«Иностранец не может помочь русскому народу — только Кремлю»
16 мыслей о России американского дипломата: 1933-1952 годы
Фото: Ullstein bild via Getty Images
Джордж Ф. Кеннан "Дневники Кеннана"
Американский дипломат, историк и политолог Джордж Фрост Кеннан (1904-2005) приехал в Москву в 1933 году в качестве переводчика и секретаря первого посла США в СССР Уильяма Буллита. Проведя в Союзе четыре года, а после возвращаясь туда снова и снова, Кеннан стал ведущим специалистом по России, и именно предложенная им в знаменитой "длинной телеграмме" 1946 года стратегия сдерживания легла в основу послевоенной американской внешней политики. Он же был одним из авторов принятого в 1947 году "плана Маршалла" — программы помощи европейским странам. Кеннан искренне любил Россию и живущих там людей, но был совершенно уверен в невозможности договориться с советскими руководителями. Последние отвечали на его нелюбовь взаимностью, так что, когда Кеннан был в 1952 году назначен послом США в СССР, его объявили персоной нон грата и вынудили покинуть страну. Кеннан продолжил дипломатическую карьеру и возобновил академическую, в частности, написал книгу о советско-американских отношениях в 1917-1920 годах, за которую получил Пулитцеровскую премию. Практически всю свою столетнюю жизнь Кеннан вел дневники, которые были изданы в 2014 году и пока не переведены на русский.
1
Было ясно, что под нами на гигантской равнине рассеян несомненно один из величайших народов мира — одаренные, чуткие люди, способные перенять и приумножить любой человеческий опыт, люди, до странности терпимые к жестокости и безалаберности, однако же очень внимательные к нравственным вопросам, мужественные и плодовитые, удивительно выносливые и живучие, глубоко уверенные, что им суждено сыграть ведущую роль в мировой истории, и страстно этого желающие.
2
Эта власть лучше всех знает, какие богатства, возможности и опасности таит в себе русский народ. Она держит этот народ в узде и не допустит, чтобы какое-то внешнее влияние коснулось этих людей. Важно, чтобы они не только не боялись внешнего вторжения, но и не искали помощи извне. Советское правительство всегда должно казаться единственным источником милости и щедрот для верных и праведного гнева для неверующих и непокорных.
3
Русские будут еще некоторое время хвалиться экономическим превосходством, потому что низкий уровень жизни и дурное состояние страны в целом освобождают их от проблем, от которых страдают более развитые государства.
4
Россия — отвратительная, убогая страна, в которой полно паразитов, грязи, вони и болезней. Ее правители очень стараются, чтобы она выглядела покрасивее, хотя бы в Москве. Например, в привокзальных кафе бывают пальмы и оркестры.
5
Принципу естественного отбора, чью полезную деятельность ограничили прививки, дома престарелых и противозачаточные средства, было позволено вернуться во всей его безжалостности. Это и есть ответ на вопрос: "как русские выживают?". Многие просто не выживают. А те, кого мы видим на улицах,— это избранные, но не по признаку благосостояния, власти или духовного богатства, они избраны самой природой, это элита живых, противопоставленная hoi polloi (массам) мертвых.
6
Потрясающее здоровье, природная витальность — вот чем очаровывает Россия чрезмерно цивилизованного, нервного иностранца. И его не останавливает тот факт, что сам он не выдержал бы здесь и полугода, что он был бы раздавлен, как здесь давят все, в чем есть хоть какая-то слабость.
7
Следует помнить, что широкие обобщения, такие как "сотрудничество" или "демократия", значат для русских не то же самое, что для нас. Не надо ждать, что они пойдут на сотрудничество, которое будет противоречить их привычному пониманию российской государственной безопасности.
8
Бедная Европа! Она, конечно, кажется загадкой сотням тысяч американских туристов, посещающих ее ежегодно. Но ее тайны и очарование принадлежат прошлому, не настоящему. <...> Исключение — Россия, где до сих пор живы жестокость, страдание, ужас, надежда и жертвенность,— то, что мало кто из американцев может хотя бы надеяться постичь и что находится вне американского образа мыслей.
9
Благожелательный иностранец не может помочь русскому народу, он может помочь только Кремлю. И, напротив, он не может навредить Кремлю, он может только навредить русскому народу. Так устроена эта система.
10
Тот, кто захочет сегодня понять Россию, должен изучить советскую женщину: не только девушек из бара "Метрополя", но огромное множество образованных работающих женщин. Они воспитаны небывалым прежде образом. Личность, нравственность или поведение советской женщины не так важны, как ее роль в обществе. Ее достоинство зиждется не только на женственности и материнстве, но и на ее социальном статусе. Она не живет, чтобы любить, и не любит, чтобы жить.
11
Для женщины в России работа — это не способ скрасить личную жизнь, а суровый долг перед государством.
12
И поскольку личная жизнь российских граждан находится под контролем спецслужб, стоящих превыше закона, враждебных по отношению к внешнему миру и страшащихся пропустить в российское общество луч дневного света, я должен сказать, что способов хоть как-то наладить отношения между нашими странами я не вижу.
13
Что касается номинаций на Нобелевскую премию мира. <...> Боюсь, с ее присуждением всегда будут сложности. Мир — это не абстракция, он не может восприниматься сам по себе. Не бывает просто "мира". Каждый хочет "Мира". С этой точки зрения Сталина можно считать самым достойным претендентом на премию: он, как никто другой, тяжело и разумно работал над созданием того особого вида мира, в котором сам заинтересован.
14
Как же глубоко симпатизируешь русским, когда сталкиваешься с их настоящей жизнью, а не с пропагандистским притворством их власти.
15
США, что бы они ни делали, всегда не без греха. Я поэтому не вижу другого выхода, кроме как откровенно признаться, что мы злодеи, и разыграть эту роль с удовольствием, предупредив всех, что от нас не стоит ждать ничего хорошего, а на все жалобы отвечать: "А вы от нас чего ждали?". Правда, нам придется соревноваться с нашими русскими друзьями, которые успешно всем объяснили, что они чудовища, и теперь купаются в восторженных благодарностях и похвалах всякий раз, когда остаются хоть отчасти в рамках приличия.
16
Для меня было неописуемой радостью вновь оказаться среди этих людей — с их потрясающими, бьющими через край теплотой и жизнелюбием. Иногда я чувствую, что я бы лучше отправился в ссылку в Сибирь вместе с ними (что, разумеется, немедленно случилось бы, будь я советским гражданином), чем жил на Парк-авеню среди нашего скучного народа.