Прошел сольный концерт Игоря Миркурбанова и оркестра Red Square Band

В Театре «Русская песня» под руководством Надежды Бабкиной прошел сольный концерт актера МХТ им. Чехова Игоря Миркурбанова и оркестра Red Square Band. Рассказывает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.

Дипломированный дирижер, без подготовки поступивший в ГИТИС, в девяностые и начале нулевых — ведущий актер израильского театра «Гешер», после — герой «Вдоха-выдоха» Ивана Дыховичного, вернувшийся на сцену благодаря спектаклям Константина Богомолова, Миркурбанов — пример артиста, чьи, по Островскому, вечные путешествия «из Керчи в Вологду» сплетаются в единый сюжет. Артиста, которому всегда мало сцены, а надо чего-то еще. Запел он еще до передачи «Три аккорда» — тоже из-за Богомолова, чей «Идеальный муж» начинается получасовым концертом звезды русского шансона Лорда (его и сыграл Миркурбанов). Хотя на самом деле пел он с юности, со студенческих рок-групп. Старшие театралы запомнили его рокерское умение «качать зал» с самых первых его ролей. Вот и в театре «Русская песня», легко сойдясь с Red Square Band, он довел разношерстную публику (от коллег из МХТ до рядовых зрителей) почти до визга.

«Все, что вы увидите, это говядина по-карамазовски»,— начал Миркурбанов цитатой из спектакля, роль в котором стала его талисманом и принесла «Золотую маску». Он отлично спел «Жестокое танго» Геннадия Гладкова из «Двенадцати стульев», «Крик птицы» Владимира Мулявина и почти без паузы — «Ванинский порт». Пару песен на иврите, одесский еврейский фольклор, песни Галича, Шнура, «The Light was brighter» «Пинк Флойд», поздравил часть зала с праздником Пурим и почти тут же процитировал Пелевина — о том, что Россия тоже страна восходящего солнца, но для нас оно еще не взошло. Все это у него вышло абсолютно естественно — похоже, жизнь развила в нем тот редкий для русского артиста космополитизм, при котором одна культура вправду обогащает другую.

Перед концертом Миркурбанов сказал, что собирается «петь вопреки» — поперек сложившейся традиции. Он и поет по-новому. Танго Остапа Бендера лишается залихватской игривости и звучит вполне трагически. А вот строчка «Будь проклята ты, Колыма…» из «Ванинского порта» неожиданно поется почти весело, без надрыва и злости. Стоит сказать про «Облака» Галича, спетые без тени пафоса, лирично и даже иронично: «Я и сам живу — первый сорт. / Двадцать лет, как день, разменял! / Я в пивной сижу, словно лорд, / И даже зубы есть у меня!» И вот эти легкие, чуть отстраненные интонации, под которыми, как подтекст в чеховских пьесах, спрятан ужас от истории страны, трудно забыть.

У Миркурбанова приятный тембр и большой диапазон, иногда голос может звучать почти по-юношески. Так и поет «Темную ночь» — словно романс влюбленного. В неизбывную горечь срывается в песне «Враги сожгли родную хату» — и тут уже до хрипоты спорит с советской традицией забывать о миллионах жертв. «Две судьбы» Высоцкого начинает надрывной, но негромкой мелодекламацией, а потом вдруг тянет «Ох-ох-ох, пройдоха я….», почти задыхаясь от сарказма. Он вообще мастер необычных интерпретаций. И с залом общается необычно и забавно — немного стесняясь, все же первый сольник. Лучится улыбкой, представляя музыкантов Red Square Band. Танцует, пока оркестр выдает свое соло. А то и вовсе скачет на одной ноге, забыв об инфернальности своих театральных героев. В общем, если, как сказал Миркурбанов в начале, его концерт — поминки по Федору Палычу Карамазову, то Достоевский неправ: хороший человек был этот Федор Палыч.