У захватчика самолета EgyptAir могли быть личные мотивы для угона

Захватчик египетского самолета угнал лайнер из-за бывшей жены. По данным агентства Reuters, он потребовал передать ей письмо. Кроме того, мужчина попросил предоставить ему переводчика и политическое убежище. Airbus А320 авиакомпании EgyptАir следовал из Александрии в Каир. Через некоторое время экипаж сообщил, что самолет захвачен и направляется на Кипр. Он приземлился в аэропорту Ларнаки. Сейчас аэровокзал закрыт. На борту находились около 80 человек. Россиян в самолете не было. Президент Международной контртеррористической тренинговой ассоциации Иосиф Линдер ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Оксаны Барыкиной.

— Такая интересная история, получается, что очень много стран замешано в ней. 30-летний египтянин, профессор, то есть он не террорист, работает в Соединенных Штатах — что вообще произошло, на ваш взгляд?

— Вы знаете, до завершения полных следственных мероприятий по данному факту делать какие-то окончательные выводы просто нецелесообразно. Это может быть реально очень интеллигентный человек, который из личностных соображений пошел на такой крайний шаг. А может — член соответствующего сообщества, и вся развивающаяся ситуация является просто одним из актов заранее спланированной операции. По крайней мере, вывод, который нужно делать для нашей страны: система авиационной безопасности государства Египет за время, прошедшее с трагедии с российским лоукостером, кардинально не поменялась, и нашим гражданам посещать эту страну абсолютно не следует. Это категорически запрещено, для наших граждан наиболее важен сейчас этот вывод.

Все, что касается внутриегипетской ситуации, она понятна и прозрачна для любого экспертного сообщества. Там порядка нет, не было и в ближайшее десятилетие, подчеркиваю, не будет. Они теряют миллиарды долларов, и они сейчас будут уговаривать «Аэрофлот» и российские власти восстановить туристический поток, чтобы восстановить свой сектор бизнеса. Потому что из этого факта мы должны делать свои выводы, абсолютно жесткие, прагматичные и нелицеприятные для египетской стороны. Потому что жизнь наших граждан намного дороже всего, что происходит в этой стране.

— Получается, все проверки, которые прошли, когда ездили представители нашей страны…

— Они просто фиктивные.

— Фиктивные с египетской стороны?

— Конечно, они просто фиктивные. Потому что если человек после всех, извините, политических заклинаний, которые произносят представители египетской стороны, проносит на борт самолета взрывное устройство, если он захватывает авиационное судно, что бы ни было причиной, это квалифицируется как акт террористической агрессии, понимаете, совершенный особо опасным для жизни множества граждан способом. Плюс это моральная пощечина государству. Для нас как для страны это показатель того, что со времен трагедии с нашим лоукостером ситуация в Египте не поменялась ни с точки зрения глобальных спецслужб, ни с точки зрения авиационных спецслужб, отвечающих за безопасность авиаперевозок.

— Интересно, а почему это происходит? Ведь они же заинтересованы в том, чтобы поменялась. Ведь они же как-то ужесточают меры безопасности?

— Они заинтересованы. Но, извините, спецслужбы, которые были уничтожены той самой знаменитой египетской революцией, этой системой революций, которые волной с американской подачи прошли по Северной Африке, разрушили все старые египетские спецслужбы. Какие бы они ни были, тоталитарные, не тоталитарные, но они выполняли свою функцию. Они убрали профессиональный состав из спецслужб. Они наполнили его новым личным составом, более политизированным, менее профессиональным. Создать спецслужбу — на это уходит несколько десятилетий. Разрушить ее можно за один день. Все, что говорят политики, все, что показывают международным экспертам в конкретном международном аэропорту — это ширма. Нужно заглядывать за нее, нужно применять более жесткие методы нелегального оперативного контроля внутренней ситуации, потому что повтора трагедии с российским самолетом быть просто не может, потому что продажность и коррумпированность в этой стране является нормой, и она не расценивается как коррупция.

— Получается, этот случай, наверное, все-таки нельзя отнести и нельзя его сравнить с российским самолетом, поскольку взрывчатки-то не было?

— Не имеет значения. Какая разница, есть взрывчатка или нет взрывчатки? Если у него была даже имитация взрывчатого вещества, пусть это имитация пояса шахида или имитация взрывчатого вещества, она должна была быть обнаружена сотрудниками САБовской службы, потому что соответствующий персонал обучается выявлять даже элементы или похожие, или имитирующие взрывное устройство, после этого пассажир тут же отделяется от общей группы регистрируемых пассажиров, и с ним проводятся регламентные оперативные мероприятия по выявлению его психического состояния, проведение оперативных проверок и контроль по соответствующим базам учета, понимаете, в чем дело?

Абсолютно все равно, это закон прецедента, и все равно, пронес он реальное взрывное устройство или имитацию, понимаете? Но сам факт, пусть даже окажется после следствия, что он не террорист, а он психически, так сказать, нездоровый человек или человек в состоянии аффекта, совершенные им действия квалифицируются как террористический акт. Что бы ни стояло в первооснове этого действия, квалификация с юридической точки зрения остается той же самой. Для любой спецслужбы любой страны мира он — террорист. Из-за жены он угнал, или жена — это просто ширма для отвлечения от проводимой террористической комбинации.

— Кстати, по поводу террористической комбинации, сразу начали писать знающие эксперты, люди, что настоящий террорист, особенно если это «Исламское государство» (террористическая организация; запрещена в России. – «Ъ FM»), не выпускает своих заложников ни в коем случае.

— Это тоже шаблон. Каждая серьезная профессиональная организация работает разнообразными методами, самыми разнообразными. И говорить о каком-то шаблонном подходе к той или иной ситуации неправильно. Эксперт прежде всего должен оценивать весь вариативный ряд, всю возможную вариабельность развития событий, любой оперативный или тактический метод, который может применить специалист или сотрудник в той или иной ситуации, а не говорить шаблонами, понимаете? Это не роман о Мегрэ, где, так сказать, прочитав три романа, вы четвертый можете предсказать. Это абсолютно неправильный шаблонный подход.

— Понятно.

— Любое экспертное сообщество всегда должно рассматривать более глубокие пласты, которые практически большинству могут быть не видны. И второй момент — никогда не должны зацикливаться на одной шаблонной версии. Любая организация, которая ставит терроризм как метод своей международной деятельности, всегда использует огромное количество методов и приемов. И любой эксперт должен быть всегда готов к тому, чтобы увидеть за тем или иным фактом все возможные варианты: как психическое нездоровье отдельного гражданина, так и сложную комбинаторику очень профессиональной и многоуровневой организации.