Русский павильон на Венецианской биеннале

На Архитектурной биеннале в Венеции архитекторы из России показывают московскую ВДНХ. Проект V.D.N.H. Urban Phenomenon, подготовленный комиссаром Семеном Михайловским, куратором Сергеем Кузнецовым и сокуратором Екатериной Проничевой. «Городской феномен» вышел и вправду феноменальным, но, может быть, не совсем в том смысле, о котором говорят авторы. Из Венеции — специальный корреспондент “Ъ” АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.

Тема — замечательная. ВСХВ-ВДНХ, Выставка достижений народного хозяйства, она же Сельскохозяйственная выставка, как ее ни назови, зеркало советской архитектуры. Многие скажут о кривом зеркале или даже о комнате смеха, в которую превратил ВДНХ тонкий исследователь Владимир Паперный в своей знаменитой «Культуре два», ходившей когда-то в самиздате. Мне любопытно было увидеть, что не только «Культура два» встала на академические полки, но и весь словарь — «модель идеальной страны», «город в городе», «заклинание изобилием», «архитектурные “Кубанские казаки”»,— которым говорили о выставке перед перестройкой, стал совершенно официальным. Каталожным.

Документация — образцовая. Шлиман выкопал в Трое семь городов, команда, опиравшаяся на собрание историка ВДНХ, коллекционера Павла Нефедова, обнаружила на севере Москвы целых восемь. В особой комнате на полках поставлены все, ну или почти все, публикации о ВДНХ в журналах того времени от «СССР на стройке» до «Архитектуры СССР». Такого я еще не видел. Забавно, что писать диссертацию по истории выставки теперь гораздо удобнее и приятнее в Джардини, чем в Ленинке.

Место — исключительно правильное. Сады Джардини в Венеции такая же ВДНХ с национальными павильонами и такой же смешанной историей: что-то построено при короле, что-то — при дуче, что-то — при парламенте. Это уже трюизм, но выставка о выставке на выставке — завораживает. Посмотрим, как она вернется в Москву и станет, как обещала директор ВДНХ Екатерина Проничева, частью тамошней жизни. Это чем-то напоминает рассказанную Паперным историю о модели статуи Сталина, помещенной внутрь статуи Сталина, как яйцо в утку.

Экспозиция — ясная и хорошо придуманная. Павильон, построенный в 1914 году Алексеем Щусевым, сделан, как нарочно, неудобно. Нижняя часть обычно оторвана от верхней, только очень дотошные посетители попадают в обе. На сей раз все начинается снизу, где на входе под «Праздничную увертюру» Шостаковича, написанную в 1954 году для ночной светомузыкальной программы выставочных фонтанов, мы видим фото гигантского горельефа Вучетича, нечто вроде групповой фотографии советского народа во главе со Сталиным, изваянной для Главного павильона и спрятанной при Хрущеве. Затем в темной «крипте» для нас расставлены гипсы, воспроизведение знаковых скульптур ВДНХ — от рабочего с колхозницей до девушки с кроликом из павильона «Кролиководство». Это модели в десятую, двадцатую или пятидесятую долю сделанные в мастерских Академии художеств. Мне кажется, конечно, что «Рабочему и колхознице» не хватает нержавейки, в гипсе они откровенно плохи, а бык с «Животноводства» мог бы быть исчерпывающе представлен своими знаменитыми монументальными яйцами, но вариант музея слепков — это хорошая идея.

По внутренней лестнице мы идем наверх и смотрим нынешние видеовиды ВДНХ. Если простоять двенадцать минут в этой работе группы «Танатос Банионис», увидишь все, как когда-то на Круговой кинопанораме. В куполе калейдоскопом смешаны выставочные детали и мотивы.

