Модельер Мария Цигаль и пряха Мария Штрик поговорили о шерсти, кадрах и себестоимости

Прясть, ткать и валять — свое хобби Мария Штрик превратила в бизнес. Чтобы выяснить, можно ли заработать на прялках и ткацких станках и каковы перспективы у самопрядного производства с точки зрения fashion-индустрии, по просьбе "Денег" компанию "Украса" проинспектировала модельер Мария Цигаль.

МАРИЯ ШЕР

Найти мастерскую "Украса" в лабиринте проулков, железнодорожных путей и заборов промзоны в районе "Авиамоторной" оказалось непросто. По словам владелицы компании Марии Штрик, с Золотовражского вала в Восточный округ "Украса" переехала не от хорошей жизни: кризис подкосил. Впрочем, в самой мастерской все не так уж плохо: в пятиэтажном офисном здании она занимает два верхних этажа общей площадью 300 кв. м. При словах "прядильная мастерская" представляются сцена из "Спящей красавицы": тесная светлица с пыльными окошками, опасные веретена, мотки шерсти на скрипучем полу... Однако "Украса" совсем не такая: светлая мансарда, новая мебель, много зеркал.

Сама хозяйка тоже имеет вид современный, не сказочный. Невысокая стройная женщина в облегающем платье рассказывает о бизнесе четко, без лирических отступлений: "Все думают вначале, что у нас такой лубок, возрождение старины. А тут ничего подобного, чисто бизнес, деньги зарабатываем".

Рыбы, клубы, шерсть

Зарабатывать деньги у Марии, похоже, получается: в прошлом году ежемесячный оборот компании в среднем составлял 1 млн руб., заказы на пряжу ручного прядения (на ее продажи приходится до 60% прибыли компании) расписаны до сентября. Пряжу Штрик покупают и отдельные гражданки — ткать и вязать на дому, и модельеры. Я, например, ознакомилась с творчеством нижегородского дизайнера Анны Лесниковой (недавно фигурировала в скандалах, связанных с наследством Бориса Немцова) — Штрик говорит, что отгружает ей сырье регулярно, значит, покупают это.

В ожидании Марии Цигаль пьем чай с владелицей мастерской. Биография у нее увлекательная: выпускница биофака МГУ, работала на промысловых судах — была научным наблюдателем от НИИ рыбной промышленности и океанографии. Но, попав с одним таким судном в Японию, как-то побывала в традиционном японском клубе для женщин: пока мужчины работают или сидят в барах, верные патриархальным традициям дамы собираются вместе и рукодельничают. Из той поездки Штрик привезла домой клочок овечьей шерсти и новое хобби. Обнаружив, что в России практически нет ни оборудования, ни качественной шерсти, решила возить ее из-за границы, для чего в 2002-м зарегистрировала бренд "Украса". Деньги на первую партию получила случайно: банк по ошибке дал ей кредит на 64 тыс. руб. вместо одобренных 16 тыс. Едва поверив в свое счастье, Мария в тот же день купила 100 кг шерсти из Италии, а уже через десять дней вернула долг банку — настолько быстро разлетелся товар. Параллельно Штрик искала учителей, чтобы улучшить свой навык, однако в России найти их не удалось.

"Я проехала на машине все деревни от Москвы до Архангельска, искала бабушек, у которых остались прялки, да только те, что находила, почти все были рассохшиеся, полусгнившие, потому что хранились на чердаках и в сараях. С работающей прялкой нашла только одну женщину — и то она не знала, как ею пользоваться". Тогда Мария решила не мелочиться и найти лучшее, что есть в мире. "Я связалась с Руз Гоуч — это англичанка, которая в Книге рекордов Гиннесса фигурирует как лучшая пряха планеты,— вспоминает Штрик.— Она поставила мне руку, в разных типах пряжи я теперь с закрытыми глазами разбираюсь".

Сегодня "Украса" занимается валянием войлока и изделиями из него, производством ткани — тоже вручную, на ткацких станках, пошивом одежды из нее, а также продажей прялок и ткацкого оборудования. Похоже, Штрик удалось создать собственный женский клуб на примере японского, с ежемесячными собраниями и домашней атмосферой — по офису Мария ходит только босиком. Освоив прядение и ткачество самостоятельно, она стала обучать шерстяному мастерству всех желающих: видеокурс по работе с прялкой стоит у нее от 4 тыс. руб., мастер-классы — от 4 тыс. до 6 тыс., онлайн-курсы — около 20 тыс. За годы работы Штрик с учениками научила прясть почти 6 тыс. человек.

Золотое руно

Нашу беседу прервала подъехавшая Мария Цигаль — дизайнер чуть не заблудилась в дебрях бизнес-центра. "Я точно не уколюсь веретеном, как Спящая красавица? — кокетничает Цигаль.— А то еще засну навеки!" Уверив Цигаль, что колюще-режущих частей в современных прялках нет, мы приступаем к осмотру. Мария Штрик проводит нас в комнату с длинными рядами разноцветных полок, уставленных образцами пряжи и с прялкой посередине. "Никогда не видела раньше прялок, только на картинках",— сообщает Цигаль. "Эти не из сказок, а из Новой Зеландии, завода Ashford. Мы эксклюзивные поставщики,— гордится Штрик.— На этом заводе регулярно делают прялки и другой прядильный инвентарь по моей разработке. Например, один раз получили заказ на сверхтолстую пряжу — на обычных прялках такую не сделаешь, и я придумала специальную прялку, завод ее для меня сделал".

