Председатель совета директоров промышленного союза «Новое содружество» Константин Бабкин в интервью «Ъ FM»

Константин Бабкин о промышленном союзе «Новое содружество»: «Это компания, в которой три акционера, я один из них, и еще два моих товарища по Московскому физико-техническому институту, мы вместе учились. Мы три акционера, сюда, в Промышленный союз, входят два направления развития: это сельхозмашиностроение, жемчужиной которого является "Россельмаш" для нас, и также мы производим тракторы и другую сельхозтехнику в Канаде — машиностроительный холдинг такой получился, и один из трех крупнейших производителей краски — завод Empils в Ростове-на-Дону — тоже входит в наш союз. В принципе, два направления развития и скрываются за этим непонятным многим названием.

В России мы производим комбайны и достаточно неплохо — в прошлом году произвели на 30% комбайнов больше, чем в позапрошлом, то есть у нас есть успехи, есть достижения. Если 10 лет назад мы производили три модели комбайнов, то сейчас уже семь во многих модификациях. Семь моделей комбайнов и 120 наименований других сельхозорудий, то есть мы развиваемся здесь, но у нас примерно 40% сельхозмашиностроительного бизнеса сосредоточено в Канаде. Почему? Потому что там другая политика, мы используем возможности, которые предоставляет Канада».

О преимуществах прогрессивной шкалы налогообложении: «Если обращаться к канадскому опыту, там существует прогрессивная шкала, и ключевая вещь этой шкалы состоит в том, что маленькие зарплаты, меньше, по-моему, $1,5 тыс. в месяц, не облагаются подоходным налогом. Я бы применил эту норму, чтобы создать льготу для небогатых людей, потому что, во-первых, небогатые люди, то есть массовый труд не самой высокой квалификации, он нужен как раз в обрабатывающих производствах, поэтому эта мера поддержки и обрабатывающих производств тоже.

Во-вторых, по очереди, но не по значению, прогрессивная шкала — это фактор создания или развития справедливого общества. Нужно строить справедливое общество, если мы хотим, чтобы оно было устойчивым, чтобы предприниматели пользовались доверием, чтобы чиновники пользовались поддержкой, поэтому я думаю, что это полезная вещь и для развития страны, и для построения справедливого общества. Естественно, что шкала не должна быть резкой, не надо переходить на крайности и забирать половину зарплат, скажем, или больше у богатых людей, что их демотивирует, заставляет бежать, как мы знаем по опыту Франции, например. Справедливый процент для богатого человека — 22%, почему-то у меня на языке такая цифра, мне бы не было жалко отдать».

О необходимости повышения пенсионного возраста: «В этой модели, наверное, нельзя его не повышать, когда страна деградирует, у нее все меньше денег, все меньше источников дохода. Естественно если страна имеет неадекватное правительство, то люди должны в этой стране жить бедно, должны иметь необеспеченную старость. Поэтому логично, что при существующем образе действий правительства мы должны его повышать. При разумной экономической политике, если у нас будет бурный экономический рост, это вопрос не принципиальный. Наверное, мы должны будем, я считаю, что, наверное, люди действительно лучше будут жить, если Россия будет нормальной, если в ней будет хорошая ситуация. Но я не думаю тем не менее, что мы должны повышать пенсионный возраст. Все равно человеку за 60 лет, пусть он и работоспособен, пусть он будет работать, но это не повод ему не платить пенсию».

Константин Бабкин об альтернативной модели российской экономики: «Если один человек остался без работы, он никому не нужен — это проблема для него, для его окружения, для его семьи. Если город ничего не производит — он не имеет перспектив, это огромная проблема для города, и он начинает деградировать. Если страна ничего не производит, если миллионы людей не востребованы — здесь уже возникает почва для самых разных пертурбаций. Людям нужна востребованность. Поэтому мы должны дать жителям России работу, возможность проявлять свои таланты, возможность зарабатывать деньги, уверенность в том, что и дети их будут нужны и востребованы, что они будут строить самолеты и суда, что качественное образование, которое они получат, они смогут применить. Это даст технологическую, финансовую силу, моральную силу нашей стране.