Справа — комната с огромным планом-макетом выставки, напоминающим, по словам авторов, «материнскую плату» (виду незримого присутствия вождя, можно сказать, «отцовскую»). С экрана о ВДНХ говорят важные архитектурные головы, а на стене висят работы студентов-архитекторов. Слева — «библиотека» с увражами, несколькими оригинальными акварелями-перспективами и работами по выставочным мотивам студента Академии художеств Алексея Резвого. Вот, собственно, и все. Но что тут началось…

Спорили обо всем. Шостакович или Прокофьев? Возрождается ли империя или нынешняя империя былой в подметки не годится? Не успели только сказать о том, что все вокруг показывают, что они делают и будут делать, а в российском павильоне показывают, что сделали не мы и сделали давно. Но я не упражнялся бы в проклятиях. О феномене ВДНХ стоило поговорить, и почему бы не в Венеции. Это всегда была точка интереса для приезжавших в Россию западных архитекторов и одновременно (что не было, к примеру, с памятниками конструктивизма) точкой нашей внутренней ностальгии.

В соседних павильонах говорили о проблемах, кризисах и опасностях, нашествии чужаков, строительстве из подручных материалов — в полном согласии с темой нынешней биеннале «Репортаж с линии фронта», определенной ее главным куратором чилийцем Алехандро Аравеной. Какое отношение к этому имеет ВДНХ и наша экспозиция? Проще всего было бы сказать «никакое». И куратор выставки Сергей Кузнецов так и считает, что мы находимся в противофазе, Запад переел роскоши, а нам внимания к минимальному жилью и так не занимать. Значит, не надо оглядываться на соседей.

Но мне кажется, что история ВДНХ удивительно точно рифмуется с современностью. Для нас это сталинский триумф, изобильный рог Победы, аналог московских высоток и кольцевого метро. Меж тем ее роскошь рождалась в болезненном противоречии с реальностью. Страна жила в послевоенной нищете, а строительство из кизяка, соломита и камышита, все то, что блистательный Андрей Буров называл тогда «кало-жердевыми постройками», пропагандировалось Академией архитектуры. В такой же беде, между прочим, жила и Европа, разрушенная сражениями и бомбежками. Они справились быстрее, мы при Хрущеве бросились догнать и перегнать. Удивительно, но точно такое же высокомерное невнимание к большой беде мира, которое позволил себе Сталин, воспроизводит и выставка. Достоинство это или недостаток? Остаток той пропаганды или пропаганда новая? И есть ли в этом умысел или просто все совпало? Как бы то ни было, «urban phenomenon» ВДНХ актуален и в 2016 году.

«Трудно выращивать цветы в кратере потухшего вулкана»

Семен Михайловский, комиссар павильона, ректор Академии художеств (Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина)

Мы придумали выставку не как историческую. Если мы показываем фотографии, то мы показываем ностальгию, а так мы показываем архитектуру. Мы показываем наш Рим, который был сделан язычниками, разрушен варварами и стал христианским. Архитектор Венецианского павильона Алексей Щусев строил и православные храмы, и Мавзолей на Красной площади, и здание КГБ. Не то чтобы мы пропагандировали сталинизм или империю, мы пропагандируем искусство, архитектуру, это такая советcкая археология, время которой давно пришло. С чем это сравнить? Трудно выращивать цветы в кратере потухшего вулкана, но, не зная нашего прошлого, мы тем более не узнаем будущего.

«ВДНХ не только парк — это социальный проект равенства»

Сергей Кузнецов, куратор выставки, главный архитектор Москвы

Архитектура живет дольше людей, у нее нет застывшего начала и конца, она постоянно находится в изменении. Дома, территории, парки меняют функцию. Здания стали как гаджеты: у них есть хард и софт, их предназначение и их формы. Поэтому макет выставки мы показали в виде огромной «материнской платы». Но осталось главное. ВДНХ не только парк — это социальный проект равенства. Вот что можно и нужно развивать сейчас на ее территории. Это территория равных возможностей, где каждый, кто приходит, находит свое.

«Мы не про прошлое, мы — про будущее»

Екатерина Проничева, сокуратор экспозиции, генеральный директор АО ВДНХ

Это не история про прошлое. Мы не про прошлое, мы — про будущее. Нельзя воспринимать ВДНХ как какой-то заповедник сталинской эпохи. Мы с уважением относимся к архитектуре и к прошлому, но хотим вдохнуть новую жизнь, обслужить новые потребности. Мне близка идея города в городе, где в обрамлении прекрасного архитектурного ансамбля развиваются и спорт, и выставки, и досуг — все, что люди хотят видеть на этой территории, которую они считают принадлежащей им частью идеального мира.