Маша Трауб — о том, как готовят к 9 Мая современных первоклашек

Раньше такого не было — это точно. Во всяком случае тогда, когда мой сын учился в первом классе. Сейчас в первом классе моя дочка, и все родительские комитеты и родители под их присмотром готовятся к 9 Мая

Маша Трауб

WhatsApp не умолкает. Я специально интересовалась у знакомых — у них в школах то же самое.

Детям-первоклашкам велели принести портреты для "Бессмертного полка". Поскольку дети про полк ничего не поняли, родители тоже, началась бурная переписка.

— Нужно принести портреты формата А4 в рамке и на палке. Дедушек, которые воевали.

— А можно бабушек?

— Нет, вроде бы нужны только дедушки.

— А если у нас нет такого дедушки?

— Найдите.

— А у нас ни дедушки, ни бабушки не воевали, они на пенсии.

— Прадедушки!!!

— Да, нужно подписать, где дедушка воевал, в каком звании. Желательно, чтобы в парадном мундире и с орденами. И чтобы... ну вы понимаете... чтобы подходил... Ребенок должен устно рассказать, где воевал прадед, как погиб или не погиб и прочее.

Я сказала мужу, что нам нужен "подходящий" прадедушка. У нас огромный семейный фотоархив. Но нет ни одного парадного. Старые размытые фотокарточки. Мужчина в пижамных штанах, например. Это Иван Иванович — прадед моей дочери по отцовской линии мужа. Он был председателем дивизионного трибунала. Но нельзя же нести человека в пижамных штанах. Есть фото, мое любимое, очаровательного мужчины с задумчивым взглядом, в элегантном костюме. От этого прадеда моим детям достался разрез глаз и волевой подбородок. В то время, когда Иван Иванович вершил судьбы военнослужащих, Давид Соломонович, прадед по материнской линии мужа, сидел как "неразоружившийся меньшевик" в Коми АССР, где и скончался сразу после войны. Тоже не подходит для "Бессмертного полка"... Двоюродная прабабушка Генриетта жила в Ленинграде, ее муж работал на заводе, где погиб от разрыва бомбы. Двое ее детей умерли во время блокады. Годы спустя покончила жизнь самоубийством. Есть фотография, где она — красавица с лукавым прищуром. Не подходит.

Оказывается, у нас на Победе тоже зарабатывают. Делают портреты — на палке, с ленточками, с накаткой на пенокартон. Компаний — только успевай выбирать

Оставалась только моя бабушка, Мария Алексеевна, которая прошла всю войну фронтовым корреспондентом. У меня есть фотографии бабушки, уже послевоенные — она в темных очках, в платье, в кокетливой шляпке. Ее парадный костюм, увешанный орденами, я тоже прекрасно помню — он висел в шкафу, в карманах лежали апельсиновые корки от моли. Апельсины были страшным дефицитом, и бабушка считалась расточительницей, раз использовала корки для борьбы с молью. Бабушка одевала костюм на 9 Мая. Сидела дома, выпивала сто граммов, пела про "белых журавлей", после чего снимала. Праздник всегда отмечала в одиночестве. Или доставала костюм, когда просили люди — сходить в сельсовет, выбить комбикорм или достать сливочное масло. Но нет ни одной ее фотографии в этом костюме. Медали лежат в нашем шкафу, на бархатной подушке. Когда бабушку хоронили, подушечку несли перед гробом.

Мы с мужем сидели над семейным архивом и разбирали фото. Думали, что дочке Симе еще рано рассказывать про родственников — не запомнит, не поймет. Маленькая еще, нет и семи лет. Муж достал еще одно фото, которое я раньше не видела. Эдуард Давидович, для Симы — двоюродный дед. Ему исполнилось 18 лет, он ушел добровольцем на фронт и немедленно погиб. В 1943-м, на Курской дуге. На фото — совсем мальчик, мой сын на него похож. Я нашла рамочку, муж распечатал имя-фамилию, годы жизни. Но нужна была палка, которую надо было приколотить к портрету, чтобы нести его. Без палки нельзя.

Мамы в WhatsApp оставили ссылку — оказывается, у нас на Победе тоже зарабатывают. Делают портреты, хоть на палке, хоть без, двусторонние, с ленточками, без, на гофрированном картоне, со звездочкой, с накаткой на пенокартон, что бы это ни значило, оформление в багет. Компаний — только успевай выбирать. Цены — от 450 до 1200 рублей. Можно с курьерской доставкой. Оптом — дешевле.

— А вот у другого класса все очень красиво. Заказали за 700 рублей одинаковые портреты. А мы что? У всех будут разные,— кричали мамы.

— Говорят, что можно на почте сделать рамку и прибить ручку.

— А ленточки нужны?

— Нужны! Где можно купить 10 метров?

— На заправках раздавали и на футбольных матчах.

— В магазине "Ткани" точно есть. Купите на всех. 30 рублей метр.

— Давайте родительский комитет все закажет. Пусть выберет дедушек на свой вкус и как положено.

— А бабушек можно? Уточните.

Уточнили, бабушек разрешили и работников тыла тоже. Но тут оказалось, что портреты нужно сдать заранее. До конца апреля. Дети выйдут на парад с выданными портретами. Тут началась паника.

— А как дети узнают свои портреты? — кричали мамы в WhatsApp.

— По фамилии.

— А если фамилия другая?

— Тогда подпишите на оборотной стороне имя ребенка, которому нужно выдать портрет.

— Неужели ребенок не узнает своего прадеда?

Не узнает. Для меня моя бабушка была бабушкой. Она меня воспитывала. Я видела ее парадный костюм, я помню запах апельсиновых корок, я помню ее запах. Для моей дочери Эдуард Давидович — какой-то дядя на фотографии. Сейчас мы учим с ней название Курская дуга. Понятие "рядовой". Про остальных предков решили пока не рассказывать, чтобы не путать ребенка. Как ей рассказать про репрессии и лагеря? Про трибунал? Про блокаду? Мы учим слова "у незнакомого поселка, на безымянной высоте", которые она будет петь, и она, разумеется, не понимает, о чем это. Но родительский комитет сказал, что будет телевизионная съемка для отчета, поэтому надо петь. Завтра мы должны сдать фоторамку, а палку к ней так и не нашли. Портрет могут и не принять. Надо было заказать — за 700 рублей плюс 200 рублей доставка в пределах МКАД. Чтобы было как у всех, как положено. Для отчета. Чтобы все видели, как мы относимся к Победе...