Анна Сотникова о «Зимней песне» Отара Иоселиани

В прокат выходит «Зимняя песня» — первый за пять лет фильм почтенного грузинского классика, абсурдистская комедия, состоящая из зарисовок из жизни современных французов. Упоительное кино, снятое по лекалам классического Иоселиани

Сначала мы видим, как во время французской революции обезглавливают аристократа с трубкой во рту — "за переписку с врагами народа". Затем солдаты разворовывают небольшой городок в Восточной Европе, насилуют женщин, после чего их крестит в реке священник в татуировках. Потом действие перемещается в (кажется) современную Францию, где маленькие девочки на роликах воруют сумки у прохожих, один мужчина преследует девушку со скрипкой (потому что влюблен), молодая пара постоянно ссорится и дарит соседу-алкоголику — собирателю черепов — череп, лысый человек использует разные инструменты для подглядывания, чтобы подсматривать за соседями, а двое друзей — крайне начитанный консьерж (Руфус), обменивающий книги на оружие, и барон (итальянский критик Энрико Гецци), живущий с семьей в развалинах, объявленных историческим памятником, ведут задушевные беседы. Также появляются Матье Амальрик, цыганский режиссер Тони Гатлиф и великий комик Пьер Этекс.

Почтенный грузинский классик Отар Давидович Иоселиани любит дураков на экране. Не просто любит, а с упоением разворачивает богатое полотно человеческих несовершенств. Дураки, по его мнению,— это все живые люди: они очаровательны в лучшем случае, а в худшем за ними просто интересно наблюдать. Иоселиани нежен без разбору, но при этом его юмор может быть диким и крайне злым. Попавшие к нему в кадр черепа и музыкальные инструменты, не говоря о животных, к которым он всегда был неравнодушен, имеют не меньше собственного мнения, чем люди, которые, в свою очередь, предельно окарикатуриваются, в основном бурча себе под нос общие фразы или нечленораздельно хмыкая.

Если предыдущий фильм Иоселиани, "Шантрапа", был сфокусирован на одном персонаже, то снятая спустя пять лет "Зимняя песня" — переходящая от героя к герою, которые связаны между собой сумасшедшим образом, многолюдная история для ансамбля, на которой режиссер специализируется с того момента, как переехал из Грузии во Францию снимать "Фаворитов луны" (1984). Это уникальная форма, полностью принадлежащая Иоселиани, несмотря на то, что некоторые ее элементы отсылают к Ренуару, Тати или децентрализованному кино Олтмана из 70-х. "Зимняя песня" — это социальная панорама аристократов, буржуа и современных санкюлотов. Качество настоящей аристократии Иоселиани определяет по общему наличию такта, элегантности и непринужденности — и тут не имеет значения, что у героя над головой: крыша или лист вчерашней Le Monde. Идентичность в "Зимней песне" — крайне текучее понятие, одни и те же люди играют разных персонажей: к примеру, Руфус, вроде бы главный актер здесь, изображает как минимум трех человек. Персонажи приходят и уходят, их дороги неожиданно пересекаются и случайно складываются в разные комбинации в свете какого-нибудь события — катастрофического или, наоборот, радостного. Выселение — бывших ли богачей или хронических бедняков — маркер перемен в фильмах Иоселиани: в "Зимней песне" мы видим протесты против закрытия лагеря для бездомных и семью барона, покидающую свою крепость, которая ей больше не по карману. Здесь нет скучных эпизодов, равно как и точки, на которой смена событий достигает какой-то стабильности. Зато есть сюрреалистический, не поддающийся объяснению магический момент: в городской стене вдруг открывается секретная дверь, за которой консьерж обнаруживает волшебный сад с попугаями, пеликанами и элегантной дамой, которая, кажется, крайне рада его видеть. Как это часто бывает, этот рай растворяется при звуках звонка мобильного телефона.

Перед нами мир, в котором высокое и низкое не только входят в контакт друг с другом, но в какие-то моменты становятся единым целым. Это мир ужаса и абсурда, в котором война всегда оказывается где-то под поверхностью цивилизации. Но в нем есть и постоянный фоновый шум — достаточно радостный,— в котором человеческая глупость и меланхолия смертности смягчаются дружбой, алкоголем или пением, а также спасительной поэзией аккуратных гэгов. Иоселиани остается мастером жанра, которым в наше время владеет только он,— а раньше занимался тот же Этекс. Это почти забытое киноискусство, притом совершенно замечательное,— философский слэпстик.