Цигаль довольно быстро осваивается за прялкой. "Какое медитативное занятие!" — радуется она. "А вот что получается на выходе",— отвечает Штрик, нагибаясь к одной из полок за мотками пряжи. "Это самопрядный шелк, это шерсть, это конопля",— перечисляет образцы пряха. Цигаль недоверчиво принюхивается к конопляной: "Да ладно, не пахнет, и цвет не тот!" Штрик уверяет, что это все из-за краски.

"Посмотрите лучше наши готовые изделия",— предлагает она, протягивая гостье пушистую сиреневую шаль из самопрядного козьего пуха. Изделие, говорит Штрик, стоит 12 тыс. руб. Модельер при этих словах с сомнением качает головой. "Дорогие у вас вещи. Шаль хорошая, но за 12 тыс. даже я, с моим именем, брендом, не смогла бы ее продать",— резюмирует Цигаль. От цен "Украсы" и впрямь берет оторопь: от 22 тыс. руб. за пиджак или тунику до 40-70 тыс. за платье.

И это далеко не самые дорогие изделия, говорит Мария Штрик, подводя нас к огромной войлочной зубастой рыбе — помесь гигантского окуня с носорогом. "Вот такие панно мы шьем для разных ресторанов, кафе,— рассказывает она.— Процесс изготовления может затянуться на три-четыре месяца, представляете, сколько нужно времени, чтобы всю эту шерсть хотя бы отполоскать, сколько мыла нужно? А еще ведь высушить, выгладить, набить, чтобы она держала форму". Именно это панно не продается, говорит она, любовно поглаживая рыбу. "А так — тысяча евро за квадратный метр",— продолжает пряха. Машинально оцениваю другую картину из войлока — темно-синий берег от пола до потолка, с рогозом и деревом, у воды упитанного вида аисты. "Вот эта, получается, €2 тыс. стоит?" — пытаюсь угадать и промахиваюсь: на самом деле в два раза больше. "Вам надо срочно удешевлять производство!" — изумленно говорит пряхе Мария Цигаль.

Тяжелые будни российской fashion

Владелица мастерской спешит объяснить нам ценообразование на примере фиолетово-лилового платья с войлочными рогозами на воротнике — их тут явно любят, такие же "растут" на гобелене с аистами: "Если про материалы говорить, себестоимость небольшая — шерсти всего 50 грамм, это где-то 1 тыс. руб., шелка в волокне на тысячу, да кусочек шелковой ткани примерно на 2 тыс. еще. А остальное — человеко-часы". Удешевить одежду сложно потому, что одна пряха выдает в час всего 50 грамм пряжи, и даже если пряхи работают по 10-11 часов, то результат совсем небольшой. К тому же сырье по-прежнему только импортное: шерсть-сырец везут из Англии, Австралии, Новой Зеландии, шелковые нити — из Италии и Китая.

Мария Цигаль жарко возражает: "А я вот нашла российскую шерсть приличную! Раньше, конечно, тоже только импорт, но все ткани подорожали в четыре раза! А тратить люди стали вдвое меньше".

Забыв о прялках, Цигаль рассказывает, как запускала демократичную линию под своим брендом, про шерстяные шапки из российской шерсти по 3 тыс. "Нет, российская шерсть — это ад! — ужасается Штрик.— Мы нашли было одно хозяйство на Северном Кавказе, выглядело прилично, а когда нам привезли на пробу их шерсть, все соседи сбежались жаловаться: так воняло коровником".

Разговоры о шерсти продолжаются за ручным ткацким станком — тоже, как и все оборудование "Украсы", производства Ashford. Выясняется, что на таком станке Цигаль работать умеет: хотя этот станок ручной, а на ее производстве — автоматический, принцип похож. "За счет передвижения ремизов можно создавать на ткани жаккардовые рисунки любой сложности, двусторонний рисунок — все, что вы нарисуете",— подсказывает Мария Штрик. "Знаете что? — Цигаль вдруг поворачивается к учительнице.— Мне нужен человек, умеющий ткать гобелены, я теперь коврами тоже занимаюсь — нет у вас? Только чтобы ковры в итоге не как ваши панно стоили!" Делиться кадрами, похоже, тезка не торопилась — деликатно сворачивает на общие рассуждения о трудностях с кадрами. Цигаль горячо поддерживает: "Да, кадры — это беда. До сих пор не могу себе ассистента найти. Да что там ассистент, швеи, закройщики, портные, конструкторы — это все вымирающие профессии".

Работать не с кем, но обе Марии держатся. Этой осенью Штрик планирует дебютировать на московской неделе высокой моды с собственной коллекцией одежды. Но для осуществления амбициозной затеи, знает по опыту Цигаль, "Украсе" надо многое поменять в своей бизнес-модели: "Единичное производство выгодно лишь тогда, когда это кутюр, а сейчас не время этот сегмент осваивать. Ведь для покупателя российский дизайнер — это в принципе дичь: если у вас есть лишние 40-50 тыс. руб., вы не пойдете к Марии — вы пойдете в DKNY. Если она хочет развивать свой бизнес, то нужно уходить от штучных продаж, переходить на партии, удешевлять производство, активнее торговать онлайн, прежде всего через соцсети, сохраняя при этом философию бренда, которая у "Украсы", несомненно, уже есть".