Наверное, есть какие-то нации и народы, которые могут жить за счет торговли, банковского дела, натурального хозяйства. Россия без несырьевого производства обречена. Если Россия превратится только в нефтяные скважины и в трубу для прокачки нефти на экспорт, то в такой России должны остаться жить примерно 15 млн человек, по моим оценкам. То есть 125 млн человек — лишние. Более того, и эти 15 млн не выживут, потому что нельзя удержать такую территорию, заселив ее 15 млн человек. Поэтому я рассматриваю построение технологически независимой экономики, опирающейся на свои традиции, морально здоровые, как вопрос выживания нации».

Константин Бабкин о различиях между МЭФ и Гайдаровским форумом: «Мы считаем, что Гайдаровский форум — это наши оппоненты. Гайдаровский форум оправдывает или легитимизирует, освещает существующую экономическую политику. А политика, заложенная Гайдаром, — мы в этом году отмечаем 25 лет, четверть века как вот эта гайдаровская политика проводится, — нам не нравится, поэтому это основное отличие нашего форума от гайдаровского.

Гайдаровцы говорят, что Россия должна встроиться в мировую экономику, должна использовать свои естественные преимущества. И все отдать надо на волю, пусть все решает невидимая рука. Если, допустим, невыгодно сегодня производить гражданские самолеты, ну не можем мы производить гражданские самолеты, давайте их не будем производить. Давайте вливаться в мировое разделение труда, пусть Америка продает нам самолеты, а мы будем делать что-то другое, что-то, может быть, даже высокотехнологичное. Правда, не говорят, что такое мы должны делать высокотехнологичное. Все сводится к тому, что мы должны вывозить отсюда нефть, газ, максимум, алюминиевые чушки. Не получается у нас делать что-то руками, головой — давайте не будем это делать. Давайте вливаться в мировую экономику. Я вижу такую линию у гайдаровской политики, и она привела нас к деиндустриализации, тут можно упоминать многие слова с приставкой "де": депопуляция, деградация науки и так далее.

Мы говорим, что если не производим самолеты, это плохо, но давайте разбираться, почему мы не производим самолеты, что нужно сделать для того, чтобы в России было выгодно производить самолеты. И я отвечаю на этот вопрос так: вывод России из кризиса или стратегия развития России должна заключаться в развитии не сырьевого производства, а в развитии обрабатывающих отраслей. Если взять самолеты, то мы должны сделать все для того, чтобы в России было выгодно их создавать. Если мы это ставим приоритетом, становится понятно, что делать. Нужно удешевить деньги, сделать дешевыми кредиты, нужно снизить налоги для предприятий, которые вкладывают в модернизацию, в обновление станочного парка, в конструкторские работы, мы не должны брать налоги с деятельности, направленной на развитие. Если вы вкладываете, создаете предприятие по производству самолетов, вы должны освободиться от налогов на прибыль, на зарплату, на что угодно. То есть максимальное преимущество для развития промышленности.

Надо рассмотреть вопрос стоимости ресурсов. У нас существует такой продукт, что нефть дорожает, дешевеет. Любая ситуация — у нас постоянно дорожают энергоресурсы: бензин, нефть, электричество. И это сознательная политика правительства. Наше предложение состоит в том, что политика должна быть направлена в другую сторону. С помощью налогового маневра сделать так, чтобы ресурсы стоили в два раза дешевле, чем стоят сегодня в России. Если у нас будет налоговая система, похожая на американскую, то бензин в России будет стоить в два раза дешевле, чем сегодня он стоит. Электричество будет более чем в два раза стоить дешевле, чем сегодня. То есть такими методами нужно стимулировать развитие производства. И внешнюю торговлю надо регулировать не так, как делает наше правительство».