Благотравители
Филантроп — "любитель людей" или враг народа?
Фото: фото из личного архива
В рамках этой свободы чрезвычайно энергично ведут себя политически озабоченные люди, объединенные яростным неприятием слова "благотворительность".
Людей этих можно построить в три шеренги.
Первая — те, кому за державу обидно всегда, неважно, обижает ее кто-нибудь в действительности или нет. Вот, например, собирает наш благотворительный фонд деньги, чтобы отправить тяжелобольного мальчика на урологическую операцию в Англию к всемирно известному хирургу. Вопреки общеизвестному, но не произносимому вслух правилу "российскому больному — российский врач", оперировать ребенка в Англии смело рекомендует российский профессор и тоже известный специалист. Русфонд собирает деньги, все идет хорошо... Но тут объявляется другой профессор. Любопытно: в отличие от первого, второй, гордо перечислив свои заслуги, фамилию свою не называет — вступает в битву за престиж отечественной медицины безымянным бойцом. Суть: английское светило делает за деньги не то, что надо, а русские умельцы сделали бы правильно, причем бесплатно, и обидно за родную урологию, у которой последний фунт рублей отнимает недружественный чужак. Виновата же мама мальчика — поздно хватилась, а то наши врачи уж показали бы класс...
Особенно неприятно, что анонимный защитник отечественной медицины, как выяснилось, и сам хороший врач. Так что добросовестное заблуждение исключено. Он сознательно давит на одну чашу весов своим авторитетом, когда на другой — жизнь больного мальчишки.
Из рассмотрения при таком подходе совершенно естественно выпадает доброта. Государственная гордость важнее. И вы, господа из Русфонда, призадумайтесь, собирая с невинных россиян деньги.
Вторая категория граждан, ведущих непримиримую борьбу с действующей благотворительностью, отличается от первой принципиально - во всяком случае, если не докапываться до сути. Первые стоят на страже государственной репутации, вторые с государством находятся в постоянной конфронтации. При этом враждуют с благотворительностью еще ожесточеннее первых. Вот пересказ типично гневного письма от такого борца с режимом: вы там, в вашем фонде, выманиваете последние деньги у непрерывно беднеющих соотечественников, вместо того чтобы требовать от государства полностью бесплатной медицины для всех. Вы сотрудничаете с государством и подменяете его — вместо того, чтобы разоблачать его и с ним бороться. И оказывается, что главные враги народа — двуличные благотворительные фонды. С одной стороны, на кровные народные развивают враждебную медицину, с другой — смягчают гнев болеющего народа, оплачивая этого народа лечение.
Третья категория противников благотворительности придерживается концепции простой и убедительной: воруют все. И в благотворительности воруют особенно неумеренно, поскольку, по мнению проницательных товарищей, никакого контроля в этой сфере не существует. В то, что все проверяющие ведомства — начиная с налогового — из филантропических бухгалтерий не вылезают, никто не верит. Считать, что вся благотворительность есть жульничество, проще и спокойнее, поскольку за себя не стыдно. И можно травить зажравшиеся фонды, посылая один за другим запросы в прокуратуру: а проверьте, товарищи, этих благотворителей, на какие они деньги живут! Уж не на те ли, которые я собирался пожертвовать, да все руки не доходили?
...Благотворительность — творение блага, добра. И творить его приходится из подручных материалов.