Чем император утомил своих подданных

Сумасбродного Павла I, воцарившегося в 1796 году, принято считать едва ли не худшим правителем России всех времен. Но можно ли было ожидать другого от наследника престола, 35 лет ожидавшего возможности взойти на принадлежавший ему по праву трон? От человека, который был безразличен отцу Петру III и презираем матерью Екатериной II, приказавшей убить его первую горячо любимую жену.

Первые годы детства великий князь Павел Петрович, лишенный всякой родительской заботы, провел, окруженный нянюшками и мамушками, действовавшими в духе старозаветных русских традиций. Вероятно, обеспокоенные частыми появлениями императрицы, приставницы пугали мальчика государыней и добились того, что Павел при одном взгляде на нее приходил в испуг и трясся всем телом, вследствие чего Елисавета Петровна стала лишь изредка навещать внука, оставив его на попечение ходивших за ним женщин.

***

Но надзор за великим князем не осуществлялся должным образом и нянюшками. Достаточно одного примера: однажды Павел выпал из колыбели, и никто не заметил этого; только утром увидели, что наследник престола лежит на полу и крепко почивает. Более того, вследствие отсутствия должного медицинского ухода нервы мальчика были расстроены до того, что он прятался от страха под стол, когда сильно прихлопнут дверьми.

***

В 1773 или 1774 году граф Н. И. Панин, брат его фельдмаршал П. И. Панин, княгиня Е. Р. Дашкова, князь Н. Б. Репнин, кто-то из архиереев и многие из тогдашних вельмож и гвардейских офицеров вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без права Екатерину II и вместо нее возвести совершеннолетнего ее сына. Душою заговора была первая супруга Павла великая княгиня Наталья Алексеевна, тогда беременная.

Доверенный секретарь графа Панина — Бакунин — из честолюбивых, своекорыстных видов решился быть предателем: он открыл любовнику императрицы графу Орлову все обстоятельства заговора и всех участников; стало быть, это сделалось известным и государыне. Она позвала к себе сына и гневно упрекала ему его участие в замыслах против нее. Павел испугался и принес матери список всех заговорщиков. Она сидела у камина и, взяв список, не взглянув даже на него, бросила бумагу в огонь и сказала: "Я и не хочу знать, кто эти несчастные". Она знала всех из доноса Бакунина. Единственною жертвою заговора была великая княгиня Наталья Алексеевна: полагали, что ее отравили.

***

В последние годы царствования Екатерины II между нею и царевичем Павлом Петровичем произошло полное охлаждение. Императрица выказывала сыну не только равнодушие, но явное пренебрежение, а ее любимцы старались всячески его оскорблять.

Однажды на обеде в Зимнем дворце, на котором присутствовал цесаревич с семейством, зашел общий оживленный разговор. Цесаревич не принимал в нем никакого участия. Императрица, желая приобщить его к беседе, спросила его, с чьим мнением он согласен по вопросу, составлявшему предмет разговора.

— С мнением князя Платона Александровича Зубова,— отвечал цесаревич.

— Разве я сказал какую-нибудь глупость? — нагло отозвался фаворит.

***

По воцарении императора Павла к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: "проснись, Павел!"

— Пустое пишут, — отвечал Безбородко, — уже так проснулся, что и нам никому спать не дает!

***

Сделавшись императором, Павел, в числе прочих реформ, объявил жесточайшую войну круглым шляпам, оставив их только при крестьянском и купеческом костюме. И дети носили треугольные шляпы, косы, букли, башмаки с пряжками. Обременительно еще было предписание едущим в карете при встрече особ императорской фамилии останавливаться и выходить из кареты. Частенько дамы принуждены были ступать прямо в грязь. В случае неисполнения карету и лошадей отбирали в казну, а лакеев, кучеров, форейторов, наказав телесно, отдавали в солдаты. Это терзало и раздражало людей больше всякого другого притеснения.

***

Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаний по сословиям, а у служащих — по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидев его где-то, спросил:

— Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаний?

— Три, ваше императорское величество.

— А позвольте узнать, господин майор, какие?

— Курица плашмя, курица ребром и курица боком,— отвечал Кульнев.

Император расхохотался.

