Василий Миловидов о фильме «Громче, чем бомбы» Йоакима Триера

В прокат выходит "Громче, чем бомбы", драма об отце и двух сыновьях, переживающих смерть жены и матери,— достойный, но местами неуемный фильм Йоакима Триера, который порой слишком влюблен в собственный язык.

Как-то ночью на пригородной дороге сталкиваются на полном ходу автомобиль и едущий навстречу грузовик. За рулем первого гибнет заслуженный фотокорреспондент Изабель Рид (Юппер), которая полжизни провела в горячих точках и наконец решила остепениться. Спустя три года крупная галерея начинает готовить ее мемориальную выставку, а бывший коллега пишет для The New York Times большой и честный "профайл". Все это заставляет заново пережить трагические события оставшуюся без Изабель семью: покорного мужа (Бирн), который когда-то ради нее забросил мечты об актерской карьере, старшего сына Джона (Айзенберг), недавно осевшего в другом городе с женой и новорожденным ребенком, и младшего — Конрада (Друид), трудного нелюдимого подростка, который ночи напролет играет в компьютерные игры и единственный из троих не подозревает, что мама въехала в грузовик по собственной воле.

"Громче, чем бомбы" — первый англоязычный (и третий вообще) фильм молодого норвежца Йоакима Триера, дальнего родственника Ларса. Предыдущие два были историями о неприкаянной молодости — скромными на вид, но далеко не во всем оправданно амбициозными в плане идей и подачи. В "Бомбах" Триер определенно остался верен второй привычке, но, сменив прописку на Нью-Йорк, стал тратить больше средств на визуальные красивости и поставил перед камерой несколько крайне известных лиц.

По первым двум фильмам уже была видна тяга Триера к графомании, приводившая как к плохому, так и к хорошему: каким бы наивным и выспренним ни было его кино, его язык несколько выбивался из современной парадигмы. В "Бомбах", благодаря возросшим масштабам и средствам, эта его особенность лишь начинает играть новыми красками.

Для Триера вообще литература, кажется, несколько первичнее кино: недаром героями его первого фильма была пара молодых литераторов, да и в "Бомбах" тема писательского творчества играет немаловажную роль. Они во многом и похожи на старательный роман начинающего автора. Первая — и лучшая — половина фильма состоит из серии длинных сцен, очерчивающих характеры трех центральных персонажей, не проговаривая вслух, как все происходящее связано с центральной драмой.

Наименее выпукло прописан герой Бирна, но в его руках он все же умудряется выглядеть трехмерным. Айзенберг умело играет привычного для себя персонажа, который за вежливой агрессией скрывает неуверенность и двуличие. Лучше всех неожиданно выступает новичок Друид, который на пару с Триером умудряется превратить обычного на вид рассерженного подростка в самого интересного героя фильма.

Вскоре становится ясно, что мысли трех героев в основном занимают женщины — не только погибшая Изабель, но и ее суррогаты. Увы, у Триера отсутствуют способности либо интенции столь же умело прописать и их. Если мужчины в "Бомбах" обладают характерами, то героиням остаются лишь реакции и аффекты. Даже персонаж Юппер, которому отдано немало экранного времени, скорее остается загадкой, если не вскользь проговоренной банальностью на тему военного синдрома.

На уровне картинки и повествования фильм тоже похож на визуализацию многословного текста. Нарратив то путает зрителя сбитой хронологией, то перемежается искусными, но зачастую слишком вычурными абстракциями, порой неприятно напоминающими литературные упражнения. "Бомбы", таким образом, выходят большой подшивкой занятных находок, которые автор явно очень любит, но в процессе то и дело забывает подумать, так ли они ему нужны, а если нужны — то для каких целей. Ему, грубо говоря, по-прежнему недостает хорошего редактора.

В прокате с 7 апреля