержку на улице, среди мелких, но жестких групп националистов и, естественно, среди сторонников движения «Пегида».

Майдан по-немецки?

Сторонники «Пегида» — так сокращенно называют себя «европейцы-патриоты», выступающие «против исламизации Запада»,— по-немецки педантично каждый понедельник проводят многотысячные сходки в центре Дрездена, на которых требуют отставки Меркель, борьбы с исламским терроризмом, изгнания беженцев. В общем, выходят на митинги за все хорошее, против всего плохого.

«Для большинства пегидовцев проблемой является не ислам и не исламский терроризм, которого реально пока нет в Германии,— считает социолог Дитер Рухт, регулярно анализирующий их мысли и лозунги.— Они боятся за свое будущее, боятся, что не выдержат конкуренции с иммигрантами, потеряют работу».

Из этого растет недоверие к традиционной политике. Этим же объясняется и их поддержка АдГ. Уже на следующий день после земельных выборов 13 марта лидер «Пегиды» Лутц Бахман заявил, что это движение станет «добровольным контрольным органом» партии АдГ. Эксперты сделали вывод: в стране запахло Майданом.

Такая перспектива, впрочем, представляется чрезмерно драматичной: Бахман явно нагнетает ситуацию, но понятно, что эскалации до «киевского уровня» власти ФРГ не допустят — уже в апреле лидера «Пегиды» будут судить за разжигание ненависти и оскорбления. Хотя кто знает, как оно будет — в апреле…

Комментатор солидной «Франкфуртер Альгемайне цайтунг» (FAZ) Николас Буссе, изучив дискурс протестных движений в стране, приходит к выводу: «Перед нами уже сформировавшийся образ мышления, открыто направленный против европейского объединения. Те, кто в наши дни голосуют за французский “Национальный фронт”, австрийскую Партию свободы или “Альтернативу для Германии”, могут иметь разные мотивы. Но одно их объединяет: отрицание ЕС в его сегодняшней форме. Это куда опаснее, чем споры в Брюсселе, которым так много внимания уделяет политический класс. Если бы Марин Ле Пен стала президентом Франции, то речь бы шла уже не о формулировках документов ЕС, а о его существовании».

Программы этих партий невнятны, продолжает FAZ, но общее направление ясно: отказ от евро, введение пограничного контроля и таможенных барьеров для защиты собственной экономики, жесткое ограничение иммиграции. Тем самым ставится под вопрос все, из чего состоит ЕС: общий внутренний рынок, Шенген, свобода передвижения и валютный союз. Если такая сила придет к власти в небольшой стране, ЕС с этим справится. Но вот без Германии или Франции существовать не сможет и стремительно развалится. Пока «евроскептики» (чтобы не говорить «евроантагонисты») нигде не набирали больше 20–30 процентов и оставались в своего рода «политических гетто» — без шансов войти во власть. Но уже очевидно: они способны совать палки в колеса, даже не входя в правительства.

По сути, запущена поляризация: для одних АдГ — это мрак и ужас, а для других — луч света в темном царстве немецкой (и европейской) политики. Третьего, судя по всему, не дано.

Виктор Агаев, Бонн