Последовало приказание: всем едущим и идущим мимо дворца снимать шапки. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого

***

Порой реформы проводились Павлом Петровичем совершенно неумышленно. Однажды император, стоя у окна, увидел идущего мимо Зимнего дворца и сказал без всякого умысла или приказания: "Вот идет мимо царского дома и шапки не ломает". Лишь только узнали об этом замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце, должно было снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы.

Переехав в Михайловский замок, т. е. незадолго до своей кончины, Павел заметил, что все идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил о причине такой учтивости.

— По высочайшему Вашего Величества повелению,— отвечали ему.

— Никогда я этого не приказывал! — вскричал он с гневом и приказал отменить новый обычай.

Это было так же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просили прохожих не снимать шляп, а простой народ били за это выражение верноподданнического почтения.

***

Император Павел отличался склонностью к быстрой перемене настроения. Его легко было разгневать, но остроумие подданных щедро вознаграждалось.

Как-то раз до сведения императора дошло, что один из офицеров петербургского гренадерского полка, Дехтерев, намеревается бежать за границу. Государь тотчас же потребовал его к себе.

— Справедлив ли слух, что ты хочешь бежать за границу? — грозно спросил император.

— Правда, государь,— отвечал смелый и умный Дехтерев,— но, к несчастью, кредиторы не пускают.

Этот ответ так понравился Павлу, что он велел выдать Дехтереву значительную сумму денег и купить для него на счет казны дорожную коляску.

***

Но, как щедро вознаграждалось остроумие, так же строго каралась и глупость.

Будучи генерал-губернатором, генерал от инфантерии Николай Петрович Архаров при возвращении императора Павла после коронации в Петербург, думая приготовить государю приятный сюрприз, приказал всем без исключения обывателями столицы окрасить ворота своих домов и даже садовых заборов полосами черной, оранжевой и белой красок, на манер казенных шлагбаумов. Это смешное приказание надо было выполнить немедленно.

Супруга Павла Петровича императрица Мария Федоровна была сильно поражена этим приказанием, о котором ничего ей не было сказано. Она ли обратила внимание государя, или сам Павел поражен был комическим однообразием казенных и частных построек, но он при въезде своем спросил, что означает эта странная фантазия. Ему отвечали, что полиция принудила обывателей безотлагательно исполнить волю их монарха.

— Так что ж, я дурак что ли стал,— гневно воскликнул Павел,— чтобы отдавать такие повеления?!

Этот сам по себе маловажный случай повлек за собою падение Архарова.

***

Во время пребывания шведского короля в Петербурге в царствование Павла в Эрмитаже давали балет "Красная Шапочка". Все танцующие были в красных шапочках. Король сидел в креслах рядом с государем; разговор шел приятный и веселый. Смотря на красные шапочки, король шутя сказал: "Это якобинские шапки". Павел рассердился и, ответив: "У меня нет якобинцев", повернулся к нему спиной, a после спектакля велел передать королю, чтобы он в 24 часа выехал из Петербурга.

Король и без того собирался уехать, и потому на всех станциях до границы было уже приготовлено угощение. Государь послал гоф-фурьера Крылова все это снять. Крылов нашел шведского короля на первой станции за ужином. Когда он объявил ему волю императора, король рассмеялся. Крылов объяснил, что прислугу он непременно должен взять с собой, но оставляет на всех станциях провизию и запасы нетронутыми. Когда он возвратился в Петербург, Павел спросил у него, какое действие на короля произвело его распоряжение. Крылов отвечал, что король глубоко огорчился его гневом, и вместе с тем признался, что не вполне исполнил приказание, оставив на станциях запасы.

— Это хорошо,— отвечал Павел,— ведь не морить же его голодом.

***

За восемь дней до убийства Павла I Великая княгиня Анна (жена Константина Павловича) разрешилась мертвым младенцем, и император, гневавшийся на своих старших сыновей, посадил их с этого времени под арест, объявив, что они выйдут лишь тогда, когда поправится великая княгиня. Императрица также была под домашним арестом и не выходила. Эти неудачные роды очень огорчили императора, и он продолжал гневаться, он хотел внука!

Публикация Александры Жирновой