Кирилл Глущенко на заводе "Станколит"

Выставка современное искусство

Крышу одного из корпусов завода "Станколит" временно украшает монументальная неоновая вывеска "Глущенкоиздат" — в честь открытия первой персональной выставки художника Кирилла Глущенко "Прекрасен облик наших будней" при поддержке фонда "Виктория — искусство быть современным". Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

Поэтическое название выставки взято из книги немецкого журналиста и историка Карла Хайнца Беле, посвященной жизни и быту обитателей Германской Демократической Республики в начале 1970-х. Таких книг, фотоальбомов и документальных фильмов в советское время издавалось немало: можно сказать даже, что их выпуск был одним из важнейших фронтов идеологической борьбы. Теперь эта типографская продукция продается у букинистов на вес, но Кириллу Глущенко она дорога как ушедшая натура, как бабушкин сад — Василию Поленову. В рамках своего собственного издательского проекта "Глущенкоиздат" художник ездит по городам Восточной Европы — Пскову, Риге, Дрездену, Ульяновску — и фотографирует нынешнее состояние того нового быта, который презентовался в советское время как достижение социализма. Когда-то жигуленок-"копейка" был символом благосостояния, теперь он гниет в заросшем репейником дворе. Когда-то новые дома принимали счастливых владельцев, теперь это жилой фонд под снос. Глущенко подробно и с любовью фиксирует места, далекие от туристической привлекательности. Конечно, его старания в коммерческом мейнстриме понимания не находят: художник любит рассказывать, как предлагал местному книжному магазину свою книгу о Пскове, но товаровед, не обнаружив на фотографиях ни одной церковной луковки, с возмущением отказался взять товар на реализацию. Оно и понятно: погружение в альбомы "Глущенкоиздата" сравнимо с просмотром ранних фильмов Вима Вендерса, вроде "Алисы в городах" или "С течением времени". В них нет развития сюжета, но есть гипноз пути, так что зритель чувствует себя очарованным странником в незначительном пейзаже.

Презентация издательства — первая часть выставки. Вторая, и более впечатляющая, посвящена реальным дневникам Николая Козакова, водителя автобуса, созданным в 1960-е. Это документ невероятной силы. Глущенко оформляет его и в виде книги, и как круг кабинок для прослушивания избранных записей, прочитанных специально нанятым диктором с узнаваемо советским тембром. Козаков писал обо всем и сразу, и его дневник представляет собой величественную картину возникновения частной жизни в эпоху оттепели. Козаков пьет с друзьями, охотится, читает мистика Якоба Беме — в общем, существует практически вне идеологических координат. Книга особенно ценна тем, что ее автор не относится к узкому кругу творческой или технической интеллигенции, и его размышления не являются инструментом борьбы за умы и власть в культуре.

Эта идеально сконструированная выставка (куратор — Катерина Чучалина, архитекторы — студия "Мел") резюмирует важные для художника темы. Кирилл Глущенко впервые засветился на зрительских радарах с дипломным проектом Института проблем современного искусства "Для отправки в панельные дома" (2009). Это был набор черно-белых открыток с городскими пейзажами панельных окраин родного художнику Калининграда. Открытки предлагалось использовать по назначению, то есть слать родственникам и друзьям, живущим в массовой застройке советской эпохи. Уже тогда было ясно, что Глущенко нащупал несколько важных тем, на тот момент очень актуальных в Европе. Во-первых, вопрос о наследии социализма и живучести идей всеобщего равенства, архитектурным воплощением которых и стали возникшие во времена оттепели программы строительства массового жилья. Примерно лет двадцать после падения Берлинской стены всем было ясно, что социализм лежит в руинах. Но уже в 2007 году ведущие интеллектуалы на масштабной выставке современного искусства "Документа" в западногерманском Касселе задались вопросом: "Является ли модернизм нашей античностью?" То есть стоит ли рассматривать утопические идеи двадцатых и шестидесятых в Европе и СССР как идеал общественного устройства, что-то вроде Афин с Сократами, Фидиями и Каллистратами, только вдохновленными идеями социализма? Каков вопрос — а он широк,— таков и ответ: можно, но с тысячей оговорок, хотя в случае советского государства, пожалуй, сравнение с Древней Грецией местами удивительно уместно: и там, и там использовался принудительный, он же — рабский, труд.

Во-вторых, после финансового кризиса 2008 года художники стали искать новые роли в обществе, поняв, что грандиозные деньги, которые тратятся на строительство новых музеев и организацию выставок, не для всех и не навсегда. Так возникли движение за реабилитацию низовых сообществ и новая эстетика, без гламура и гигантомании, за скромность и повседневность. И неудивительно, что в поисках образцов они обращаются к шестидесятым — студенческим революциям в Париже, например, или оттепели с ее удивительным сочетанием частного пространства в пятиэтажке и идеалов общественного служения по "ленинским нормам". Это время не затронуто официально санкционированной ностальгией, и значит, все еще является идеалом относительной свободы — без пугающего единомыслия эпохи сталинизма и всепроникающего давления коммерции.